Барбара Хэмбли - Время Тьмы

Ингольд встал, чтобы идти дальше, туго замотал шарф вокруг шеи и поглубже натянул капюшон, чтобы защитить лицо. Он помогал Джил подняться на ноги, когда они услышали на дороге внизу приглушенный стук копыт и позвякивание удил, доносившееся до укрытия из валунов сухой травы, которое секунду назад скрывало все звуки идущих солдат.

По ту сторону валунов Джил увидела, как появляются в поле зрения усталые кучки беглецов. Она узнала впереди фигуру человека на гнедом коне, его голова свешивалась от усталости. Она обменялась с Ингольдом быстрым удивленным взглядом. Потом колдун выбрался наружу и стал, хватаясь за скалы, спускаться к дороге, крича:

– Тиркенсон! Томек Тиркенсон!

Наместник распрямился в седле и вскинул руку, давая знак остановиться.

Джил стремглав помчалась за Ингольдом, спустившимся удивительно проворно вниз, к дороге.

Наместник Геттлсанда возвышался над ними в свинцовых сумерках, он выглядел, как огромный изможденный бандит во главе оборванного войска своих соратников.

Взглянув на дорогу, Джил увидела, что те, кто следовал за ним – огромная толпа, внушительное стадо костлявых овец и коров, отряд конной охраны – были едва ли одной шестой главного конвоя.

– Ингольд, – приветствовал его наместник. У него был голос, напоминающий грохот камня, катившегося в яму с гравием, и соответствующее тому лицо. – Мы думали, не превратимся ли в тебя, Джил-Шалос, в сосульку, – поздоровался он с ней кивком.

– Где остальные?

Тиркенсон злобно хрюкнул, его бледные глаза стали жесткими.

– Внизу у моста, – проворчал он. – Они разбивают лагерь, как дураки.

– Разбивают лагерь? – колдун был ошеломлен. – Это безумие!

– Да, а кто говорит, что они в своем уме? – рычал наместник. – Я говорил им: переправьте людей, и к дьяволу повозки и багаж, мы потом сможем послать за ними...

Голос Ингольда стал неожиданно спокойным:

– Что случилось?

– Это дьявольщина, Ингольд, – наместник устало провел по лицу своей огромной рукой. – Чего только с нами не случалось. Мост обвалился. Главные пилоны осели под тяжестью повозок Алвира, и весь груз с людьми рухнул вниз...

– А королева?

– К счастью, нет, – Тиркенсон нахмурился, озадаченный этим. – Она шла почему-то пешком в голове обоза. Шла с принцем, подвешенным на лямке за спиной, как другие женщины. Я не знаю, почему, но могу сказать точно – если бы она была в повозке, ничто бы не спасло ее. Алвир начал спасательные работы, вытаскивали вещи из ущелья и крепили понтоны на веревках через реку. Потом аббатиса сказала, что она не оставит свои повозки, и они стали разбирать их, чтобы переправить по частям, одна половина людей оказалась отрезанной на одном берегу, вторая – на другом, все бранятся из-за переправы багажа и животных и говорят, что останутся там на ночь. Я пытался объяснить им, что они замерзнут к утру, это же ясно как божий день, но этот любимый фокусник Алвира, этот Бектис, сказал, что может сдержать бурю, и к тому времени, когда Алвир и аббатиса переругались друг с другом, они сказали, что уже поздно куда-либо идти. И там они и остановились, – он сделал брезгливый жест и откинулся на луку седла.

Ингольд и Джил обменялись быстрым взглядом.

– И ты покинул их?

– О... дьявол, – прогрохотал Тиркенсон. – Может быть, мне и следовало остаться. Но Алвир попытался отнять ту большую повозку аббатисы, в которой она везла церковные архивы, и ты в жизни своей не слышал столько ругани. Она угрожала отлучить Алвира от Церкви, а Алвир сказал, что закует ее в цепи – ты знаешь, как она относится к этим своим проклятым бумагам, – люди разделились, парни Алвира и Красные Монахи чуть было не дошли до поножовщины. Я сказал им, что они сошли с ума: с разделенным лагерем, в бурю, с Рейдерами и Тьмой со всех сторон, а они опять взялись за свое, с меня же было довольно. Я взял своих людей и тех, кто вместе с нами хотел уйти в Геттлсанд, и вот мы здесь. Может, это было неправильно, но оставаться еще одну ночь на открытом месте куда опаснее. Мы полагаем, что доберемся до Убежища к полуночи.

Ингольд быстро взглянул на небо, как будто мог узнать время по расположению солнца, невидимого за пеленой облаков. Небо было отвратительного желтовато-коричневого цвета, чувствовалось приближение холода.

– Я думаю, ты прав, – сказал он наконец. – Мы спускаемся дальше, и я попытаюсь уговорить их отправиться в путь. Вам придется бороться с непогодой до того, как доберетесь до Долины, и если сможешь, заставь их открыть ворота и разложить костры по обе стороны от них, окружи ворота огнем и охраняй их со всеми людьми обоза. Если повезет, мы будем там, в лучшем случае, сегодня ночью.

– Вам понадобится немало времени, – проворчал наместник. – Что ж, увидимся в Убежище.

Он поднял руку, давая сигнал трогаться. Обоз начал двигаться, как какое-то огромное животное, влачащееся в последней стадии изнурения.

Тиркенсон поехал прочь от того места, где стояли Ингольд и Джил, понукая свою уставшую лошадь. Потом остановился и обернулся, глядя на двух путников на пустынной обледенелой дороге.

– Да, вот еще что, – сказал он. – Прими к сведению: остерегайся аббатисы. Она решила, что вы с Бектисом в союзе с Дьяволом – и Алвир тоже, соответственно, связан с ним, ты понимаешь – и она обнаружила оплот самого Ада в обозе. Я никогда не соглашался с этим – будто колдуны продают свои души за могущество, – но люди испуганы. Они видят беспомощность Алвира. Надо держаться за разум. Но испуганные люди способны на что угодно.

– Колдуны тоже... – улыбнулся Ингольд. – Спасибо за предупреждение. Доброго пути и хорошей дороги всем вам.

Наместник повернулся, проклиная своего измученного коня и угрожая скормить его собакам, если тот не двинется дальше. Джил перевела взгляд с его страшных шпор со звездочками на нетронутые бока усталого коня и поняла, что чары Ингольда по отвращению случайных несчастий распространяются и на наместника Геттлсанда, ну и, конечно, на тех, кто был под его началом.

14

Снег пошел сильнее, когда Джил и Ингольд достигли лагеря на ближнем берегу Эрроу. В сером кружении они разглядели фигуры, сгрудившиеся вокруг слабых желтоватых огоньков костров, темные толпящиеся стада животных, неустанную суету на берегу потока и смутные передвижения вокруг рухнувшего моста. На той стороне реки было заметно больше активности, туда и сюда двигались огни по дальнему лагерю, и далекое блеяние коз и вой детей доносились сквозь прерывистый переменчивый ветер. Между двумя лагерями лежал поток, обрывистая бездна мрака, заполненная жадным ревом реки. На обоих берегах огромные языки разбитых скал устремлялись через пустоту.