Укротители непогоды (СИ) - Семенкова Даша

— А вы? — голос Дарко раздался прямо над ухом, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Вы тоже нас ненавидите?

Заболтавшись, мы не услышали его шагов, а почуять антимага не могли. Интересно, как давно он тут стоит? Ружена растерялась, но быстро взяла себя в руки, вежливо улыбнулась ему как ни в чем не бывало. Я даже не успела начать ругаться.

— Нет, — ответила она. — Нас учат вас опасаться. Уважать власть. Ненавидеть некоторые начинают потом сами, нарушив закон. А в Университете с вами мало кто общается, уж точно не младшие ученики.

Дарко медленно обошел нас и присел на край лавки напротив. Посмотрел на Ружену, сузив глаза. Выражение лица его было недобрым. Похоже, в последнее время он на весь мир обозлился. Ну в чем Руженка-то виновата?

— Разве можно ненавидеть без причины? — спросил он тихим, вкрадчивым голосом, от которого мне стало неуютно. — Даже если тебя пытаются этому научить?

— Я тебе сейчас устрою причину, — выпалила я, поднимаясь.

Меня несло. Нависая над ним, я высказала все, что накопила за время нашего путешествия, не забыв упомянуть грубость в отношении Сокола, постоянные насмешки и синяки на моих запястьях. Когда словесный поток иссяк, я перевела дух. Воцарилась тишина. Ружена сидела, закрыв лицо ладонью — жест, вызвавший ностальгию по Университету. Дарко смотрел снизу вверх со смесью изумления и любопытства.

— Полегчало? — спросил он наконец. Я пожала плечами.

— Не очень, — ответила честно.

— Извини, дорогая, но это уже слишком, — сказала Ружена, поднимаясь. Превосходно. Я, вообще-то, ее защищала. Но она и слушать ничего не захотела: развернулась и ушла. Усевшись обратно, я скрестила руки на груди, пытаясь скрыть досаду.

Ну почему все вечно на стороне Дарко? Разве каждое сказанное мною слово не было чистейшей правдой? Было. Но почему тогда я сама о них жалею? Украдкой скользнув взглядом по пыльным, стоптанным ботинкам Дарко, по обтянутой штаниной острой коленке, по скрещенным пальцам рук, лежавших на коленях, я вдруг поняла, что хочу сказать о другом. Встретилась глазами — он смотрел грустно, но не злился.

— Посиди со мной, — попросил негромко.

— Я и так сижу.

Я хотела сказать, что никто никогда не заставит меня его ненавидеть. Что куда бы ни забросила судьба, кем бы мы ни стали, для меня он навсегда останется нашим Дарко. Что все дороги однажды пересекаются, поэтому мы никогда не расстанемся навечно. И я вернусь, обязательно вернусь, и буду возвращаться, пока он будет меня ждать. Набрала воздуха, чтобы все это сказать, но…

— Только помолчи, пожалуйста.

— А я и так молчу.

Что ж, наверное, так даже лучше. Может быть, для него все это неважно, лишь снова посмеялся бы. Мы сидели и молчали, пока на городок не опустилась ночь, темная, безлунная. На море стоял штиль, шум прибоя досюда не доносился, а местные жители привыкли ложиться рано, так что тишина накрыла нас вместе с темнотой. В душном воздухе стоял запах ночных фиалок. Где-то неподалеку выясняли отношения коты. А я все порывалась начать разговор, тот, правильный — кто знает, быть может я и правда не вернусь из центра чудовищной бури, не хотелось бы так расставаться. Да так и не решилась.

На следующий день мы вернулись в Злату Гору. Госпожа Милена заявила, что довольно с нее постоялых дворов и прочих ночлежек, и мы наняли особняк на окраине. Чудесный — хоть он стоял вдали от очаровавших меня центральных улиц, зато берег здесь был высокий, обрывистый, и веранда, увитая непременным виноградом, казалось, выходила прямо на море. Тем же вечером мы с Соколом любовались на ней прекрасным закатом. Глядя на то, как рыжее солнце медленно окунается в спокойное море, окрашивая безоблачное небо золотом и багрянцем, невозможно было поверить, что скоро здесь будет бушевать ураган.

