Роберт Асприн - Душа города

— Мне уйти? — спросил Уэлгрин, который наконец-то уразумел, в чем дело.

Молин помолчал, оценивая с десяток ответов и возможных вариантов развития ситуации.

— Нет, останься, — сказал он так, что никто и не подумал, что у жреца уже успел созреть план действий. — Кама, и все-таки почему ты здесь? — спросил он, закрыв за собой дверь.

С помощью Уэлгрина она объяснила Молину, как лидер НФОС Зип по-своему расценил тот факт, что она провела время вместе со Стратоном и капитаном, и что именно этот факт вызвал длинный ряд событий, который завершился не просто попыткой убить Стратона, но и саботажем всего того, что он пытался организовать.

Молин внимательно выслушал их и не мог не поздравить себя. Отпустив Уэлгрина, он помог бы Каме из чувства любви, и она потом отвергла бы его за это. Теперь же он собирался помочь ей, поскольку выслушал ее рассказ и поверил в него. Она по-прежнему может отвергнуть его, поскольку, как подозревал Молин, всегда предпочитает действие интриге, но если такое и случится, то не из-за слабости, называемой любовью.

— У тебя есть два пути, Кама, — сказал жрец, когда говорившие смолкли. — Никто не удивится, если ты сегодня умрешь. Я могу сделать так, что все поверят в это. Можешь взять из конюшни любую лошадь, и никто даже не подумает разыскивать тебя. Или же, — жрец сделал паузу, — можешь очистить свое имя.

— Мне дорого мое имя, — ответила Кама, не колеблясь. — Я обращусь к императорским судьям… — Теперь уже Кама стала просчитывать возможные варианты развития ситуации. — Брахис… — Она огляделась вокруг, припомнила Детей Бури, ведьм и малообъяснимое отсутствие Вашанки. — Я выбью правду из Зипа, — заключила она.

Молин покачал головой и повернулся к Уэлгрину.

— Поверил бы ты тому, что он скажет? Капитан покачал головой.

— Нет, Кама, если бы здесь оказался живой Страт и он сказал бы, что это была не ты, тебе поверили бы, однако слово никого другого на веру принято не будет. Тебе лучше будет просто прийти к тем, кто тебя обвиняет.

— Под твоей защитой?

— Под защитой Темпуса. Уэлгрин не удержался от реплики:

— Да ведь он же один из тех, кто приказал ее убить!

— Он приказал схватить ее, а остальное досочинили его помощники. Сейчас он снова борется с демоном… и Роксаной за душу Нико. Джихан едва не вытащила его наружу, но сейчас, пока не начался новый шторм, она столь же смертна, как ты и я. У Темпуса сейчас нет никаких причин желать ее смерти.

— Ты не прав, если думаешь, что он будет мягок со мной, — предупредила тихим голосом Кама. — Он признает мое существование, но не более того. Ему станет легче от моей смерти.

Ей тяжело было признать это, неважно, незнакомцу или любовнику, но у Молина нашелся лучший аргумент, чем простое отрицание ее слов.

— А я не собираюсь упрощать жизнь этому человеку, — тихо ответил он безапелляционным тоном. — Он не возьмется сам судить тебя, а поэтому проследит, чтобы справедливость была соблюдена.

Кама вскинула голову:

— Идем к нему сейчас.

— Завтра, — остудил ее пыл Молин. — Сегодня у него другие дела.

Принц Кадакитис принял поднос из рук бейсибца-жреца. Он был вежлив, но тверд в решении, что Шупансею никто, кроме него, не должен сегодня видеть. Таковым было их общее желание, и всем пора было привыкнуть к тому, что его слово тоже многое значит. Для лысого жреца произошло в один день слишком много событий, чтобы он стал вступать в спор. Поклонившись и благословив их, он покинул покои. Принц аккуратно поставил поднос у кровати и обратил свое внимание к бейсе.

Полосы многоцветной пудры тут и там видны были на белых императорских простынях. Сбросив на пол голубовато-зеленые хлопья, Кадакитис поправил на подушках ее волосы, улыбнулся и легонько поцеловал ее груди, чего никогда не осмеливался делать в те немногие минуты, когда они ненадолго оставались вдвоем. И дернулся вверх, почувствовав, как что-то прошелестело по его шее.

Бейса пробежала ярко накрашенными пальчиками по его руке.

— Мы одни? — спросила она.

— Да, — согласился он. — Если не считать этих, за дверью. Они прислали нам еду. Ты голодна?

Принц потянулся было к подносу, но почувствовал, что его держат. Приподнявшись на подушках, Шупансея принялась расстегивать застежки на его тунике.

— Китус, двое моих детей уже подростки, а ты обзавелся женой и наложницами уже в четырнадцать. Я потеряла свою девственность во время ритуала, за которым наблюдало не менее сорока жрецов и родственников. Признай, что для меня это было не менее неприятно.

Принц сделался пунцовым.

— Так вот. Мы с тобой точно пешки, и у самой дешевой проститутки свободы больше, чем у меня. Но сегодня все пришло в движение, даже Матерь Бей. Не думаю, правда, что она сумеет проглотить вашего мечущего молнии бога так, как поступала она со всеми нашими героями и полубогами. Она велела мне не оставаться сегодня ночью одной. Я могла бы выбрать жреца или одного из Буреков, но предпочла быть с тобой.

Стащив с плеч принца тунику, она притянула его к себе. Принц попытался было скинуть с ног сандалии, но вскоре махнул на них рукой.

Наконец-то пришла ночь и темные чувства смертного духа затуманили небеса, подобно дыму и неизменному туману. Ишад погасила свечи и подняла свои черные одежды. Она долго планировала и размышляла, что делала весьма редко, и приняла решение действовать, несмотря на риск и неясность ситуации.

Ишад осторожно запечатала свой дом у Белой Лошади. Если она проиграет, к рассвету здесь останутся только старые ворота, торчащие из зарослей бурьяна. Когда Ишад проходила мимо цветов, черные розы раскрылись, возможно, в последний раз даря ей свою манящую красоту. Любовно вдыхая их смертельно-сладкий аромат, Ишад отсылала розы туда, где когда-то нашла их.

Там, за мостом, в более преуспевающей части города, гнедой жеребец поглощал последние остатки магического огня, оставив дом Пелеса открытым всем, кто движется в темноте. Ишад укрывалась в тенях лишь в силу своей обычной осторожности. Обычные формы смерти были ей не страшны, но к дому инстинктивно устремилась нежить, та, что почувствовала, что защита дома исчезла. Подойдя к порогу, Ишад затеплила свечку, изучая магические сгустки, оставшиеся от разрушенных заграждений Роксаны.

Повинуясь неслышной команде, дверь открылась. Ишад настороженно прошла внутрь, готовая в любую минуту применить любой финт из ее столь тщательно отобранного арсенала. В холле никто не поприветствовал ее и не вызвал на бой, так что ведьма скользнула дальше в глубь своих владений.

Найдя кровавый след Стратона, Ишад прошла по нему до кухни. Героизм Стилчо принес свои плоды, но некромантку интересовало не только состояние Стратона. Нисийская ведьма притаилась где-то здесь, и Ишад не покинет этот дом, пока не низвергает ее в Ад или еще куда подальше.