Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Сзади раздался ликующий вопль:

— Вон там на перекрестке дорог маленький домик!.. Там мой отец!

— Ты его видишь?

— Нет, мы там жили…

— Хорошо, — ответил я, — снижаюсь. А ты прыгай наверху и размахивай лапками, чтоб не разбежались. От восторга, понятно.

— А не свалюсь?

— Так в родном же дворе упадешь, — утешил я. — Прямо на пороге…

— Свинья!

— Ну вот еще и свинья…

Я распластал крылья, надеясь, что отсюда с глухой стены сяду незаметно, а там Мириам забежит с другой стороны дома и постучит в двери. Принцесса повизгивала, я чувствовал, как в полном восторге постукивает по спине задними лапками.

Едва я опустился на землю и застыл, Мириам тут же начала торопливо сбрасывать плащ, веревки, ремни, а спустилась с такой скоростью, что почти скатилась на землю. Принцесса начала было освобождаться тоже, я проворчал, что ей лучше оставаться на моей горбатой спине.

— Думаешь, тебя плохо встретят? — спросила она наивно.

Я промолчал, а тем временем Мириам бегом обогнула дом. Я настроился терпеливо ждать некоторое время, возможно, долго, однако Мириам появилась буквально через минуту, растрепанная и бледная.

— Скорее! Он умирает…

Уже не стараясь скрываться, я обошел дом, дверь распахнута настежь, мне не войти, но голову просунул, а шея у меня длинная. Мириам с плачем бросилась на грудь залитого кровью мужчины с седыми редкими волосами и короткой белой бородкой, тоже запятнанной кровью.

Тело его покрыто колотыми и резаными ранами, их множество, явно пытали, несчастный еще дышит, истерзанный, весь в запекшейся крови. Я стиснул челюсти. Пытают, чтобы расколоть упрямца, добыть тщательно укрываемые сведения, но что могли пытаться узнать у этого старика? Скорее, мучили просто по привычке, походя. Раз уж пришли, то почему не поиздеваться?

Мириам упала на колени возле приемного отца и ухватила его за руку. В глазах заблестели слезы, наполнили до запруды и, прорвав ее, медленно и трудно поползли по щекам.

— Отец!.. Кто это был? Зачем они это сделали?

Я убрал себя из дверного проема и проревел:

— Мириам, выйди.

Она зло оглянулась.

— Зачем?

— Это не для женщин, — сказал я значительно.

Она помотала головой.

— Ни за что!

Я через окно смотрел на старика, у того в глазах мелькнул ужас, но мы, мужчины, умеем держаться, и голос его прозвучал хоть едва слышно, но твердо:

— Мириам… оставь нас ненадолго.

Она сверкнула глазищами, однако поднялась, еще раз посмотрела зло и с подозрением, но вышла из комнаты. Я через окно протянул к умирающему лапу. Старик вздохнул и закрыл глаза. Я осторожно коснулся его груди перепончатой пятерней, ничего не ощутил, попытался нащупать в себе ту струнку, что делает паладина еще и врачевателем ран.

Он открыл глаза и уставился на меня с немым изумлением.

— Что случилось? — проговорил он с трудом. — Боль ушла… но я еще жив.

Я поспешно убрал лапу. Он смотрел ей вслед, в глазах снова мелькнул страх, но тут же испарился.

— Пока лежи, — прорычал я как можно тише. — А кровь, хоть и засохла, не стирай. А то пойдут разговоры, начнут приносить всяких безруких и безногих…

Он прошептал:

— Как ты сумел… Кто ты? Небесный Дракон?

— Смертным знать не велело, — сказал я значительно, но дал себе пинка, что перестарался, надо было всего лишь чуть подлечить, а дальше выкарабкался бы сам. Но в драконьей шкуре не рассчитать усилие, да и, похоже, моя лекарская мощь все еще усиливается. — Закрой глаза и поспи. Утром станет лучше.

Он послушно опустил веки, все еще красные и воспаленные, я попятился и вытащил голову из дверного проема. Мириам тут же с плачем, ничего не слушая, ринулась мимо меня в дом.

Принцесса, слезая, споткнулась, я поймал ее на лету. Она обхватила меня за шею и поцеловала в щеку.

— Ты такой ловкий, а все громадные такие неуклюжие…

— Я уклюжий.

— Что там случилось?

— Ее отца кто-то избил, — объяснил я. — И вообще… поработал ножом. Люди, как ты уже начинаешь догадываться, немалые сволочи.

Она вскрикнула, округлив глаза:

— Какой ужас!.. Надо ему помочь!

— Уже, — ответил я.

Она сразу спросила шепотом:

— Ты помог?

Я пробурчал:

— Чего ты такая догадостная?.. Я морально помог. Поддержал словом. В смысле, своим видом. И ему сразу стало легче. Выздоровеет. Ты положи куда-нибудь те побрякушки из драконьего тайника, а то Мириам сейчас не до них. Потом дом новый купят, стадо овец… Или верблюдов. Сами будут водить, а не наниматься…

Она с сомнением покрутила головой.

— Вряд ли.

— Почему?

— Мириам сильная, — сказала она с великим уважением в голосе. — Злая, решительная. Вот увидишь, захочет отомстить тому, кто так с ее приемным отцом…

Дверь распахнулась, на пороге появилась Мириам. Вид у нее был решительный и злой.

— Я так не оставлю, — прошипела она, как большая змея. — Я найду эту сволочь! И медленно уничтожу…

Я сказал вяло:

— Ты не знаешь, кто это. Разбойников здесь, как муравьев.

— Знаю, — заявила она. — Отец сказал, что его расспрашивали обо мне. Когда он рассказал, что меня унес и съел дракон, только тогда его перестали истязать.

— Мог бы сразу рассказать, — буркнул я.

— Он сразу и рассказал, — крикнула она люто. — Но они начали пытать еще до расспросов!

— Люди, — прорычал я, — всего лишь люди. Злые, жестокие, подлые, вероломные, сволочные, предающие… и все остальное, чем можно назвать зверей, рыб, птиц, пауков, скорпионов, камни, лед… Ну и как ты найдешь виноватого?

Она выкрикнула:

— Я догадываюсь, кто это сделал!

— Кто?

— Ярл Растенгерк, — выпалила она. — Он все эти десять лет горел жаждой мести и разыскивал меня, чтобы поквитаться за оскорбление!

Я выставил вперед лапу, прерывая поток ее настолько горячих слов, что прожигают даже мою толстую броню.

— Погоди, погоди… Он же перестал тебя разыскивать, раз решил взять вместо тебя принцессу Вики!

Мириам сказала так резко, что зубы ее лязгнули, будто ножницы:

— Меня он разыскивал не для того, чтобы взять в жены, жаба!..

Я проворчал озадаченно:

— А для чего еще служат женщины?.. Странные вы существа.

Принцесса сказала мне преданно:

— А не знаю, для чего женщины… Но я буду тем, кем ты меня захочешь.

Мириам, не слушая ни ее, ни меня, сказала люто:

— За это Растенгерк поплатится не просто головой… Я с живого сдеру шкуру, а потом зажарю на медленном огне!

— Шкуру?

— Нет, шкуру натяну на барабан и буду на нем играть, когда его начнут поджаривать на углях!