Константин Бояндин - Этап

Тучи расходились, вот-вот сквозь них покажется солнце. Что ж, пора в дорогу. Николаев побродил ещё по кабинету, посмотрел на шкафы и стены, и тут появился Смирнов с одеждой. От одежды приятно пахло морозом.

— Ничего у вас рюкзачок, — покачал головой Смирнов, глядя, как Николаев прячет свою прежнюю верхнюю одежду в рюкзак. — Сколько влезает!

Они оба ощутили это — дом тряхнуло. Основательно так, как будто землетрясение. Дверца шкафа с бумагами распахнулась, и Николаев увидел размашисто написанное число тридцать шесть на внутренней части дверцы. И папки: на полках лежали бумаги, и на корешке каждой папки были числа и надписи. И в каждом числе первыми цифрами были три и шесть.

— Чёрт, а я и не подумал, — признался Смирнов. — Смотрите! Что это? — он указал в окно. — Солнце вроде бы вылезло, а снова на небе тучи.

— Лейтенант, — Николаев поднял указательный палец. — Прислушайтесь. Что это?

Смирнов последовал его совету. И верно, казалось, что-то где-то жужжит. Как швейная машинка, только откуда ей здесь взяться?

— Сейчас посмотрим, — Смирнов отпер дверь — в коридор, который вёл к камерам и дальше к складу. В дальнем конце его что-то тускло светилось. — Это ещё что такое?

— Лейтенант, стойте! — посоветовал Николаев. Он почувствовал. Почувствовал, как изменился вес бластера — и захотелось удариться головой о стену. До этого момента оставалась пусть маленькая, но надежда, что…

Из дальнего конца коридора донеслось гудение и явственно различимый вой.

— Назад! — Николаев схватил его за руку. — Заприте скорее, нужно выбираться отсюда!

Дальняя стена коридора вся засветилась серебристым сиянием. Смирнов стоял и смотрел, как зачарованный.

— Лейтенант! — Николаев энергично потряс его за плечо. — Посмотрите!

Смирнов посмотрел и оторопел. Вместо китайской игрушки, у Николаева в руке было странное, но, несомненно, оружие.

— Откуда у вас это? — поинтересовался Смирнов.

— Это он же. Я ведь рассказывал. Лейтенант, если жизнь дорога, закройте дверь! Нужно уходить!

Смирнов так и стоял. Николаев поднял свой бластер и выстрелил туда, в серебристое свечение. Там что-то вспыхнуло, словно загорелся магний или замкнуло проводку — и это, похоже, окончательно привело лейтенанта в чувство. Николаев потянул его за руку и вытащил в коридор. Два поворота ключа — дверь заперта.

— Дверь деревянная, — Николаев схватил рюкзак и надел на спину. — Это их не задержит. Если хотите жить, достаньте оружие. И…

Смирнову показалось, что Николаев собирается убить его из этой непонятной штуковины, которая только что выстрелила ослепительным белым лучом. Николаев отпрыгнул, присел, и нажал на спусковой крючок. Смирнов едва не ослеп от вспышки — луч прошёл совсем рядом.

Глухой удар. Рядом со Смирновым на пол упало нечто, чему и слова-то не найти — вроде две руки, две ноги, но все покрыты шипами, и голова совершенно нечеловеческая — фасетчатые глаза, многозубая пасть. Пахло от него странно — чем-то неживым. Машинным маслом, что ли.

Смирнов достал свой "Макаров", Николаев пинком распахнул входную дверь и снова выстрелил. И снова на пол свалилось такое же страшилище. Смирнов смотрел на эту небывальщину, и по его лицу видно — считает, что это снится, или мерещится.

Дверь, ведущую в коридор, выломали с пары ударов. И тут Смирнов пришёл в себя. Николаев, который третьим выстрелом уложил ещё одно чудище, бежавшее к отделению милиции от ограды, понял, что не успеет — в комнату сквозь руины двери выбралось сразу двое таких чудищ — посмотрели на Смирнова и издали долгий, похожий на змеиный, шип. Этот шип и спас лейтенанта. Он поднял "Макаров" и грохот выстрелов заставил вздрогнуть оставшиеся целыми стёкла.

Двое чудищ не просто упали мёртвыми — они разлетелись на куски, как будто Смирнов стрелял разрывными, или палил в упор из дробовика. Из коридора уже спешили новые, Смирнов свободной рукой полез за запасной обоймой — и открыл огонь, машинально считая выпущенные пули.

Пистолет бодро выпустил очередь — все, кто бежали к дверному проёму, кто развалился на части, кто взорвался кровавым туманом. Николаев схватил Смирнова за руку.

— Отходим, лейтенант! — крикнул он. — Их будет много! Очень много!

Они отступали спиной к спине — лейтенанту всё мерещилось движение там, в коридоре, но больше пока никто не выбегал. Николаев два раза выстрелил — позади два раза вспыхнуло, словно делали фото — и вот они уже вышли за пределы ограды.

— Лейтенант, — Николаев смотрел на Смирнова, а тот выщелкнул обойму, и с обалдевшим видом смотрел то на неё, то на "Макаров". — Лейтенант, у нас мало времени! Вы сильно огорчитесь, если я снесу этот дом?

— А? — лейтенант помотал головой. — Нет. Если вы…

— Тогда отойдите, — в руке у Николаев появился диск — музыкальный, или видео, Смирнов не сразу понял. Николаев взял диск между большим и указательным пальцем, вытянул руку, направляя диск на дом, и резко повернул диск, указывая пальцами в сторону дома.

По дому словно ударили огромной дубиной — треск, грохот, искры и скрежет, и дом лёг грудой обломков.

— Это не все, — Николаев спрятал диск. — Лейтенант! Это не все, я говорю! Будут ещё, нужно спасать людей! Что вы там увидели в пистолете?

Смирнов молча показал. Обойма была полна, пули светились ярко-белым светом.

— В обойме восемь патронов, — Смирнов явно не верил тому, что видит. — И "Макаров" не умеет стрелять очередями. Я выпустил восемнадцать пуль, а обойма всё равно полная.

— Добро пожаловать в клуб, — Николаев не улыбался. — Теперь вы мне верите?

— Да, — Смирнов ответил не сразу. — Что происходит?

— Конец света, лейтенант, — Николаев поправил шапку. — Пока мы беседуем, жителей Гороховки могут жрать эти твари. Вы хотите спасти хоть кого-нибудь?

— Да, — лейтенант вставил обойму и передёрнул затвор. — Разумеется.

— Тогда скажите вот что: в каком здании можно укрыть всех жителей?

— В клубе, — сразу же ответил лейтенант, глядя на руины отделения милиции. — Третий дом от нас по правую руку.

— Там можно забрать окна ставнями? Нам придётся отбиваться, нужно, чтобы они не сумели пролезть внутрь.

— Там решётки на окнах, ставни тоже есть.

— Замечательно! Идёмте, нужно проверить клуб. У нас минут пятнадцать, не больше. Потом они снова попрут, и я уже не знаю, откуда.

Лейтенант не ошибся, кругом были решётки. И двери толстые, и вообще дом крепкий, срублен на совесть. И числа тридцать шесть нигде не было на виду.

— Отлично, — Николаев вытер лоб рукавицей. — Нужно привести сюда всех жителей. Как угодно, но привести сюда. Времени мало, поверьте на слово.