Орсон Кард - Краснокожий пророк

— Мне снова приснились те видения, которые явились мне, когда я вместе с Сияющим… вместе с Пророком посетил хрустальный замок.

— Сияющий Человек… Я знаю, что ты зовешь его так, и он рассказал мне почему.

— Мне снова приснился хрустальный замок. Только видел я нечто иное. Кое-что я и сейчас помню, а кое-что забыл.

— Тебе снилось что-нибудь, чего ты раньше не видел?

— Мне снился этот город. Статуи в соборе. И тот человек, к которому мы ходили, генерал. И потом я увидел нечто очень странное. Огромный холм, почти круглый… нет, не круглый, просто у него было восемь сторон. Да, это я отчетливо помню. Холм с восемью ровными склонами. А внутри него находился целый город из маленьких комнатушек, похожий на муравейник, только комнатушки те предназначались для людей. Я находился на самой вершине этого холма и бродил среди очень странных деревьев — листья на них были не зеленые, а серебряные, — и я искал своего брата Меру.

Долгое время Такумсе ничего не говорил. Но о многом успел подумать. Ни один белый человек прежде не бывал там — земля еще не утеряла свою силу, поэтому надежно скрывала это место. Однако мальчику оно приснилось. А сон о Восьмиликом Холме просто так не приходит. Он всегда что-то означает. Всегда означает одно и то же.

— Нам надо отправиться туда, — сказал Такумсе.

— Куда?

— На тот холм, что ты видел, — объяснил Такумсе.

— А что, он и вправду существует?

— Ни один белый человек не видел его. Ибо своим присутствием он… он осквернит это место. — Элвин ничего не ответил, да и что он мог сказать? Такумсе с трудом сглотнул. — Но если оно тебе приснилось, значит, тебе надо там побывать.

— А что это такое?

Такумсе пожал плечами.

— Это место, которое тебе приснилось. Вот и все. Если хочешь узнать больше, обратись к сновидениям.

До лагеря они добрались уже в сумерках. На лужайке стояло несколько вигвамов, ибо, судя по небу, ночью собирался дождь. Воины настояли, чтобы Такумсе спал в одном вигваме с Элвином, ради его же благополучия. Но Такумсе наотрез отказался. Этот мальчик пугал его. Земля что-то делала с ним, но Такумсе ничего не объясняла.

Однако когда тебе во сне является Восьмиликий Холм, у тебя не остается выбора. Ты должен идти. А поскольку Элвин в одиночку не найдет туда дорогу, Такумсе придется идти с ним.

Он не смог бы объяснить этого своим воинам, а если бы и смог, то не стал бы ничего говорить. Слово о том, что Такумсе отвел бледнолицего в древнее священное место, распространится очень быстро, и многие краснокожие откажутся даже видеться с Такумсе.

Поэтому утром он сказал, что, исполняя желание Пророка, забирает мальчика на учебу.

— Встречаемся через пять дней там, где Пикави впадает в Гайо, — напоследок произнес он. — Оттуда мы пойдем на юг, чтобы поговорить с чоктавами и чикисавами.

— Возьми нас с собой, — принялись упрашивать они. — Тебе ведь может грозить опасность.

Но он ничего не ответил, и воины замолчали. Он побежал в лес, и Элвин снова пристроился за ним, следуя шаг в шаг. Снова они бежали, словно повторяли путь от озера Мизоган к Детройту. К вечеру они достигнут Земли Кремней. Такумсе намеревался провести там ночь и посмотреть свои сновидения, прежде чем вести бледнолицего мальчишку к Восьмиликому Холму.

Глава 12

ПУШКИ

Мера услышал приближающиеся шаги буквально за секунду до того, как лязгнул засов, дверь отворилась и в погреб хлынул яркий свет. Он как раз успел стряхнуть грязь, затянуть на набедренной повязке пояс из оленьей шкуры и выбраться из туннеля на кучу картошки. Повязка была настолько грязной, словно он облепился ниже пояса комьями земли, но это все мелочи.

Солдаты не стали тратить время на осмотр тюремного помещения, поэтому туннеля, которого было прокопано уже добрых два фута, они не заметили. Вместо этого они схватили юношу подмышки и вытащили наружу, хлопнув за его спиной тяжелой дверью. Свет ударил в глаза так внезапно, что практически ослепил его. Мера даже не разглядел, кто его тащит и сколько солдат за ним послали. Впрочем, какая разница? Местные жители сразу узнают его, поэтому Гаррисон наверняка послал своих прислужников. А значит, ничего хорошего его не ожидает.

— Свинья и есть свинья, — отметил Гаррисон. — Отвратительно. Ты выглядишь как настоящий краснокожий.

— Сами засунули меня под землю, — огрызнулся Мера. — Вы что, думали, я там мылся?

— Мальчик мой, я дал тебе на раздумья одну долгую ночь, — сказал Гаррисон. — Теперь ты должен решать. Ты мне так и так пригодишься. Хочешь остаться в живых, расскажи всем, как твоего брата запытали до смерти, как он каждую секунду кричал. Ты сумеешь сочинить хорошую историю и поведаешь, как Такумсе и Пророк обмывали свои руки в крови мальчика. Если ты согласишься рассказать что-нибудь подобное, тебя стоит оставить в живых.

— Такумсе спас мою жизнь от ваших краснокожих чоктавов, — закричал Мера. — И ничего больше я рассказывать не буду. Разве что упомяну, как вы заставляли меня скрыть правду.

— Так я и подумал, — нахмурился Гаррисон. — Даже если б ты солгал мне и пообещал рассказать все, как я попрошу, я бы тебе не поверил. Стало быть, выхода не остается.

Мера догадывался, что Гаррисон собирается предоставить Церкви Вигора его труп со следами пыток на нем. Мертвый, он никому не сможет рассказать, кто его резал и жег. «Что ж, — решил Мера, — ты увидишь, что я с достоинством приму смерть».

Но поскольку перспектива близкой смерти его не слишком-то прельщала, он подумал, что, может быть, стоит еще раз попробовать переубедить Гаррисона.

— Гаррисон, послушайте, мы можем договориться. Вы меня отпускаете и отзываете свои войска, и тогда я держу свой рот на замке. Просто отпустите меня, а потом притворитесь, что все это было ужасной ошибкой, отведите своих парней домой и оставьте Град Пророка в покое. Тогда я не скажу ни слова. На такую ложь я охотно пойду.

Гаррисон на секунду заколебался, и Мера почувствовал, как внутри зародилась призрачная надежда. Может, внутри этого человека еще теплится искорка добра и он опомнится, прежде чем обагрит свои руки кровью. Но потом Гаррисон улыбнулся, потряс головой и махнул рукой здоровому уродливому речному матросу, который стоял прислонившись к стене.

— Бездельник Финк, перед тобой сейчас стоит юноша-изменник, который добровольно участвовал в злых деяниях Такумсе и его банды насильников и детоубийц. Надеюсь, у тебя получится переломать ему пару-другую косточек.

Финк окинул юношу оценивающим взглядом:

— Боюсь, шума будет много, губернатор.

— На вот, засунь ему в рот кляп. — Гаррисон вытащил из кармана своего сюртука платок. — Держи, запихай эту тряпку ему в рот и завяжи вот так.