Татьяна Солодкова - Дремучий случай

А я уходил. Навсегда.

Не страшно умирать молодым, если твой путь на этой земле закончен, если ты сделал то, для чего родился, если ты прожил эту жизнь не зря…

— Ромка! — я никогда не слышал в Димкином голосе такого отчаяния.

Последним титаническим усилием я улыбнулся:

— Не страшно… Я только не успел сказать… — я закашлялся и почувствовал во рту привкус крови. — Папа…

Я успел увидеть шок в его глазах, а затем мир качнулся и померк.

Я знал, куда уходил, было немного страшно, но я не испытывал никаких сожалений, потому что поступил так, как должен был.

Тысячи душ, целый год запертые на земле и смиренно ожидающие, когда же будет снято проклятие, понеслись вместе со мной.

Не страшно умирать молодым, если ты сделал то, для чего родился.

А я это сделал.

Эпилог

5 февраля (3 месяца спустя)

Дима сидел в кресле, задумчиво глядя в окно на порхающий с утра снег. Белые хлопья все летели и летели мимо, а Березин все не мог оторвать от них глаз.

— Я утром был на кладбище, — сказал он. — Сегодня ровно три месяца, не дата, но…

— Я помню, — Оксана, последние несколько минут настороженно следившая за напряженной позой мужа, встала с дивана и подошла к Диме, села на подлокотник его кресла и обняла. — Мне очень его не хватает.

— И мне, — Дима оторвался от вида падающего снега и посмотрел на Оксану. — Мне всегда будет его не хватать. У меня такое чувство, что он был со мной рядом не два месяца, а всю мою жизнь.

— Ему должно быть хорошо там. Он ведь уничтожил проклятие, вернул душам покой, его должны были хорошо там принять.

— Я надеюсь, — Дима снова уставился в окно. — Мне все покоя не дает мысль: ведь Ромка знал, что я его отец, почему же не сказал? Зачем молчал? Как он сказал свои последние слова: 'Я не успел'…

Оксана крепче его обняла:

— Он все равно успел.

— А мне ведь и в голову не приходило хотя бы спросить его фамилию…

— Хватит, — мудро сказала Оксана. — Он простил тебя, пора и тебе простить себя.

— Мой сын… а я даже и не подозревал о его существовании, я думал, Лена Марусева сделала аборт, не знал, что она решила рожать…

— Дим, не надо, а?

Дима вымученно улыбнулся:

— Ты, правда, думаешь, ему хорошо там?

Оксана отвернулась и смахнула тайком слезу.

— Я уверена. Ромка это заслужил…

…Я почувствовал, что мне здесь не место. Проклятие снято, и теперь ни один смертный не мог увидеть душу умершего. Но мне очень хотелось прийти. И в виде исключения мне разрешили.

Однако, просидев у них в квартире два часа, я понял, что не имею никакого права здесь находиться. Эти люди тосковали, тосковали обо мне, из-за моей смерти, а я не мог ни помочь им, ни успокоить.

Я бы многое отдал, чтобы сейчас стать видимым, чтобы, если не сказать, что со мной все в порядке, то хотя бы улыбнуться им.

Но я и так уже отдал все, что у меня было.

Я больше не принадлежал этому миру.

— Я так и знала, что ты еще здесь, — раздался голос рядом со мной: Жанна как всегда пришла без предупреждения.

— Я уже ухожу.

Она понимающе кивнула:

— Не хочется, да?

Я еще раз посмотрел на Димку с Оксаной, потом на Жанну и понял, что сейчас заплачу. А это не правильно, мертвые не плачут. Я всегда чувствовал себя никому не нужным. И меня не раз посещала мысль: а что будет, если я умру? Будет ли кто-нибудь горевать по мне? И, дремучий случай, как же теперь было больно видеть дорогих людей, оплакивающих меня. Лучше бы я по-прежнему оставался никому ненужным…

— Я хотела с тобой поделиться, — сказала Жанна и отвлекла меня от созерцания скорби по мне.

— Чем? — я сделал вид, что заинтересовался, хотя мои мысли все еще были прикованы к Диме и Оксане. Но по Жанне было видно, что она очень хотела моего внимания. Дело в Илье, как пить дать. В последнее время Жанна очень много думала о нем.

Она покраснела, с тех пор как я перестал быть живым, призраки больше не казались мне прозрачными.

— Мы поговорили.

— Ну наконец! — искренне обрадовался я. — И?

— Я сегодня попросила, чтобы мне разрешили пройти реинкарнацию. Мне разрешили.

Реинкарнацию? Неожиданно.

— Я так понимаю, Илья тоже?

Жанна кивнула:

— Да. Мы так больше не можем. Вечно любить друг друга и не иметь возможности быть вместе — это невыносимо.

— Так это же замечательно! — обрадовался я. — Вы реинкарнируетесь и будете вместе в новой жизни!

В ее ответной улыбке была грусть:

— Ром, это один шанс из миллиарда. Мы можем родиться в разных концах света, а можем и рядом, но никогда не встретиться. Памяти не остается. Но мы решили, что так все равно будет лучше, чем влачить вечность так.

— Я уверен, вы обязательно встретитесь, — твердо сказал я.

Жанна пожала плечами и не стала продолжать эту тему.

— Пойдем, — позвала она. — Нам пора. А мне еще надо успеть со всеми попрощаться.

— Пошли, — я пошел за ней, а потом обернулся. — Я бы все сделал, чтобы помочь им, — прошептал я.

— Ах это, — Жанна загадочно улыбнулась. — Ну, я так и сказала.

— Сказала? — не понял я.

— Ну, когда меня спросили, справишься ли ты с ответственностью, которая ляжет на тебя в том случае, если тебя назначат ангелом-хранителем для будущего сына Березиных.

— Ты шутишь? — два слова — это все, на что меня хватило, я был в полнейшем шоке.

Да не может быть такого, в ангелы берут за большие заслуги, а я всего-навсего помог снять проклятие, которое наложили мои же предки.

Но Жанна выглядела вполне серьезной.

— Так справишься или мне передать твой отказ? И учти, ты будешь одним из самых молодых хранителей. Большая ответственность, между прочим.

И в этот миг я почувствовал себя по-настоящему счастливым.

— Спрашиваешь! Дремучий случай, да я в лепешку разобьюсь!

— Ангелы не выражаются, — мягко напомнила Жанна.

Я сделал невинное лицо:

— Учту, — 'Сама-то', - подумал я, радуясь, что теперь она не может слышать мои мысли.

Жанна вымученно закатила глаза к небесам, она слишком хорошо меня знала и без чтения мыслей, а потом взяла меня за руку:

— Пойдем, дремучий твой случай, вернешься, когда твой брат появится на свет.

— Обязательно вернусь, — пообещал я самому себе, или Жанне, а может, Диме с Оксаной или братишке.

Обязательно вернусь, потому что я больше никого и ничего не боюсь, не потому что я прошел свой жизненный путь до конца, и не потому, что выполнил свое предназначение, а потому, что я понял, что как раз окончания пути не существует. Мы всегда идем дальше, главное: не оборачиваться и никогда не сожалеть о своих поступках, потому что мы получаем только то, что заслуживаем, потому что у каждого из нас свое предназначение, каким бы оно ни было. И из любого случая, даже самого дремучего, всегда есть выход. Мы просто идем дальше…