Константин Калбанов - Вепрь-3

Десяток в полном составе сейчас находился в своих каютах и деловито, без суеты приводил в порядок свое оружие. Несколько дней на воде, а дело могло оказаться горячим, мало ли, что там наобещал атаман, жизнь она штука такая, не знаешь где споткнешься, так что порох в зарядах лучше переснарядить. Виктору удалось таки наладить процесс изготовления нового оружия. Не сказать, что все прошло гладко, по десятку карабинов и кольтов, все же изготовить удалось. Времени не достало, закончить перевооружение всей ватаги, но и это было уже немало, а главное, процесс был уже опробован, оставалось собрать станки на новом месте, и можно было налаживать производство. Все отправившиеся с ним, были вооружены по новому образцу.

Как и ожидалось не найдя ответа среди своих товарищей, Зван, оставшийся за старшего, направился на палубу. В морском деле он соображал слабо, да чего там, ни черта не соображал, но даже он сообразил, что курс преследуемой бригантины, паруса которой белели далеко впереди и курс щуки, не совпадали. 'Шустрый' отчего-то отвернул влево и возвращаться на прежнее направление вроде как не собирался. Интересно девки пляшут.

— Окунь, ты ничего не напутал? Бригантина вон она.

— Вижу не слепой.

— Тогда объясни, что ты тут вытворяешь.

— А ты погляди туда.

— Ну, корабль, — глянув в указанном направлении, сделал лаконичный вывод он.

— Не узнаешь?

— Нет. А должен?

— Э-эх, черви земляные. Свалились вы на мою голову.

— Ты за словесами-то следи. И толком объясни, что с тем кораблем не так.

— То шлюп моего давнего приятеля Смолета, 'Баклан',- с явным недовольством пояснил кормчий. Однако Зван пропустил недовольство мимо ушей, потому как было прекрасно видно, что относится оно к тому самому капитану и его кораблю.

— Это тот, что рядом с нами на рейде стоял?

— Он самый.

— Выходит, за прошлые обиды посчитаться решил?

— Выходит, что так. Кол ему в задницу.

— И что будешь делать?

— Уходить буду, что же еще. У него на борту десять пушек, да четыре куливрины. У нас, сам видишь. Так что, только уходить.

— Если поспеем к бригантине…

— Ты смеешься? Какая бригантина? Тут бы самим ноги унести. Да не гляди ты на меня так. 'Шустрый' он конечно, шустрый, да только по прямой нам от 'Баклана' не уйти. Ход у него повыше будет, вот в поворотистости он уступит, так что только вилять до ночи, а потом отрываться.

— Ты ума лишился, кормчий? Там же Добролюб уж начал. Если всех не оприходует, то ему одному не выдюжить. Ты же по рукам ударил.

— Ударил, — начал заводиться Окунь, как видно поступиться словом ему никак не блажило, но не все так просто, — В уговоре было сказано, без пушечной пальбы и с малым риском. А Смолет, это риск не малый и пушки у него есть и в ход он их пустит.

— Отворачивай к бригантине, кому говорю! Там атаман, его никак оставлять нельзя.

— Слушай Зван, шел бы ты в каюту и седел там, вместе со своими парнями, здесь вы только мешать будете. Кончен разговор.

Десятник в бессильной злобе сжал кулаки, а потом бросив последний взгляд на догоняющее их судно, процедил сквозь зубы забористую брань и направился в каюту. Как видно кормчий вполне удовлетворился, тем что ему больше никто не мешает и вернулся к управлению корабликом. Вот только зря он решил, что он первый после бога, в любой иной ситуации, но только не сейчас.

Не прошло и десяти минут, как на палубе появилось десять человек, все вооружены до зубов и настроены весьма решительно. Не произнеся ни слова, они быстро распределились по всему небольшому пространству корабля и взяли его под контроль. Еще минута и Зван полностью убедился в том, что вся команда 'Шустрого' на палубе и в настоящий момент контролируется его людьми.

— Ты чего творишь?! — Искренне возмутился кормчий.

А и то, какому капитану понравится, то что на его корабле вдруг произошел переворот, а ничем иным это и не было, потому как эти парни держали под прицелом всю команду, в настоящий момент безоружную.

— Атамана я не брошу, — спокойно заявил Зван. — Ты не можешь гнаться за бригантиной, потому как тогда тебя нагонит этот самый Смолит. Значит, нужно подумать, как сделать так, чтобы и овцы были целы и волки сыты.

— Не дури парень. Нет у нас выхода. Добролюба жаль, но что мы можем поделать?

— Выход всегда есть. Было дело, мы два полка гульдов остановили в два десятка, так что и тут управимся.

— Тут тебе не леса, засаду не устроишь, тут все как на ладони. Так что, только уворачиваться, а как стемнеет уходить. Или ты решил тот шлюп на абордаж взять?!

— А почему нет?

— Ты вообще в своем уме?!

— Ты не ори. Говорю же, давай подумаем. Сколько у Смолета на борту человек?

— Восемь десятков.

— Нету у него столько народу, — покачал головой Зван. — Утром на берег сошло не меньше двух десятков, а то и больше. Думаешь успел он собрать своих людей. Не успел, потому как он их до сих пор собирал бы. Погнался он за тобой, а у тебя команда два десятка, мы на палубе за все время появлялись только ночью, когда нас рассмотреть они не могли. Вот и выходит, что он не с полным экипажем выскочил, чтобы тебя схомутать и обратно вернуться. Так?

— Ну, вроде так.

— Получается, что их сейчас вдвое против нашего.

— Вдвое, не один к одному и пушки опять же.

— Ядрами по тебе он палить станет?

— Не дурак он нас топить, а нам много и не надо. Картечью станет садить или киппелями, чтобы такелаж порушить.

— Но ты раньше уварачивался?

— Ну, уварачивался.

— Значит, увернешься еще раз. Подойдем с разряженного борта и покажем им кузькину мать.

— А по две кулеврины с борта? Они ить картечью заряжены и как только мы подойдем, саданут в упор.

— Значит, будем еще думать. Ты пойми только одно — выбора у вас нет. Либо мы вместе сделаем так как надо, либо мы сами попробуем сделать по своему, а вас повяжем и в трюм. Если у нас выгорит, ладно, а нет, вы целехоньки останетесь. Только, сдается мне тот Смолет, с большой радостью вас на невольничий рынок свезет. Не гляди на меня так. Я ить тебе сказал, атамана я не брошу. А сейчас, пока суть да дело, поворачивай за 'Вороном', нечего его далеко отпускать. Подойдет тот 'Баклан', еще покружимся и бригантина в отрыв уйдет. Не должны мы ее потерять. От себя скажу, оплату вы втрое от прежнего получите. Все, командуй и давай думать.

'Шустрый' вновь поменял курс и теперь на всех парусах погнался за бригантиной. 'Баклан' тоже поменял курс и сейчас двигался слегка под углом, что позволяло быстрее сократить расстояние до убегающего корабля контрабандистов. Не сказать, что это обстоятельство не обрадовало его капитана. Смолет конечно хотел посчитаться с Окунем, дважды оставлявшего его с носом, но во главе угла все же была добыча, а такие как этот кормчий с дешевым товаром никогда дело не имели. Взять такого контрабандиста было подчас куда выгоднее, чем крупного купца. Так что, месть, местью, но в первую очередь он думал о выгоде.