Виктор Косенков - Я – паладин!

– Война?

– Это самое логичное, что могут сделать эльфы. Когда две державы страстно желают вцепиться друг другу в глотку, повод найти не трудно. А тут такой подарок.

– Что же делать? – Леон понимал, что вопрос глупый, но не удержался.

– Ну вот. – Лакруа показал рукой на бушующий зал Совета.

– Но это же болтовня.

– Именно, именно, Лео. Это болтовня. Дебаты, споры. Шум. Скандал. Пока они кричат, идет время. А сейчас каждая минута имеет значение. Известный вам маркиз призывает к войне, он сейчас на коне. Пользуется народной поддержкой. К счастью, не все так просто. Но очень мало времени.

– Почему?

– Нам нужно найти убийцу. Работает следственная комиссия. Но, если честно, это тоже только отсрочка.

– Чем я могу помочь?

Лакруа посмотрел на Леона. Потом на кричащий, казалось, в один голос Имперский Совет.

– Найдите мою дочь. Она что-то знает.

– Знает? Она же просто танцовщица. Я думал…

Губы Лакруа дрогнули.

– Актриса. Танцовщица. Знаете, Леон, эти бродячие музыканты, акробаты, танцоры, циркачи появились на этой земле совсем не просто так. Понимаете? Нет, вы только представьте. Эти люди – такие яркие, веселые, необычные – колесят по всему миру, не только по Империи. Вы не знали? Их пестрые кибитки можно увидеть где угодно. Искусство не имеет границ. Даже у орков есть определенное, очень специфическое понятие красоты. И у гномов. И у мерфолков. А если вы почитаете отчеты, то поймете, что Проклятые не живут в хаосе. Нет. У них нет души, но есть неясная тоска по чему-то, чего они, может быть, сами не понимают. Они любуются смертью, разрушением, возводя умение уничтожать в ранг искусства. Вы читали отчет инквизиционной коллегии «О тяге мертвой плоти к огню»? Крайне неприятный свиток, но в нем есть выводы. Помните, вы рассказывали мне о том случае в вашей деревне? Когда на вас вышла стая мертвых? Помните?

– Да. – Леон сглотнул. – Конечно.

– А вы знаете, что, проанализировав следы, архиепископ Ланге пришел к заключению, что мертвяки долго стояли возле ваших костров. Они смотрели на огонь. Боялись его. И тянулись к нему. Кто-то сказал, что они просто выжидали удобного момента, чтобы напасть. Но нашлись и те, кто утверждает, что мертвяки наслаждались зрелищем живого пламени. Хотя души в них еще меньше, чем в Проклятых. А у тех ее вообще нет. Искусство, красота – вот что связывает все живое и неживое в нашем мире. Знаете почему?

– Почему? – Смутная догадка мелькнула в голове Леона.

– Потому что во всем, что нас окружает, есть частичка Всевышнего. Есть его промысел. – Лакруа развел руки в стороны, словно обхватывая огромный шар. – Кусочек его огня, света. И эти частички тянутся друг к другу, любуются тем огоньком прекрасного, который бывает так трудно разглядеть. Красота есть везде. И главное, единственное, умение актера, циркача, танцовщицы – суметь найти эту красоту. Где бы она ни находилась. Вы понимаете? По всему нашему миру колесят цирки, театры. Они все видят, все знают. Понимаете?

– Так, значит, Марта была…

Лакруа сделал предостерегающий жест, и Леон прикусил язык.

– Вы должны найти ее, Лео. Что с вашими друзьями?

– В связи с чрезвычайным положением их увольнительные были отменены. И сейчас они удерживают оцепление вокруг посольства.

– Понятно. Скажите, Лео, вы доверяете им?

– Конечно. Как самому себе.

– Хорошо. – Лакруа достал из-за пазухи конверт. – А я доверяю вам. Вот эти бумаги помогут. Выше этого документа нет ничего. Почти ничего. Пользуйтесь им осторожно. И не потеряйте.

Леон взял в руки конверт. Плотная бумага пахла воском. На обороте стояла личная печать императора.

– Если возникнет опасность, что этот конверт попадет в чужие руки. Вы должны сделать все, – Лакруа посмотрел в глаза Леону, – я повторяю – все, чтобы этого не произошло. Понимаете?

– Да. – Леон почувствовал, как вспотели ладони. – Конечно.

– Вот и прекрасно. На выходе мой секретарь передаст вам еще кое-какие бумаги. Там есть письмо к Брюнегольду. Оно поможет. А теперь идите и не медлите больше. Болтать можно без устали, но наши противники сейчас не дремлют. Игра идет наперегонки.

Выбравшись из дворца, Леон отправился к эльфийскому посольству.

Тут тоже шумела толпа. Но гораздо более сдержанно, нежели перед Имперским Советом. Здание было оцеплено несколькими линиями кадетов. Люди держались на расстоянии. Если к стражникам, курсирующим по улицам, тут все привыкли, то кадеты разных школ выглядели неожиданно по-военному. Перед их лицом призывы к войне звучали по меньшей мере нелепо и пугали прежде всего самих крикунов. Кадеты были построены в боевой порядок. Все высоты, крыши и чердаки, были заняты лучниками. Горожанин, человек мирный, а часто так и вообще трусливый, тут чувствовал себя совсем уж не в своей тарелке.

Леон без труда нашел офицера, был отослан выше и так наконец добрался до того, кто отвечал за всю операцию. Конверт с печатью императора оказал магическое воздействие. Его даже не пришлось открывать. Буквально через полтора часа Слав, Филипп и Артур уже были в седлах…

Глава 25

Скакали без остановки всю ночь. Наверстывали упущенное.

Утром друзья остановились немного передохнуть. Развели костерок, и Филипп поджарил круглые сочные колбаски. В утренней прохладе, после долгой скачки, они показались всем удивительно вкусными и душистыми. Леон достал из сумы большой каравай черного хлеба, порезал его широкими ломтями. Артур принес каких-то трав и уверил всех, что хорошо разбирается в этом. Острые, пахучие и чем-то похожие на сельдерей листики стали приятным дополнением к жирным колбаскам. Запивали водой из ручья, что тек неподалеку.

О том, что происходит в Фервале, старались не говорить.

Только один раз Артур спросил у всех, но обращаясь к Леону:

– Как думаете, чем все это кончится?

Слав пожал плечами. Филипп хмыкнул и сунул в рот травинку: мол, меньше знаешь – лучше пищеварение. А Леон задумался. Нужно ли говорить очевидное? И так ли очевидно то, что видится с положения графского оруженосца?

– Кончится все одинаково, все и всех. Только у кого-то раньше, у кого-то позже, – сказал Слав.

– Да я не про это. – Артур поворочал палочкой угли. – Я в историческом смысле. В перспективе, так сказать.

– А в перспективе, – Слав растянулся на траве, – эта игра еще далека от завершения. Так что не беспокойся. Повоюем. На наш век хватит.

– Уж это точно, – подхватил Филипп. – Стрел и мечей на наш век будет предостаточно. А если кто-то переживет.

– Можешь не беспокоиться. Таких будет немного, – беззаботно перебил его Слав, и оба засмеялись.

Несмотря на веселость, которая показалась Леону несколько наигранной, между друзьями чувствовалась какая-то странная натянутость, тревога. То ли из-за событий последнего дня, то ли из-за той неопределенности, что ждала их впереди. Леон подумал, что было бы хорошо что-то сказать им, ободрить. Но понял, что не сможет найти правильных слов. И будет фальшиво, глупо, так что лучше и не говорить ничего.