Раиль Шариф - Уравнение Куфу

Здесь его встретила стена из латерита длиною по внутренней окружности 800 и по внешней 1025 метров.

С каждым шагом напряжение Бреда нарастало, и он уже подходил к монументальному портику, шириной не уступающему протяженности дороги через ров. Портик был образован тремя центральными башнями, от которых к боковым башням шли галереи. Каждым сантиметром своей поверхности Ангкорват воздействовал на воображение Жаннет возбуждающе: по мере приближения храм рос, ширился и обрастал деталями. Архитектурная симфония целостности композиции и изысканности скульптурного декора была эмоциональна, эффектна и неповторима. Бред ощущал себя вселенской пылинкой – пылинкой, ненароком упавшей на ладонь БОГА.

В сумрачных и влажных галереях заходящее солнце слизывало со стен последние лучи. Они ласкали орнамент сказочно-волшебных узоров, от красоты которых Бреду стало не по себе. Внезапно вязь цветов лотоса и листьев переходила в людей и животных, и он не мог уловить, где начало, где конец. На светлом, легко податливом резцу скульптора песчанике красной нитью проходил сюжет "Рамаяны", где повесть любви и злоключений бога Вишну-Рамы и его возлюбленной Ситы была несколько прототипна сегодняшним Ромео и Джульетте. Выполненные в человеческий рост фигуры создавали некую иллюзию реальности происходящего. Вся композиция сплошного рельефного панно была настолько динамична, что ни один из ее сюжетов не мог показаться лишним, а любая взятая сцена поражала точностью исполнения, ярко выраженной в каждом жесте экспрессией и законченностью.

Через 350 метров дороги, увенчанной балюстрадами в виде змей-наг, Бред подошел ко второй террасе. В отличие от первой она находилась над землей ровно в два раза выше – на расстоянии семь метров, а длина галереи уменьшилась до ста пятнадцати метров. По крутой лестнице комиссар поднялся на вторую террасу и замер. Отсюда открывался завораживающий вид самого храма. Он возвышался на последней, третьей террасе, и ступень эта, придерживаясь арифметической прогрессии, поднималась над второй на тринадцать метров.

Бред направился к храму. Стоявший на огромных плитах из песчаника, он представлял собой три последовательных этажа, опоясанных галереями. Некоторые из них украшались барельефами.

Храм напомнил Бреду водопад – водопад башен неотступно ведущих взгляд к господствующей над ними центральной гопуре, башне-алтарю. Взметнувшаяся на 65 метров, она была похожа на стрелу: легкую, изящную и стремительную.

Поднявшись на последнюю террасу, Бред Ли обнаружил, что со стороны видны только три башни – башня-алтарь и две боковые. На самом деле главных башен было пять. Четыре башни, две из которых ранее были не видны, занимали угловое положение. И с какой бы из трех ведущих дорог – западной, южной, восточной – ни посмотрел человек, его взору всегда открывались только три башни – две угловые и центральная. Ему также не были видны и основания храма, потому что весь комплекс окружал прямоугольник колонн, за которыми высилась выстроенная из латерита и песчаника стена.

Перед тем как войти в башню-алтарь, комиссар повернулся к западу, к тонущему в горизонт солнцу. Небо, где в точке заката джунгли окрасились в нежно-изумрудный оттенок, подернулось синевато-малиновой перистой дымкой. Насыщенный влагой воздух был липким и душным.

Бред Ли подождал, когда в горизонт станут втягиваться последние лучи солнца, а затем вступил за входной портик, в галерею, ведущую в центральную башню.

Глава 67

Башня-алтарь встретила Жаннет неуютно и серо. Мириады песчинок каменной пыли струились в угасающем потоке солнечного света. Играя с ним в прятки, они рисовали безумные капилляры теней и создавали необычайно грустное гризайли. Крупноплановые статуи Будды и высокие своды обволакивали сознание монументальностью и таинственностью, и было невозможно не прочесть на скрижалях истории всего три слова: – ЗДЕСЬ ЖИЛИ БОГИ!!!

Сущность знаком велела остановиться. Жаннет обессиленно опустилась на пол. Пот застлал ей лицо. Она сняла со спины люльку-рюкзак и обняла Джефа. С самого Пномпеня он так и не приходил в сознание. Ей захотелось заплакать, но она себе этого не позволит, даже если Тварь станет рвать ее на кусочки.

– Что тебе надо, Тварь? – она вложила в свой вопрос всю ярость и гнев.

Сущность промолчала, словно сам вопрос к ней и не относился. Выйдя в центр башни, она неистово взревела и пассом руки выдрала из пола плиту. Взору Жаннет открылась зияющая пустота. Она увидела, как Сущность вытряхнула из сумки альпинистский шпагат и, обвязав вокруг вырванной плиты, скинула его вниз. Затем в один прыжок возникла перед Жаннет и вырвала из ее рук Джефа.

– Отдай мне Джефа! Я придушу тебя, тварь! – закричала Жаннет, кидаясь на Сущность. – Отдай Джефа.

Сущность увернулась и зашипела:

– Еще один шаг – и я сверну ему шею, – подтверждая намерение, Сущность положила на горло Джефа свою руку и сделала шаг в направлении подземного лаза.

– Спускайся и принеси Камень, – сущность подопнула протезом сумку, из которой вывалился фонарь.

Вот для чего я нужна этой Твари, подумала Жаннет. Только я способна достать Камень.

– Мне нужны гарантии, что ты отпустишь мальчика.

– Чем быстрее ты принесешь Камень, тем больше гарантий, что мальчик останется жив. – ответила Тварь, сдавливая горло Джефу.

Плавно скользя по шпагату, Жаннет старалась не выронить фонарь. Его луч, выхватывая испещренные ажурной резьбой стены, то и дело прыгал из стороны в сторону, пока, наконец, не уперся в землю. Жаннет спрыгнула. Уходящий вглубь коридор дал ей понять последующее направление.

По мере продвижения она заметила, как коридор сужается, оставляя в самом конце узкий проем. Жаннет протиснулась в него и попала в небольшое помещение. Оно не имело ни входов, ни выходов. У фронтальной стены просто и обыденно стояла статуя богини Лакшми. Высеченная из цельного гранита в человеческий рост, она держала в протянутых руках глубокую чашу. Освещая ее фонарем, Жаннет подошла ближе. На дне чаши в прозрачно-бесцветной жидкости покоился Камень. Неправильной формы, с изумрудным оттенком.

Мгновенное осознание того, что прикосновение к Камню может ее убить, не испугало. Ее ладонь погрузилась в чашу и, коснувшись Камня, замерла. Волна странных образов и видений, вырываясь из неведомых миров, тут же затопила сознание креолки. Она окунулась в мир белых призраков – туда, где добрые духи нашептывают малышам на ночь сказку, а златоперые стаи облаков несутся вдоль серебряных рек. Туда, где, подобно неграненым алмазам, человеческие души крепки, чисты и прекрасны.