Денис Юрин - Доспехи из чешуи дракона

– Да что с тобой сегодня такое? Сам носишься как угорелый и солдат уж задергал! Ты в полдень с дежурства сменился, иди отдыхай! – прозвучал голос не в воспаленной голове, а за спиной у офицера.

В форте «Авиота» служило всего двое людей, умевших двигаться настолько бесшумно, чтобы незаметно подкрасться сзади к бывшему когда-то армейским разведчиком конгар-лейтенанту Далу Масото. Один бы так никогда поступать не стал, поскольку прослужил под началом Масото более десяти лет и прекрасно знал, чем могла бы закончиться подобная, мягко говоря, неумная затея. Неверный шаг, едва различимый шорох, и шутника ждала бы верная смерть в виде острого кинжала, мгновенно вынырнувшего из-за голенища сапога. В случае же удачи участь доказавшего свое мастерство лазутчика была бы менее суровой, но все равно незавидной. Две недели чистки конюшни и казарменного нужника – такую лютую пытку выдержит не каждый, от такого можно и с ума сойти, если, конечно, прежде не задохнешься или не потеряешь аппетит месяца так на два. Второму претенденту было нипочем наказание, он сам мог кого угодно послать на любые работы, поскольку был комендантом, а о реакции гвер-капитана Кобара ходили легенды по всему королевскому войску. Подошедшим был капитан, это его голос так неожиданно прозвучал за спиной и буквально вырвал Дала из плена одолевших его мыслей.

– Не могу, не спится, – прошептал офицер, не только не встав, но и не обернувшись при обращении к нему командира.

Субординация вещь полезная лишь при воспитании самоуверенных новичков, но она ни к чему, когда говоришь с тем, с кем бок о бок прошел несколько кровопролитных кампаний.

– Что с тобой? – настойчиво повторил свой вопрос комендант, зайдя сбоку и прислонившись плечом к зубцу. – Ты даже кирасу с сапогами сегодня почистил, а такого уж месяца два как не бывало. Неужели визит той гвардейской красотки…

– Нет, – односложно ответил Дал, а затем все же вспомнил об уставе и повернулся к командиру лицом: – У меня дурное предчувствие, о-о-о-очень дурное! Удвой ночную смену, нет, лучше утрой. Все сегодня не так, разве ты не чувствуешь в воздухе напряжения…будто затишье перед грозой?!

– Послушай, дружище, – комендант не стал отвечать на вопрос, возможно, для того, чтоб не врать и не нагнетать атмосферу ожидания неминуемой беды. Ему тоже с утра было как-то не по себе. – Надо держать себя в руках, даже если ты очень-очень устал. Сивер снова пыхтит и на тебя щеки надувает. Сейчас его черед дежурить, а ты ходишь по постам и указания раздаешь, не дело это…

– Потерпит, – огрызнулся конгар-лейтенант, явно испытывающий к дежурившему сейчас офицеру особые чувства. – Мне плевать, пусть злобу на меня затаит. Это все мелочи, а вот это нет, это серьезно! – Дал ткнул указательным пальцем в порез на щеке. – Ты знаешь, я редко бреюсь, почти никогда, если поблизости важных чинов нет. А тут вдруг с утрянки приспичило…

– Ах боже ты мой! – пользуясь отсутствием поблизости солдат, позволил себе громко рассмеяться Кобар. – Грязнуля Масото кирасу начистил, грязнуля Масото побрился, уж точно, не миновать беде! Нет, это точно знак Небес…знак к большой беде, но только к другой…к женитьбе!

– А если в рожу? – проворчал конгар-лейтенант, тоже предварительно оглядевшись и убедившись, что солдат рядом нет.

– Не дури! – смех коменданта внезапно оборвался, а голос стал снова серьезным. – Знаю я, что тебя гложет. Бредней купца наслушался, вот и бегаешь рысью, на всех огрызаешься. Давай здраво мыслить и не паниковать. Оснований для тревоги нет, в округе все спокойно, как никогда не бывало. Есть только слухи и опасения, притом торгаша, человека по натуре своей пужливого и не в меру болтливого…Ему ж за каждым кустом по ворюге да душегубу мерещится. Видишь ли, во время шторма он увидел корабли, видишь ли, потом, уже на Удмире, мачты забрезжили в тумане…Что с того? На реке тихо, вон глянь, никаких кораблей нет!

Горизонт был действительно чист, только водная гладь, тихая и безмятежная, на которой не было видно даже парусов рыбацких лодчонок, иногда появлявшихся в пограничных водах.

– Черт с ним, с купцом! Торгаш, он и есть торгаш, что с него взять? Но ты караулы все-таки удвой. Нутром чую, что-то случится…– прошептал Дал Масото, упорно не хотевший признавать, что для беспокойства нет никаких причин. – У меня интуиция…Она еще никогда не подводила…

– Ваши аргументы, конгар-лейтенант, факты, прошу вас, факты! – отчаявшись убедить подчиненного, избрал официальный тон гвер-капитан.

– Факты, ну что ж…факты так факты. Почиститься сегодня приспичило, это раз, – презрительно хмыкнув, Дал стал загибать пальцы на руке. – Два, я порезался, а уж этого отродясь не бывало. В-третьих, гвардеец-юбочник поутру заявился точно в срок, значит, быть беде…

– Слушай мой приказ, – комендант больше был не в силах спорить. – Поднимайся и дуй к себе! Нажрись, напейся и к бабам сходи, чтоб дурь из башки выветрилась! Нечего те по стенам бегать да солдат будоражить. Все, исполнять, обсуждению не подлежит!

Поскольку конгар-лейтенант по-прежнему неподвижно сидел и только что-то невнятно бормотал себе под нос, комендант решил силой добиться выполнения приказа, то есть попросту поднять старого боевого товарища за шкирку и, не слушая его невразумительной болтовни, довести до самой главной башни, где ярусом ниже его апартаментов находились комнаты офицеров. Однако Кобару не удалось опробовать себя в роли конвоира. На безлюдной площадке для катапульт вдруг появилась фигурка солдата, спешившего прямо к ним.

– Господин комендант, там…там…– промямлил запыхавшийся новобранец, прибывший с последним отрядом солдат и поэтому еще не известный офицерам по имени.

– Чего «там», рожа потная?! – по-отечески добро и заботливо выругался комендант. – Четче рапортуй, четче!

– Господин комендант, главный конюх вас на конюшню просит, – стал излагать немного отдышавшийся посыльный. – Говорит, дело срочное, говорит, лошади запаршивели…все…разом…

– Передай, щас буду. Ступай! – приказал Кобар и только после того, как солдат скрылся из виду, обратился к Далу: – Чо лыбишься победоносно, вещун– каркун проклятый?! Ты мне тут про бритье да мытье свое все трепал, а о гнили конской ни слова не молвил! Глупости из башки выбрось, да пойдем коняг смотреть…чего они там, твари копытные, нажрались…

Опытный ратник каждый день затачивает свой клинок, как будто готовясь к бою. Лучник перетягивает тетиву и осматривает стрелы гораздо чаще, чем моется. Кавалерист проводит в обществе лошадей намного больше времени, чем среди людей, а уж если и пьет с товарищами за костром, то говорит в основном лишь о копытах, хвостах да холках. Такова уж правда бытия: род занятий накладывает отпечаток и на тебя, и на твой круг общения. Если бы в форте «Авиота» стоял конный отряд, то известие о конском недуге учинило бы настоящий переполох, но поскольку пограничный гарнизон состоял из пехоты, стрелков да обслуги осадных орудий, то известие привлекло внимание лишь нескольких человек, так или иначе связанных с конюшней.