Ирина Булгакова - Дети Неогеи

ГЛАВА 4

"Как плачевна судьба любящей женщины из-за того, что она не имеет возможности действовать подобно мужчин и принуждена покорно ждать. Пойти первой на встречу возлюбленному — ошибка, которую редко прощают".

Бальзак.

Не отрекаются, любя.

Ведь жизнь кончается не завтра.

Я перестану ждать тебя,

А ты придёшь совсем внезапно…

Она просто молилась. Или не молилась. Она не знала, что ей делать… Скоро её сожгут, как ведьму… Невероятно! Её, юную баронессу! Она посмотрела по сторонам. Погода была просто чудесная, не под стать тому, что скоро должно было произойти. Её сожгут? Но за что? Она не колдунья, она простая девушка. С задатками даров Лессовиц, которыми наделила её бабушка. Но они так ничтожны! Она ведь просто гадает… И как они только догадались? И всё же за такое сжигать… За что? За то, что она в меру своих сил помогала людям узнать их будущее? Но оно ведь не меняется. За что её хотят сжечь? За то, что у неё волосы рыжего цвета? За то, что она молода и красива? За то, что нравится многим молодым рыцарям? За что?

— Рамюэль, плохие новости…

— Что?

— Поймали Стасию…

— Что??!!! Когда? Кто?

— Два часа назад. Местный голова отдал распоряжение, чтобы её задержали. Она ехала, как обычно, на своём вороном жеребце, прогуливаясь по окрестностям. Заехала в деревню, где её и поджидала стража.

— И?..

— Они обвиняют её в колдовстве.

— Абсурд!

— Но это так. Её казнят через два часа…

— Что? Через два часа? Тётушка!!! Это снова её козни. Но… Я не успею!..

Она не молилась, а плакала. Беззвучно, безмолвно, тихо… Слёзы капали из её зелёных глаз на красивую богатую одежду, текли по щекам… Её никто не спасёт. Ведь у неё нет принца, или отважного рыцаря… Он отказался от неё… Её просто сожгут, как… Как никому не нужную вещь.

"Творец, за что? Что я такого сделала? Я ведь следовала твоим знакам. Я помогала людям… За что меня должны сжечь? Почему я?..".

— Скорее, мы должны успеть!

— Но туда полдня езды!

— Значит, мы должны успеть туда за два часа! — он вскочил на вороного жеребца. — Нужно взять ещё два на подмену… Скорее!

Она не плакала, она раскаивалась. Она просила прощения у всего вокруг. За всё… Даже за своё существование… Она вспоминала лица близких людей и… Рамюэля. Он не спасёт её… Он никогда не обращал на неё никакого внимания. Он не любил её… Арима, его сестра, её подруга. Где она сейчас? Наверное, она бы заступилась за неё… Только, скорее всего, они ничего не знают. А значит, её сожгут…

"Ничего, скоро это закончится…", — говорила девушка сама себе.

— Быстрее! Быстрее! — гнал коней Рамюэль. "Что же она тебе такого сделала, Аманда? Что я тебе сделал, что ты всех у меня забираешь?!. Стася, держись! Я успею, я обязательно успею…".

Она не раскаивалась, она злилась.

"Почему я? Почему никто другой? Что же делать? Кричать? Умалять? Просить пощады?.. Нет, я не стану этого делать… Ублюдки! Всё село, вся деревня, весь город, вся страна, весь мир! Все придурки, безмозглые ослы и… пустышки". Она продолжала смотреть вокруг, и проклинать весь мир…

— Рамюэль, коням нужно дать отдохнуть, — нагнал друга Нюрий.

— Некогда, — отрезал тот. Он продолжал гнать лошадей. Кони были в мыле, белые хлопья пены летели с их губ. Но Рамюэль без пощады гнал их дальше. Он должен успеть! Должен! Стасия… Её милый образ тут же возник перед его глазами. Рыжая, слегка вьющаяся копна волос. Весёлые глаза, яркая улыбка. Он всегда боялся признаться другим и себе самому, что по уши влюблён в неё. Он воин, а они не должны любить! Но сейчас… Она в беде, и он должен её спасти! Во что бы то ни стало! Хотя бы потому, что тётушка решила иначе… И он спасёт!

Она не злилась, не ругалась, не молилась, не плакала… Люди в чёрном молча носили сухие ветки, и бросали к её ногам. Пустые лица, пустые взгляды, и такие же пустые головы… Её сожгут. Даже если она признается во всех грехах, покается, и уйдёт в монастырь. Её сожгут… А значит, она больше никогда не увидит яркого солнца, что так весело щекочет по лицу, тёплого ветра, который в скором времени будет раздувать огненное пламя. Она не увидит победного синего неба. Не увидит больше ничего… Её сожгут, как когда-то сожгли королеву Антуаннету!..

"Быстрее! Быстрее! Я должен успеть! Держись, Стасия!". Рамюэль летел, молился и… чувствовал, что не успевает… Но продолжал гнать коней. Перед глазами то и дело вставали моменты их встреч, тайные от друзей, которые, конечно, всё знали… И их последнее свидание. Её признание, его отказ. Её зелёные глаза, полные слёз, его карие — полные уверенности и непоколебимости в своём решении… Какая же это всё-таки глупость!

Она не плакала, не злилась, не проклинала, не молилась, не просила пощады… Девушка, которая была привязана к столбу смерти, и в скором времени должна была быть сожжена, улыбалась! Победно, зазорно, ярко! Она была красива, молода и талантлива. Весь мир должен был быть у её ног! Её сожгут?! Ну, и пусть! Тогда они лишатся её таланта, они потеряют больше, чем она. И… пожалеют. Возможно, даже Рамюэль, который не любит её. Её сожгут? Пускай! Значит, это судьба. Значит, в этом мире ей не место. Её сожгут у столба смерти?.. Ну, что ж… Хотелось бы только одного… Чтобы Рамюэль хоть раз вспомнил о ней, о тех вечерах, которые они проводили вместе, о её улыбке, глазах, ласковых словах. Он не любит её? Ну, и пусть! Зато она любит его! И этого больше, чем достаточно!

"Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя таким, какой ты есть! Немного задумчивым и ласковым, немного переборчивым и серьёзным… Я люблю тебя, когда ты весёлый, если выпьешь. Я люблю тебя, когда ты споришь. Я люблю, даже если ругаешься. Я люблю тебя, даже если ты меня не любишь…", — беззвучно шептала Стасия.

"Стасия, малышка… Я еду, лечу, держись…".

— Он гонит, как сумасшедший. Мы не успеем.

— Он любит её. Успеем. Должны успеть…

Она смеялась… Смеялась, вспоминая сладкие минуты, проведённые в его обществе, вспоминая его прямой взгляд, и нежные руки. Она улыбалась, печально вспоминая их первую встречу… Бессонные ночи, проведённые в мыслях о нём… Долгожданное знакомство, первые минуты, когда он обратил на неё своё внимание… Первый горячий и терпковато-сладкий поцелуй. Неожиданную стеснительность, душную и романтическую ночь… Её сожгут?.. Да!..

Упала первая лошадь, и в скором времени упала вторая. Рамюэль вскочил на вороного жеребца. Он должен успеть. Он и его друзья сменяли уже вторую лошадь. Время текло, ускользало, плыло от них… Они не успевали, и успевали одновременно.