Но неделю спустя госпожа Милена знала о нем наверняка. Худшие опасения сбылись: под основным ударом оказывалась Злата Гора и окрестности. Дарко притих, помрачнел еще сильней, чем обычно, и больше с магами не спорил. Только каждую минуту проводил со мной и Руженой — пока маги метались по городу, предупреждая об опасности и помогая что-то предпринять, нас на время предоставили самим себе. Очень быстро в воздухе запахло тревогой: поползли слухи, из города потянулись вереницы отъезжающих. Но до паники было еще далеко. То ли власти умело ее пресекали, то ли в Злате Горе народ привык ко всему.

Наконец, пришел и наш черед. В тот день маги вернулись поздно вечером, когда начало темнеть. Погода изменилась: неспокойное море шумело, билось о берег волнами. Ветер налетал холодными порывами, небо затянуло слоистыми, как грязные повязки, облаками. Наскоро поужинав, наставники велели нам собраться в гостиной, где, наконец, рассказали немного о том, как все будет происходить. Речь шла о порталах. Чем больше я о них узнавала, тем меньше хотелось туда лезть.

— Таким образом, я могу создать переход, — сказала госпожа Милена. — Но для того, чтобы вы прошли успешно, его нужно стабилизировать.

Успешно — значит, мы из него все же выйдем. Там, где хотели, а не в трех верстах над этим местом и не на дне морском. Целыми. В своем уме. Не постаревшими на полвека. О-о-ох!

— Радомир вполне способен пройти коридор сам. Но без своей ученицы. Как только туда попадешь ты, милочка, со своей хаотичностью, портал сбросит все, что я ему задала, и сработает произвольно. Вот почему вам нужен якорь. Маг порядка.

Я покосилась на Ружену. Сидит, внимает. Совершенно спокойна. Наверняка ей все уже рассказали, а может, даже проводили испытания. Вряд ли госпожа Милена упустит случай всласть поэкспериментировать над добровольцем.

— Но это еще не все, Ружена, — сказал Сокол извиняющимся голосом. — Там, в оке бури, для нас любая помощь бесценна, но то, о чем я хочу тебя попросить… неприятно и не совсем этично. Если ты откажешься, я пойму.

Госпожа Милена вздохнула и закатила глаза. О чем это он, интересно?

— Когда неудача грозит гибелью многих людей, могу ли я думать об этичности, — ответила Руженка. — Скажите, что от меня требуется, и, если сумею, я сделаю.

— Спасибо, — сказал Сокол, беря ее ладонь в свои. — Видишь ли, Йована будет вынуждена биться со стихией в одиночку со стороны тонкого мира. Опыта у нее нет, своих сил мало, а брать их у хаоса слишком трудно и опасно, в данном случае проще сказать, что невозможно. Связь с нашим миром будет нестабильна, и набирать силу из обычных источников она тоже не сможет.

— Вы хотите, чтобы она брала силу у меня? — он с ума сошел? Это ведь запрещено! Неприлично, в конце концов! — Я согласна.

— Я не согласна! — выкрикнула я, чувствуя, как заливаюсь краской. Почему он вечно заставляет меня делать какие-то непристойные вещи? Высасывать силу другого мага? Никогда бы не подумала, что Соколу, благороднейшему из людей, придет в голову такое. Все посмотрели на меня с осуждением. Эй, вы что, хором ума лишились?

— А жить ты хочешь, девочка? — спросила госпожа Милена с насмешкой. Конечно, эта ни перед чем не остановится. Ей и на приличия, и на мораль, и на чувства, и на все человеческое с высокой башни плевать. Но я не на нее хочу быть похожей.

— Иванка, раз уж ты на все это согласилась, то иди до конца, — сказал Дарко. — Раньше надо было думать.

— Ладно, — метнув на него злой взгляд, процедила я сквозь зубы. — Я согласна. Но только если по-другому никак.

— Конечно, — ответил Сокол. — Было бы некрасиво пользоваться добротой твоей подруги ради развлечения. И еще. Лена, расскажи о ритуале. Но учтите, я против.

— Для того, чтобы все наверняка прошло гладко, — промурлыкала госпожа Милена, — я бы хотела протянуть между вами двумя нить судьбы. Если вы будете связаны, вам гораздо проще будет работать в паре. Особенно в хаосе. А Йована сможет забирать силу Ружены без ограничений, когда захочет. Очень удобно, если донор, например, потерял сознание.

— Я доверяю Иванке и согласна на это.

— Ружена, эта связь на всю жизнь, подумай хорошенько, — возразил Сокол. — И вы не только силой сможете делиться, ваши судьбы будут зависеть друг от друга.