Валерий Иващенко - Чёрная вьюга
А весёлый донельзя Беня уже доставал из небытия мексиканскую текилу и соль, объясняя, что этой смесью обычно травят тараканов или красят заборы – пять капель на ведро воды, и вообще…
Проснулся он от жуткого холода во всём теле и того мерзкого ощущения, будто в пересохшем как пустыня рту отметились все коты и кошки этой части вселенной. А ещё от непреодолимого чувства, что если он сейчас хотя бы шевельнёт гудящей исполинским колоколом мутно-зелёной головой, то весь мир взорвётся в пароксизме бухающей в виски боли.
Но блеснул в свете Вифлеемской звезды запотелый трёхлитровый бутылёк огуречного рассола, накренился над судорожно передёрнувшимся туда-сюда кадыком, и оказал он своё воздействие. Судорожное передёргивание, и вот уже слегка оживший страдалец вздохнул расслабленно и даже осознал себя Беней.
– Так вот он в чём, кайф! – возликовал он и снова приложился к вожделенной ёмкости. – Правду говорили у нас в люфтваффе, что лучше связаться с бабой, чем с русскими…
Он ещё что-то ворчал и стенал, но затем поковырялся в ухе когтистым пальцем и таки привёл свои ставшие набекрень мозги в должное соответствие с правилами приличия.
– И вообще, что я тут делаю? – воскресший из почти мёртвых Бенджамин огляделся, осторожно ворочая тут же загудевшей головой и почёсывая в задумчивости то место, из которого у каждого порядочного чёрта растёт хвост.
Так и осталось неизвестным, куда он направлялся первоначально, но сейчас слегка заплетающиеся ноги понесли его в ту сторону, где уже разгоралось неистовое багровое сияние. И именно тогда бессонная ополоумевшая История, втихомолку облегчённо вздохнув, направилась по чуть другой колее…
Наверное, у стоявших стражу огненных элементалей нынче был просто несчастливый день. Ведь если засучив рукава пошарить по вселенным, наверняка где-нибудь найдётся мир, где именно сегодня на календарях значится пятница, и к тому же тринадцатое. Потому что заявивишийся сюда из неназываемого чёрт оказался зол и сердит, как тысяча его же, пресловутых. И не успели величественнные и весьма могучие сущности толком опомниться, как их всех скопом знатно отметелили и расшвыряли в стороны…
– Чего буянишь, Светозарный? – бог огня сделал ход конём в той бесконечной шахматной партии, которую он разыгрывал сам с собою, и с неодобрением воззрился на худого и нервного типа, который объявился перед ним с тою непостижимою ловкостию, которая так и заставляла вспомнить про явление не-его народу.
Беня покосился на объёмное поле стерео-шахмат и глубокомысленно заметил, что через сто двадцать восемь ходов прорвавшийся через седьмое измерение ферзь поставит мат белому королю, а потом уставился на хозяина немигающим взором.
– Хреново мне, пламенный, – хрипло выдохнул он.
И хотел бы повелитель всесжигающего пламени сохранить бесстрастное лицо, но сивушный перегар гостя разил если не насмерть, то уж наповал точно. Потому вовсе неудивительно, что он воздел величественно истекающую огнём длань – и словно залил в хрустальный бокал жидкого огня. На самом-то деле, в неистовом жаре, прокатившемся по сущности Бени, выгорели все малейшие следы недавних возлияний – отчего тот вскоре ощутил себя пусть и трезвым, но зато весьма и весьма здравомыслящим.
– Бррр! Лучше скажи мне, бог огня, отчего во-о-он там, в том мире, среди двенадцати апостолов не нашлось ни одной бабы?
Ослепительная сущность сначала задрожала в непонятных колыханиях, а потом разразилась гулким басовитым хохотом.
– Женщина есмь сосуд греха – мало тебе?
Чёрт, или кто он там на самом деле, скорчил весьма кислую мину. Ну да, грех не имеет возраста и женщина грешна от рождения. Плавали, знаем такое… а ещё, женщина нечиста, а раз в лунный месяц и вовсе есть скверна воплощённая…
– Хрень то всё! Просто они все, гм, как воистину сказано – возлежал он в саду Гефсиманском со своими учениками, – нехотя выдавил правильный ответ этот тщедушный пришелец.
Неистовое пламя тотчас же ударило в то место, где ещё только что хмуро обретался гость. Впрочем, он и сейчас там оказывался, но чтобы обнаружить его, потребовалось бы хорошенько прищуриться в так и пляшущее яркое пламя.
– Еретик! Но в чём-то ты прав – как сказал мой внучок, вера их и в самом деле уродство есть. Ладно, говори, зачем пришёл!
Языки огня с сожалением опали, оказавшись не в силах не только причинить вред наглому Бене, но даже и заставить его поморщиться.
– Я там наконец свёл в одном мире свою парочку попаданцев – не хочешь ставку сделать на итог схватки?
Странно оказывалось видеть, как неистовое пламя посмотрело в ту сторону, где в неимоверной дали и временах… но подсматривать в будущее бог огня не стал. Учёный уже, и не раз, ведь иначе-то неинтересно.
– Хм, так вот ты что удумал. Любопытно – у обоих нет нити судьбы… ты хоть сообщил им то? О, и даже силу дал, это и вовсе интересно! Давненько подобного развлечения не было, молодец.
Давно замечено, да и не нами, что самый страшный враг власть имущего – скука. Тоска смертная, стоит только лишь представить, что ты можешь всё. Что б тебе ни захотелось! А каково так бесконечное число циклов? То-то же!
– Хм-м. Что ж, магия всегда побеждала честную сталь? Поставлю на ведьму… да хотя бы частицу своего неугасимого пламени.
Перед взором Бени заплясала махонькая искорка всесжигающего огня – но оказалась она столь яркой и неистовой, что тот вынужденно прищурился и даже немного заслонил взор ладонью.
– Хорошая ставка, стоит признать… но, к сожалению, я не настолько богат, чтобы составить достойный паритет. Впрочем, если проиграю, то отрабатываю у тебя в услужении – ну, скажем, тысячу лет. Договорились?
И всё же, наверняка бог огня уже имел в прошлом дело с этим развязным типом, потому что крепко-накрепко усвоил – никаких с этим прохвостом договоров! Поэтому без лишних велеречий его кулак приподнялся, качнулся меж звёзд – и с такою силою врезал по благообразной харе Бенджамина, что летел тот долго и красиво… впрочем, почему летел? Он и сейчас летит, прилежно подчиняясь всем мыслимым законам всемирного тяготения и небесной механики. Вон он, мается на эллиптической орбите и раз в сколько-то там лет своим видом смущает умы жителей одного пыльного провинциального мирка.
Ах комета Галлея, ах комета Галлея…
Но правы оказывались те, кто утверждал, что иные битвы бесконечны ввиду бессмертия обеих сторон – на дальней точке своего полёта от кометы отклеилась астральная тень. Лишь с тем, чтобы тут же материализоваться и страдальчески застонать. Надо было видеть, с какой гримасой ойкающий и подвывающий от боли Беня ощупал свой левый глаз со стремительно наливающимся фингалом даже не лилового, а вовсе уж потустороннего цвета. Помянув эдак ласково, оптом и в розницу всех поимённо апостолов, отчего они небось перевернулись в своих гробах повапленных, он прилежно принялся отдирать от себя эту пакость.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});