Александр Турбин - Метаморфозы: танцор

Когда Инаро Тун бросил все пять тысяч воинов левого фланга на растерянных и потерявших былую слитность движений ничтожных, стало понятно, что изменить ход битвы может лишь чудо. Или вступившие в схватку маги. Помощники за спиной Шин То уже ликовали, глядя на рушащиеся порядки врага, и только сам наследник Клана Заката все так же застыл в седле с поднятой над головой рукой. Он все еще ждал. И круг Изучающих сущее ждал рядом.

Не дождались. Демоны решили не тратить чудеса понапрасну, а северные маги хотели уберечь свои головы больше, чем спасти чужие. Тысяча конных рыцарей Алифи оставила защитные построения ничтожных и попросту бросила пехоту на произвол судьбы. И только увидев, как Высшие галопом несутся на запад, обреченные люди побежали…

Шин То не стал добивать ничтожных — это сброд, пяти тысяч достаточно, чтобы переловить их как зайцев. На бегущих людей следовало охотиться не как на опасного хищника, а как на испуганный скот — с арканами, а не с мечами. Конечно, отец не приемлет торговли рабами, предпочитая то золото, что пахнет не потом, а кровью. Но Куаран велик, стены его высоки и взять Бабочку Востока будет непросто. Пленники еще пригодятся. Живыми. Другое дело — уходившая на запад тысяча Алифи. В конце концов, отец отправлял его не за стадом овец, а за сотнями шкур.

И глядя в спину рыцарям в великолепных черных с золотом доспехах, Шин То медленно опустил руку. А Изучающие сущее устало разжали руки друг друга: ждать одно единственное мгновение и не дождаться — тоже непросто. Впрочем, заканчивать эту битву было еще слишком рано. Да и черный единорог Шин То бы пригодился.

Глава. 1 7. День с то второй. Неделя спокойствия

Удача? Всего лишь логика в обертке случая.

Красный Кулак обескураженно смотрел на свою огромную руку так, словно видел ее впервые. Он никогда раньше так не удивлялся своей силе. Более того, он гордился и хорошо знал ей цену, использовал при любой возможности, которых было немало. Он недаром слыл жестоким бойцом, палачом, убийцей. Даже лучшие воины Толакана опасливо жались к каменным стенам, лишь бы не столкнуться с ним в узком проходе, не почувствовать его мощь на своих ребрах. Потому что слишком мало оставалось от тех ребер после такого столкновения. Но вот, чтобы так…

Нет, ему и раньше приходилось убивать соперников одним отлично поставленным ударом. В челюсть, в переносицу, в висок — мест, где кости хрупки, а тело уязвимо, много. Он убивал в пьяной драке, в гневе, даже на спор — всякое бывало. Но впервые в жизни Чуча-Пу не понял, как он убил.

Ловец Тхонга лежал на земле, смешно разбросав руки и ноги. Если не смотреть на голову, то могло бы показаться, что он просто перепил самогону и придуривается спьяну. Но не смотреть на голову Красный Кулак не мог. Никогда раньше он не видел таких последствий от своего удара — треснувший череп открыл миру жуткое месиво из костей, мозгов и крови. Может, эта голова раньше где треснула, а сейчас просто развалилась от не самого сильного касания?

Ладно бы бил со всей мочи, сражаясь за жизнь в бою или в ритуальной схватке. А то, походя мазнул по морде доходягу Рорка, приволокшего с охоты слишком тощих зайцев и слишком мелких птиц — после смерти Борова командир отряда Тхонга вообще к жареной птице стал относиться с некоторой опаской. Того мяса, что припер лежащий сейчас под ногами бедолага, не хватило бы и одному Чуче, не говоря про остальных. Пленники, ладно, могут и без еды остаться, если что, вон еще печенка Борова есть, но Тхонга же не заставишь жрать друг друга. Вот и саданул раздосадованный и голодный командир подчиненного по голове. За дело же? За дело. А оно вон как все обернулось. Рорка, словивший удар, булькнул, хрюкнул и свалился под ноги своему убийце, измарав своей кровью и сапоги Чучи, и принесенную дичь.

Красный Кулак мрачно обвел глазами застывших в ужасе соплеменников. Руки чесались, морды подчиненных ждали, а бить было боязно. Может, просто день сегодня такой? Может, вломишь кому разок и снова хоронить придется?

В лагере наступила мертвая тишина. Затихли воины Тхонга, проглотили языки от страха рабы. Никто не возмущался, не задавал ненужных вопросов, но Чуче не становилось легче. Это они сейчас молчат, а как только придут в город… Языки у всех сразу развяжутся, и пойдет молва. Тогда неожиданно появятся и те, кто решит возмутиться, и желающие донести, не говоря уже о любителях задавать неудобные вопросы.

За себя командир не боялся, если что — есть кому нашептать в ухо Правителю о том, какой Чуча герой и незаменимый воин. Да и сам Правитель к нему благоволит, но вот отряд у него заберут, это точно. И из Толакана не выпустят, по крайней мере, до конца разбирательства. А жизнь в этом городе — тоска и скука. Скука и тоска.

Так хорошо начинавшийся поход за обезьянами, разбежавшимися по округе после похода шаргов, неотвратимо превращался в какое-то безумие. Неужели демон злодеяний, старик Юо, за что-то невзлюбил своего верного почитателя? Неужели его не устроили жертвы и подношения?

Еще после нелепой смерти Борова Чуча-Пу почувствовал неладное, потому что умирать, не отдав ему, Чуче, честно выигранных денег — последнее свинство. А если встречаешь такую подлость на своем пути, то тут точно не обошлось без участия привередливого Юо. Чуча честно пытался задобрить паскудного демона: сначала не дал похоронить покойника, потом сожрал его сердце на глазах соплеменников, а затем и вовсе приказал кормить мясом Борова пленников. Такое обилие гадостей и непотребств не могло не понравиться Юо, он должен был остаться доволен и найти себе новую жертву. Что оказалось не так? Где ошибка?

Есть сердце ловца Кулак не стал, с прошлого раза изжога мучила, но закапывать тело все же запретил. Юо не любит благих дел, а с учетом происходящего, гневить демона Чуча побоялся. Вот и оставалось командиру — грозно смотреть на окружающих и мысленно уговаривать разошедшегося повелителя злодеяний напрочь забыть про его отряд.

Сил больше не было. Это только кажется простым: выгадать момент и нанести удар, когда никто не ждет. На самом деле это очень, очень трудно — подыскать подходящее мгновение, когда твое вмешательство почти наверняка останется незамеченным, когда внезапную смерть конвоира все спишут на случай. Но увидеть момент и использовать его — далеко не одно и то же. Удача не будет ждать, пока неопытный маг будет искать силу, открывать двери в иной мир, в котором правят бал разноцветные огни, а обычный человек превращается в безжалостного и неуловимого убийцу. Удаче обычно некогда ждать, она оставляет тебе лишь мгновение, а потом уходит к другому. Тот другой, он ничем тебя не лучше, просто приглянулся удаче больше. И все, некому пожаловаться на вопиющую несправедливость.