Александр Анфилатов - Утро нового мира

Неспешно повозки выкатили на пространство, откуда открывался чарующий вид на селение. Вершину довольно обширной возвышенности, скорее холма, как стогами кошеного сена покрывали соломенные крыши жилищ, меж ними широко раскинулись огороды с вовсю пышущей ярко–зеленой растительностью. Стога сена, убранные в столь огромные, крытые соломой величественные скирды, что они едва не превышали жилые постройки людей. (И располагались, судя по всему в соответствии с распределением семей: одна семья, одна скирда, стоящая рядом с их домом). Многочисленные плетни из сучьев и ветвей деревьев отделяли одно хозяйство от другого.

— Насколько схожи, — удивился Ярослав, — запросы земледельца–труженика, где бы он ни жил. Возьми хоть Африку, хоть Китай, увидишь крытые соломой бунгало и ограды из плетня, и даже здесь за, один господь знает, сколько километров от Земли мы нашли пастораль достойную родной Украины и пера Гоголя. Даже белёные известью стены хат и хлевов напоминают до боли знакомые образы. Закрадывались мысли: как мало надо человеку для достойной и справедливой жизни, от чего появлялось желание прекратить поход и остаться здесь, среди этих, столь живописных полей.

Надоело тащиться в фургоне. Голова под действием лекарств не болела, и Ярослав решил нарушить предписанный режим. Анюта, видя дядин порыв покинуть ее, пыталась затеять игру, или почитать книгу, но того было уже не остановить. Подозвав к себе Анну–старшую, гарцующую в стороне он без разговоров отнял у неё Ласку, одновременно поручив заботу о племяннице. Кобыла, почувствовав твердую руку господина, резво понесла его в голову колонны.

Олег ехал в сопровождении Шестопера, Петровича и других друзей и спутников. Ярослав догнал их, пустил свою лошадку шагом, прислушиваясь к разговорам, идущим в компании:

— Петрович, порядки здесь не строгие, но раскланиваться надо всякий раз, как вновь встречаешь человека или на пороге дома, а руки держать в приветственном положении, вот так.

Олег поднял обе ладони вверх на уровень груди.

— Рукопожатий они не знают, и приветствуют друг друга похожим образом, как наши муэдзины сопровождают молитву.

— И что, с каждым встречным поперечным раскланиваться?

— В принципе, с каждым. Тем самым ты отдаешь дань уважения, и означает вроде нашего «здравствуйте», чем значительнее человек, тем глубже и чаще поклоны. Увидишь еще, как их старейшины будут перед тобой бороденками трясти, а ты кланяйся степенно не глубоко и не часто. Мы для них — богатые купцы, и наш статус значительно выше простых крестьян. При приветствии говори «Сакора Мирана». Доброй жизни.

— Девушки здешние как? Хороши? — спросил Денис, молодой парень из сопровождавшего их отряда «Лучников».

— Не особо, — отвечал Олег, — но попадаются особи очень симпатичные. Да, с женщинами не очень руки распускай, нравы на сей счет строгие. Попадешь, сразу убьют без разговоров.

— Значит мужья ревнивые? — уточнил Шестопер.

— Положение женщины очень высокое. Она хозяйка очага, только ей доверено воспитывать детей. Каждый дом имеет женскую половину или угол, на которую вход мужчинам запрещен, даже мужу без разрешения жены. Вместе с тем здесь на севере многоженство, в отличие от остального Трона не приветствуется, но и возбраняется. Многие мужчины гибнут от хищников, в частых стычках с местными орками. Жители степей им тоже досаждают. Впрочем, вы не увидите гаремов, всеобщая бедность вынуждает иметь максимум двух, трех. Часто мужчины берут себе в жены вдов погибших братьев, дабы продолжить их род. Другие их обязанности — вести хозяйство, присматривать за рабами, если таковые имеются, растить детей, ухаживать за сиротами или гостями.

— Вот как! А ведь мы и есть гости, — продолжал тот же Денис из «Лучников».

— Ты еще не все знаешь, в деревнях много детей сирот, которых содержат родственники, и это считается их долгом, но за сходную цену и добрый уговор ты можешь выбрать из них подходящую подругу, женится и избавить бедняков от лишнего рта.

— Представляю, какую красавицу, — усомнился Денис, — запах должен быть такой густой.

— Если ее не мыть, то да, — отвечал парню Олег, — но культура их такова, что требует тщательной чистоты и не только телесной — эта составная часть местных религиозных требований помогает соблюдать элементарные санитарные нормы.

— Здесь обирают люди, относящиеся к одному народу, Модонов, — продолжал рассказ Олег — все они пришли с юга с берегов реки Мары. В тех краях сильное перенаселение и многие решаются уйти с насиженных мест на поиски лучшей доли, но не все находят. Этим пришлось пройти многие сотни километров по бесплодным просторам степей, пока они не достигли излучины реки Яры. Трудно сказать, насколько они достигли желаемых результатов. С одной стороны, нашли плодородные земли, с другой их окружают недружественные племена орков с севера, и столь же активные степняки с юга. Жизнь на краю леса и степи полна опасностей и непредсказуема. Племена орков делают свои нападения почти каждый год, грабят и разоряют деревни, но Вуоксы — как они себя называют, далеко не дураки, и стараются зря не убивать людей, им это экономически не выгодно. Степняки, наоборот ведут непрерывную охоту за рабами и похищают людей порой прямо из их домов, причем этим занимаются все степняки, как люди, так и нелюди, как троги, так и степные орки и даже кодоны, по–нашему, кентавры. А все потому, что на юге всегда нужны рабы, и платят за них золотом.

За разговором не заметили, как кавалькада минула низину с ручьем, впадающим в небольшую реку, и подтянулась к окраинам селения. Дорога пошла в гору, так как селение занимало гребень холма. Здесь к ним присоединился разъезд разведчиков во главе с Жиганом, не решавшийся войти туда в одиночку.

Навстречу показался невзрачный мужик, тянущий за повод пару быков, запряженных в двухколесную повозку. Глаза его выразили изумление и радость, он затараторил на своем языке:

— Сакора Яна. Сакора Яна, — часто, но глубоко кивая головой в такт словам и поднимая руки.

Олег остановил коня и не спешиваясь, степенно, обратился к сельчанину:

— Сакора Мирана, — произнёс с глубоким уважительным поклоном. Многие всадники, окружившие командира, исполнили не менее уважительное обращение.

— Сакора Мирана, Сакора, Мирана, — неслось со всех сторон. Мужик был явно польщен подобным обращением столь знатных особ, ведь его окружило два десятка всадников на лошадях огромного роста. На многих из них блестела броня кольчуг и шлемов, стальные мечи отягчали бедра, острые, несравненно длинные пики закинуты за спину, а одежда тонкая, яркая и цветная напоминала драгоценные наряды лесных энолов.