Глен Кук - Жестокие цинковые мелодии

— Может, он ясновидец или чего такого, — предположил Билл. — Что делает его более заметным для них по сравнению с вами, остальными.

— А почему тогда он их не видит?

Билл пожал плечами:

— Гаррет, я всего лишь парень, живущий на чердаке третьеразрядной таверны.

— И все же?

— Не по моей специальности. А… что это с ним? — Он ткнул пальцем.

Я оглянулся.

Мы вышли из дома, но Морли не перестал дергаться.

Призраки вышли следом за ним. Штуки две. Прищурившись и склонив голову набок, я тоже смог разглядеть их. Впрочем, они быстро бледнели.

— Морли. Ну-ка, живо тащи свою задницу на ту сторону улицы. Посмотрим, смогут ли они следовать за тобой.

Мой закадычный друг выдал несколько нецензурных словосочетаний. Он плохо понимал, что происходит, но твердо знал, что это ему не нравится. Однако послушно сделал все, как я сказал.

— Постарайся стать в тень, — попросил я его. — Привидения заметнее, когда они не на свету.

— Они отстали, — сообщил он, отойдя всего на несколько шагов.

— Ты уверен? Откуда ты знаешь?

— Потому что никто не тычет в меня пальцами из холодной овсянки. — Он осторожно, маленькими шажками возвращался ко мне. И через пару секунд снова напоролся на призраков. — Всего три шага — и вот!

Как-то не очень это все меня обрадовало. Только я успокоился — и тут обнаруживается, что привидения способны отходить от дома на добрых десять ярдов. И как знать, не увеличится ли радиус их действия назавтра?

Плоскомордый как раз собирался дать имя своей новой казарме, когда мы обнаружили, что бегство Морли спровоцировало сверхъестественный прилив. Ряды призраков хлынули из «Мира» на улицу — возможно, подгоняемые ворвавшимся в здание свежим зимним воздухом.

— Нам совсем не нравиться этот холода, — сказал мне Джон Растяжка. — Но крысам нравиться то, что делать он с жуки внизу.

— Так это же хорошо?

— Хорошо. Этот раз мы всех их сделать.

— Вам необходимо отыскать кладки их яиц, — заметил Бель Звон. — Иначе они будут вылупляться и дальше.

— Верно, — согласился я. И тут же вспомнил про Гринблаттов.

Что-то давненько от гномов не поступало вестей.

Я начал тревожиться. Должны же они были подать хоть какую-то весточку, хоть «Чтоб тебе, Гаррет»…

— Эй, Рокки! У меня к тебе еще одно дело.

— Не только жуков мочить? — Вся его наружность была покрыта жучьими внутренностями.

— Не буду тебе врать. Дело серьезное. Возможно, даже неприятное. У меня тут несколько гномов оказались в неудачном месте.

Физиономии у троллей редко бывают выразительными. Однако Рокки ухитрился отобразить на лице нехитрую мысль насчет того, что гномам в неудачных местах самое место. Чем неудачнее, тем лучше. В идеале в деревянном ящике, зарытом на восемь футов в землю. Или даже глубже, чтобы уж наверняка оттуда не выкарабкались.

— Они тебя тоже нежно любят. Давай договоримся о компромиссе. Ты сходишь туда, проверишь, все ли с ними в порядке. И все, больше от тебя ничего не требуется. Просто вернешься и доложишь, что там. С остальным я разберусь сам.

Рокки насупился, в недрах его тела зародился вулканический рокот. Я надеялся только, что это несварение желудка.

— И плата за это такой же будет, как за то, как я здесь с жуками развлекался. Так?

— Идет. — Дополнительной премии за то, что наемный работник выполняет то, что ему сказали, я платить не собирался. — Пошли.

Я отвел Рокки к заброшенному дому и на всякий случай объяснил задачу еще раз. Рокки хмыкнул и пробормотал что-то насчет того, что, если человеку надо что-то сделать, у него самого должно хватить крепости шаров — он ухмыльнулся, — чтобы самому пойти и сделать это.

Он все-таки не понял. Я занимался менеджментом. Менеджер не пачкает рук. Менеджер сосредоточен на принятии взаимоисключающих решений и отдаче лишенных видимого смысла приказов.

Из меня выйдет хороший менеджер. У меня перед глазами пример моего напарника.

Рокки пропадал достаточно долго, и я уже начал беспокоиться. Однако в конце концов он все-таки вернулся.

— Ваши гномы вовсе не пропали. И зря вы теряли время, за них переживая.

— И что там? Почему так долго?

— Требуется немало времени, чтобы подкрасться. И я не хотел, чтоб они знали, что я подслушивал.

— Рассказывай. — Я кожей ощущал исходившее от него раздражение.

— Они говорили о том, как им обставить там все после того, как они туда переедут. И как бардак прибрать. И где загнать часть того барахла, что там валяется.

— Что еще за барахла? — Наверняка уж не того, что нагнало на меня столько страха. Впрочем, у Кипа и прочей детворы имелось достаточно времени, чтобы поменять в своем подземном царстве почти все.

— Стекло. Самое разное. И прочие мелочи.

Я зарычал, потом застонал. Должно быть, он имел в виду лабораторное оборудование Клики.

Помнится, то ли Бель, то ли Плоскомордый, то ли еще кто предлагал затопить подземелье. Несколько секунд я обдумывал, где мне достать воды.

С этим наверняка возникли бы сложности. Соседи вряд ли встретят это с одобрением. И пониманием. Если, конечно, к ним в тайные подвалы не пробрались уже черт знает какие огромные жуки.

Успокоенный насчет Гринблаттов я вернулся в «Мир». По дороге Рокки посвятил меня в то, что ему удалось услышать.

Риндт Гринблатт имел неосторожность подумать, что наткнулся наконец на долгожданный клад.

Что ж, дружищу Риндту придется испытать разочарование.

59

— Клянусь всеми богами, когда-либо осквернявшими своим присутствием этот чертов город, — рявкнул я, — ну и нытики же вы все, ребята!

И крысюки Джона Растяжки, и подручные Лютера в один голос жаловались на холод.

— Призраков видел кто-нибудь?

Все оживленно замотали головами.

— Тогда чего? Кончайте хныкать. Марш на рабочие места.

— Мы и жуки уже некоторое время не видать, — сообщил мне дрожащий от холода Джон Растяжка.

— Ух ты! Отлично! Посмотри на меня: могу ведь иногда! — Я оглянулся: — А тебе чего нужно?

Морли состроил из себя обиженного.

— Надеюсь, — буркнул он, — лаешь ты лучше, чем кусаешь.

— Извини. Просто устал от типов, что только и делают, что хнычут.

Он издевательски ухмыльнулся.

— Я пришел сказать, что мы нашли идеальное место. Спасибо за идею. Когда мы здесь обустроимся, обед на дом в любое время. Только попроси.

— Ого! — Я скомкал свое ёрничество и сунул его, бьющееся и трепыхающееся, в воображаемый мешок, прекрасно понимая, что долго оно там не удержится. Я изобразил улыбку — боюсь, походила она на позаимствованную у трупа.