Игорь Пронин - Фэнтези-2005. выпуск 2

Шагавший впереди Риттер на мгновение замер, а потом побежал, держась у самого берега. Цигенгоф припустился за лесничим. Милика едва поспевала за длинноногим графом, юбки путались, дыханье сбивалось, а сбоку плыла ненавистная луна и несся странный плач, тихий и безнадежный. Все было как в кошмарном сне, а может, это и было сном. Милика Ротбарт уснула среди багрового бархата и страшных гобеленов, и ей снится, что она стала ланью, за которой несется волчья стая.

Сердце стучало все быстрей, а вот ноги не успевали. Если б не Клаус, она бы тысячу раз упала. Нет, не упала — легла на увядшую траву, и будь что будет. Зачем бежать? Она только мешает спасать Мики. Людвиг мертв, сына вырастит Руди, а она лишь обуза, камень на шее.

— Клаус…

— Да? — Цигенгоф обернулся, он тяжело дышал, обычно пушистые волосы превратились в прямые сосульки.

— Спаси Мики… А я останусь.

— Дура!

— Клаус!

— Помолчи! — Милика не успела ничего понять, а Цигенгоф подхватил ее, забросил на плечо, словно какой-нибудь мешок, и припустил дальше. Озеро осталось позади, теперь они бежали через луг. Дальний стон стих, а может, она перестала его слышать за хриплым дыханьем Цигенгофа и свистом ветра.

— Милика, смотри… Впереди!

Она выглянула из-за плеча Клауса. Костры. И как близко! Лагерь, а в нем солдаты, кони, ружья… Два десятка гвардейцев справятся с сотней разбойников, хотя про разбойников в окрестностях Витте не слышали уже лет сорок.

— Пусти, дальше я сама.

Клаус без возражений поставил ее на землю и улыбнулся. Как дрожат колени, и рука онемела, а она и не заметила. Риттер тоже остановился — услышал разговор?

— Ваше Величество, — лесничий тяжело дышал и радости на его лице не было, — вам нужно немедленно ехать. За Зильберштраль. Даст Бог, успеете.

— Я не понимаю. Почему мы бежим? Куда? — Страх, с вечера державший ее на цепи, сгорел в огне костров, и Милика вспомнила о брошенной статс-даме и о том, что императрица не может въехать в столицу в чужом плаще и на одном коне с мужчиной.

— Помолчи, — вмешался Цигенгоф, вновь хватая ее локоть. — Я тебе все объясню потом. Все… Я сначала не поверил, но это — правда. Мы в опасности, но Зильберштраль им не перейти. Нужно успеть, пока они в Вольфзее. Дьявол!..

Она тоже почувствовала, что наступила на что-то мягкое и неприятное и глянула под ноги. Луна услужливо высветила человеческую руку, сжимавшую гвардейский палаш. Лунные блики плясали по вязкой темной лужице, а маслянистая полоса вела дальше, туда, где, раскинув ноги в сапогах, лежал однорукий солдат.

Милика почувствовала, что сейчас упадет, но решительно отстранила Цигенгофа.

— Клаус, он истекает кровью. Нужно…

— Не нужно, — перебил Риттер, — они живых не оставляют.

— Кто? — спросила она и тут же поняла, кто.

— Волки, — ответил лесничий, — волки Небельринга, и да поможет нам Бог.

Глава 5

Заспанные стражники безропотно открыли ворота и раздвинули перегораживавшие мост рогатки. Руди бросил им пару талеров, приказав сообщить во дворец, что принц-регент задерживается. Хватит с него на сегодня драк, вранья, предательств и прочей дребедени. Конечно, Рыжего Дьявола очередной раз запишут в сумасброды, да ему какое дело! Главное — вырваться из Витте с его печным дымом, ночными звонами и колотушками сторожей. Утром все начнется сначала, а сейчас ему нужны лишь луна, конь и одиночество.

Спасибо предкам за запрет селиться на правом берегу Зиль-берштраля, иначе бы здесь было не продохнуть от деревень и постоялых дворов, а так до самой Альтенкирхе лишь холмы, поля да ветер. Хорошо, что никто так и не отменил «Слово Вольфганга», хотя зачем? Земли в империи хватает, и на правобережье никто особо не покушается. Так же как и на право Ротбартов «после захода солнца одним либо с домочадцами, воинами и слугами проезжать Небельринг». Прочим за подобное святотатство грозили плети и клеймо.

Вволю пробежавшийся Нагель еще перед мостом перешел с галопа сначала на рысь, а потом и вовсе на шаг. Ну и ладно, от Витте до Альтенкирхе рысью часа три, но что ему там делать? Немного свободы — вот и все, что хочет принц-регент. Любопытно, что за блажь пришла в голову Вольфгангу? Может, Небельринг в те поры считался священным, может, проклятым, а вернее всего, первому из Ротбартов тоже не хватало одиночества, вот бедняга и обзавелся местом для прогулок под луной. И правильно сделал! Жаль, любая ночь кончается рассветом, а любой путь — возвращением.

Рудольф привстал в стременах, вглядываясь в серебрящуюся дорогу, разумеется, пустынную. Он вернется во дворец к утру, чего-нибудь перекусит, пошлет убийце помощников, а Гудрун — сережки и будет радостно врать, что ничего не случилось. Впрочем, так оно и есть: он жив, четверо убийц мертвы, пятый взят на сворку, а предатель скоро умрет. Обычное дело. «Случится» — это когда его кто-нибудь наконец прикончит. Тогда можно бить в колокола и кричать, что и на Дьявола нашлась управа, только не доставит он такого удовольствия ни Его Святейшеству, ни Готье Лоасскому. Вообще никому.

Принц-регент терпеть не мог прорицателей, но обещанные семьдесят семь лет отдавать не собирался. Вольфганг, тот прожил девяносто два, до последних дней ездил верхом, одним ударом перерубал сук толщиной в руку, а последний сын старого волка был на десять лет младше первого правнука. Старик был бы вне себя, узнай он, что Людвиг хранил верность жене и прижил одного-единственного наследника. Впрочем, Вольфганг не видел Милики Линденвальде, а Руди видел. Дочь Хорста Линденвальде походила на серну, если б у серн были голубые глаза. Или на ландыш, или на горлицу. Словом, на что-то такое, от чего мужчины теряют голову. Людвиг и потерял, и не он один. Лемке с Цигенбоком недалеко ушли от братца, а вот Руди как-то устоял. Почему, Рыжий Дьявол и сам не знал, но братские чувства были здесь ни при чем. Любовь, если она есть, никуда не денешь. Ее можно загнать пинками в самую глубину сердца, можно скрыть от всего света, но не от себя. Нет, Руди Ротбарт Милику не любил, но он поклялся Людвигу о ней позаботиться, и он заботится.

Дьявольщина, а с чего это брату приспичило заводить этот разговор? Ему бы за беременную жену бояться и лекарей трясти, а он пристал со своей просьбой, словно на войну собирался.

Рыжий Дьявол хмыкнул, как всегда, когда чего-то не понимал. О невестке и племяннике он не забывал, хотя походы, войны, государственные дела съедали все силы и время. Если повезет, лет через двадцать пять Мики его расседлает, но если племянник удастся в мать, любящему дядюшке придется волочь на себе Миттельрайх, пока ему не стукнет семьдесят семь и он не отправится ко всем чертям! Императору тогда будет пятьдесят — прелестный возраст. Седина в бороду, бес в ребро.