Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

— Ванька, ты хоть бы постыдился говорить мне такие бранные слова, мы же вместе работаем. С теми людьми, которых ты мне передал, то с ними я уже давно переговорила и обо всем договорилась. Так, что, начальничек, работа идет полным ходом, и каких-либо претензий ко мне ты не должен иметь! Да, между прочим, мы вместе поедем на бал к маркизу де Сеньоле. Этот французский министр препятствует поступлению на службу во французский флот семнадцати русским гардемаринам, я на том балу намерена сделать дипломатический демарш, хорошенько отхлестав его по щекам!

Народа на бал у маркиза де Сеньоле собралось очень много, целая чертова куча. Даже в дом маркиза было трудно пройти, перед входом толпилось так много желающих, что через эту толпу было трудно пробраться. Как только я после усердной работы локтями и плечами перешагнул порог входа в дом маркиза, то в глаза мне бросился то, что среди гостей было много морских офицеров. Куда бы я не бросал своего взгляда, повсюду наталкивался на суровые, обветренные морскими бризами, подбитые морским загаром суровые лица капитанов военных и торговых кораблей. Причем, в этой мешанине людей было трудно определить, кто есть кто? Кто из этих пришедших на бал офицеров был капитаном военного или торгового корабля? Моряки национальных флотов в ту пору еще не имели единых флотских униформ, поэтому каждый капитан был одет в ту одежду, которую сумел приобрести на собственные деньги. В зале можно было встретить молодца, одежда которого едва прикрывала его мощные бицепсы, и разодетого в пух и прав морского сибарита.

Епифаненко выделил десяток своих кавалеристов для моего сопровождения, которые на своих одномастных лошадках, в мундирах русской кавалерии произвели впечатление на собравшихся перед домом маркиза морских бродяг. Лебединым клином мои кавалеристы разрезали эту толпу, чтобы позволить мне и баронессе Береславской высадится из фаэтона прямо у дверей дома. В глаза мне бросилось странное поведение слуг маркиза де Сеньоле! Они при нашем с баронессой появлении со всех ног бросились нам навстречу. Но вместо того, чтобы помочь нам с баронессой Береславской покинуть фаэтон, эти прощелыги, попытались воспрепятствовать нашему проходу в дом, словно мы явились незваными гостями.

От охватившего меня удивления я негромко присвистнул, этих слуг маркиза, моя магия тут же этот сброд убрала с нашей дороги. На что баронесса с легким недоумением обратила свой прелестный взор на меня, она пока еще была не осведомлена о некоторых моих способностях, дарованиях.

Но Яна была умной, красивой польской женщиной, побывавшей и не в таких ситуациях! Она не стала на людях выяснять, что же это был за художественный свист, оставив нашу семейную разборку на позднее время, когда мы вернемся в свой особняк. Эта полячка тут же приняла вид, что она является томной великосветской львицей! Своим великолепным телом она так навалилась на мой локоть, что у меня создалось впечатление, что я несу ее на этом своем локте. Близость, теплота и нежность этого женского тела волшебным образом сказалось и на некоторых органах моего мужского тела. Мне пришлось прилагать меры для того, чтобы окружающая нас публика каким-либо случайным образом не обратила бы своего внимания на то, что мои панталоны почему-то зажили своей собственной жизнью!

В то же время я продолжал бороться с Яной, пытаясь ее вразумить в том, что нельзя так раскованно себя вести на публике. Причем в ходе этой незримой борьбы на невидимом фронте взаимоотношений между женщиной и мужчиной я явно проигрывал! Под мои неловкие руки почему-то попадали именно те части женского тела, которые на мужчин действовали особенно возбуждающе. Моя львица слегка образумилась, она попыталась вернуться в русло нормального поведения на этом балу. Когда распорядитель бала начал присутствующих гостей представляться хозяевам бала и на стала наша очередь, то этот горлопан, как и все басурмане в целом, он плохо разбирался в тонкостях выговора русского языка. Поэтому он все на белом свете перепутал, наши фамилии машинально, объединив в одну общую, произнес:

— Граф и баронесса Орлофф-Береславские!

К этому времени я уже был знаком с маркизом де Сеньоле, который пару месяцев назад нанес неожиданный визит, лично посетив мои апартаменты в гостинице, в которой я тогда проживал. Он тогда мне представился главным резидентом британской разведки во Франции, от меня потребовал, чтобы я у него в обязательном порядке зарегистрировался бы русским шпионом-разведчиком. Это его заявление меня почему-то не очень-то удивило, дураков на этом свете всегда хватало, но до глубины души я был поражен его маленьким ростом. Он был ростом чуть выше лилипута, с людьми такого роста мне еще не приходилось встречаться в своей жизни.

За это время во внешности маркиза де Сеньоле ничего особым образом не изменилось. Он, по-прежнему, оставался человеком маленького роста. Только его носик приобрел форму картошки и яркую багровую окраску, словно с недавних пор он стал хроническим алкоголиком. Маркиз де Сеньоле подошел к нам с Яной и, посмотрев на меня с явным недоброжелательным превосходством, глядя снизу вверх, произнес:

— Здравствуйте, господин капитан, граф Орлофф!

А затем посмотрел на Яну и произнес:

— Здравствуйте, госпожа баронесса Орлофф-Береславская!

Причем, это было проделано настолько вздорно и вульгарно, что мне этот маркиз де Сеньоле сразу же стал совершенно неинтересен, дураку было понятно, что нам с этим лилипутом общего языка было бы невозможно найти. Но зато я сильно заинтересовался тем обстоятельством, как же баронесса Береславская прореагирует на это непочтение. Эта полячка с гонором, как и все женщины, обладала весьма острым язычком, о который я не раз сильно обрезался. Яна несколько свысока смотрела на этого маркиза лилипута, а затем вполголоса произнесла:

— Вань, а что это за плюгавый прыщ с нами разговаривает, откуда он здесь появился! — Затем она сделала вид, что признала маркиза де Сеньоле и запричитала, словно простолюдинка из деревеньки. — Ой, да это маркиз Сеньоле! Извините, маркиз, что я вас сразу и не заметила, и не признала! — Вокруг нас начали собираться люди, на их лицах стали появляться улыбки. — Позвольте, маркиз, вас поблагодарить за приглашения на бал, направленные в наш адрес. — И моя дама протянула маркизу лилипуту свою холеную руку для поцелуя. Правда, баронесса при этом умудрилась забыть о том, что для того, чтобы маркиз де Сеньоле мог бы своими губами коснуться ее запястья, ей следовало бы слегка наклонить свой стройный стан. Но, разумеется, баронесса Береславская забыла этого сделать. Я бы даже сказал, что поляка не собиралась этого делать! Таким образом, маркиз де Сеньоле же оказался в положении человека, который не в силах был своими губками дотянуться до руки этой светской львицы! Иными словами, он оказался в положении человека, который хорошо видит свой локоток, но коснуться губами его никак не мог!