Эльвира Вашкевич - Дочь магистра Пламенных Чаш

– Ратим, Шероб, – остановившись, окликнул командир абордажников, идущих впереди, – ну-ка снимайте плащи. У-ух, тяжелая стерва. Или я старею. Помню, таких по три штуки таскал за раз.

– Так то, наверное, в постель, – рассмеялся Шероб, скидывая плотную шерстяную накидку. – С плащами что делать? Связывать?

– Связывайте. И вы ее теперь понесете, – Бот свалил мэги с плеча и прислонил ее полусидя к ограде дома с жестяной табличкой лекаря. Астра зашевелилась, шепча что-то губами, меж которых торчала скомканная тряпка.

– Бот, стража! – Ратим первым заметил гвардейцев Меча и Порядка, появившихся из-за угла.

– Надо ж, не спится свинячим детям, – старший пират смял бороду толстыми пальцами и скривился в предчувствии, что ему в лучшем случае придется расстаться с большей частью серебра Давпера. Драться с четверкой вооруженных неслабо мечников не особо хотелось, да и неизвестно, чем бы закончилась шумная потасовка в центре благочестивой Ланерии. – Будьте наготове, Ратим. Мэги переверните рожей вниз. Пойду с ними потолкую, но может и кости придется размять. А господину Давперу нам доплатить за лишние расходы и неприятности, – быстро решил он, направляясь навстречу к гвардейцам.

– Приветствую, справедливейшие, – Бот с легким поклоном прижал кулак к груди, поглядывая на худое, заостренное лицо старшего стражника с медным ястребом на шлеме. – Вас, видать, сам Архор послал. Только тут три негодяя драку учинить с нами пытались. Деньгу требовали. Ну и, вас заслышав, туда побежали, – он махнул в сторону Розовых купален.

– С вами драку? Что-то прибрехиваешь, бородатый, – гвардеец со шрамом, стоявший слева, недоверчиво усмехнулся, покосившись на спутников Бота, – представить невинными жертвами людей столь лихого вида служитель порядка никак не мог и негромко подтвердил свои мысли старшему: – Брешет он, господин Вореан. Определенно брешет. С такими мордами, как у них, голодных волков пугать можно, не то что местных ножевых крыс.

– А сами что за люди? – прищурившись, спросил Вореан. – И с девушкой той что?

– Сами мы моряки, ваша доброта. Простые морячки с почтового неарского суденышка. Извиняюсь, перебрали чуть. Ночью заплутали и вот до кэпа с повинной идем, – Бот неторопливо потянулся к кошельку, размышляя, что сказать о мэги, лежавшей, на счастье, до сих пор тихо.

– А девка что? – недовольно переспросил его страж со шрамом и шагнул ближе.

– А девка… наша она. Выпила кислого эля лишку, и ноги у нее отнялись. Облевалась и уссалась вдобавок. Несем ее. Не бросишь же… Вот возьмите, добрейшие, – он отсчитал десять сальдов и протянул начальнику караула. – От чистого сердца, чтоб принять чего веселого после службы, за честных моряков.

– Все ж вид у вас… – взяв монеты, Вореан качнул головой. – Нехороший. Вид грязных гринхов в порядочном месте. Ступайте поскорее отсюда.

– Ох, благодарствую за совет. Нечего нам здесь делать. Нечего, – дважды поклонившись, Бот побежал назад тяжелой трусцой. – В плащи ее и идем скорее, – бросил он растерянным абордажникам.

Положив мэги на связанные плащи, удерживая прочный камлот за края, пираты двинулись быстрым шагом за командиром.

От встряски Астра окончательно пришла в чувства. Светлеющее небо с розоватыми перьями облаков, раскачиваясь, плыло перед глазами. После жестокого удара в животе ворочался тугой ком боли, сильно ныло нижнее ребро справа, и гудело в голове. Она пыталась ослабить узел веревки, почему-то думая о Голафе. Если бы рейнджер был рядом, если бы они были вместе в эту ночь, то, конечно же, подобного не случилось. Осторожный, трусоватый лишь с виду Голаф Брис… он даже в постель ложился с мечом и спал чутко, как хищный зверь, слыша кожей каждый звук. Впервые так сильно Астра ощутила себя всего самонадеянной глупой девчонкой, теперь беззащитной, беспомощной, полностью подвластной мрачной воле Хивса и его грязных головорезов. «Голаф, милый Голаф», – беззвучно простонала она, понимая, что чудо вряд ли повторится, рейнджер, даже если «Фарилия» прибудет сегодня к вечеру, не успеет ничем помочь, не сможет отыскать ее в чужом городе. Еще меньше надежд оставалось на олена Трима. Конечно, ланериец придет в назначенный срок и начнет искать ее, может быть, добьется проверки трюмов «Нага», но это не приведет ни к чему. Астра поглядывала на грубые стены домов с маленькими окнами и тяжелыми дверями, догадываясь, что ее уносили куда-то на окраину, все дальше от порта.

– Соседи проснулись, епть их дышлом, – заметил Шероб, вглядываясь в конец проулка, где показалась тачка мастеровых. – Со двора зайдем? Или как? Руки уже не держат, – взмолился он, скорчивши страдальческое лицо и слизывая каплю пота, стекшую с носа.

– Нам без разницы. Они кроме железа ничего не видят, – Бот уверенно направился к дому Давпера между оградой и длинным сараем, примыкавшим к кузнечной мастерской. За углом залаяли собаки, скрипнули ворота конюшни. Астра усиленно шевельнулась, стараясь выплюнуть кляп и, если удастся, позвать на помощь.

– Тихо лежи, – пригрозил рыжебородый пират. – Поняла? Или еще объяснить?

Мэги промычала сквозь кляп что-то гневное и тряхнула головой.

– Сейчас поймешь! Сейчас, дрянь, все ты у меня поймешь! Будет время, пока господин Давпер вернется, – пробасил он, открывая калитку в тесный дворик, с колодцем и кучей песка со щебнем посредине. – Я тебе вспомню склады в Иальсе. И твоего дружка вспомню. И Кенпа, которого он зарезал. Эй, открывай! – он сердито стукнул кулаком в дверь.

В ответ была тишина, только из-под лестницы послышалась возня и чьи-то спешно удалившиеся шаги.

– Чего они там? Сдохли с перепою? – Ратим отпустил края плаща, роняя пленницу на траву за песочной кучей.

– Открывай скорее! – Бот пнул ногой двери, и тут же оглушающий грохот потряс кузнечный квартал.

Дверь вылетела, отбрасывая дородного пирата шагов на десять к улице. Толстую стену раскрошило, словно ударом молота глиняный черепок. Вырвавшаяся из недр дома Хивса яркая вспышка, на миг ослепила Шероба. Он не успел испугаться или удивиться – упал с осколком камня, встрявшим в глазнице. Ратим тоже повалился без движения среди обломков стены, разметавшихся по дворику и улице. Потом все замерло. Было слышно, как шипит огонь внутри полуразрушенного дома. За мастерскими кто-то кричал истошно, и выли собаки.

Приподнявшись, насколько позволяли связанные руки, Астра попыталась выползти из тяжелого слоя песка и камней, заваливших ее почти полностью. Кляп сам вылетел изо рта, и она, шепча молитвы Эте, встала на четвереньки. Села кое-как, стараясь дотянуться зубами до узла, сдавившего запястья снизу. И тут увидела сгорбленную фигуру, явившуюся, будто шет лохматый, из клубов черного вонючего дыма.