Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга

Я тоже поднялась и сделала реверанс.

— Меня очень порадовал наш разговор, — сказал граф. — И я уже с нетерпением ожидаю нашей следующей встречи.

Я пролепетала что-то утвердительное.

— Передай, пожалуйста, Гидеону поклон от меня и скажи, что я сожалею, что я его сегодня не сумел принять. — Граф взял трость и направился к двери. — И если хочешь послушать моего совета: умная женщина умеет скрывать ревность. Иначе мы, мужчины, чувствуем себя чересчур уверенными…

Я в последний раз услышала тихий смешок и осталась одна. Однако недолго, так как через пару минут вернулся неприветливый секретарь и сказал: «Прошу вас следовать за мной».

Я снова сидела на диване, закрыв глаза и ожидая, когда появятся слезы, но они не хотели появляться. Что, наверное, было к лучшему. Молча последовала я за секретарем вниз по лестнице, где мы какое-то время просто стояли (я все время думала, что сейчас упаду и умру), пока секретарь не бросил озабоченный взгляд на настенные часы и сказал: «Он опаздывает».

В этот момент открылась дверь и в коридоре появился Гидеон. Сердце мое забыло на мгновение, что оно лежит разбитым на дне глубокой пропасти, и пару раз сильно ударило меня в грудь. Тревога вытеснила холод из моего тела. Находящаяся в беспорядке одежда Гидеона, его растрепанные влажные волосы, покрасневшие щеки и почти лихорадочно блестевшие глаза можно было еще списать на леди Лавинию, но на рукаве был глубокий разрез, а кружева на груди и манжетах были в крови.

— Вы ранены, сэр, — вскрикнул угрюмый секретарь испуганно, выхватив слова у меня изо рта (Окей, без «сэр», и без «вы»). — Я вызову врача.

— Нет, — сказал Гидеон, и звучал при этом настолько самоуверенно, что мне захотелось влепить ему пощечину. — Это не моя кровь. Во всяком случае, не только моя. Идем, Гвен, нам нужно спешить. Меня немного задержали.

Он схватил меня за руку и потащил вперед, секретарь спешил за нами до конца лестницы, при этом он пару раз бормотал: «Но сэр! Что случилось? Не должны ли мы маркизу?..» Но Гидеон сказал, что сейчас для этого нет времени, что он как можно скорее вернется к графу, чтобы рассказать ему о произошедшем.

— Отсюда мы пойдем одни, — сказал он, когда мы оказались в самом низу лестницы, где стояли охранники с оголенными шпагами. — Кланяйтесь от меня маркизу! Qui nescit dissimulare nescit regnare.

Охранники дали нам пройти, а секретарь поклонился на прощание. Гидеон взял факел из крепления и потянул меня дальше.

— Идем, у нас максимум две минуты! — Он все еще выглядел весьма оживленным. — Ты уже выяснила, что означает пароль?

— Нет, — сказала я и сама удивилась, что мое в мгновение ока восстановившееся сердце отказывается возвращаться в пропасть. Оно вело себя, как будто все было в порядке, и надежда, что все может еще хорошо кончиться, почти убила меня. — Но я выяснила кое-что другое. Чья кровь на твоей одежде?

— Кто не умеет лицемерить, тот не умеет властвовать. — Гидеон посветил факелом за последний угол. — Людовик Одиннадцатый.

— Как подходяще, — сказала я.

— Честно говоря, я понятия не имею, как звали того, чья кровь испачкала мою одежду. Мадам Россини будет наверняка ругаться.

Гидеон открыл дверь в лабораторию и вставил факел в крепление на стене. Мерцающий свет осветил большой стол, уставленный странными аппаратами, стеклянными бутылками, бутылочками и кубками, наполненными жидкостями и порошками разных цветов. Стены были в тени, но я разглядела, что они почти полностью были покрыты рисунками и надписями, а сразу над факелом ухмылялся грубо нарисованный череп, у которого на месте пустых глазниц были нарисованы пентаграммы.

— Иди сюда, — сказал Гидеон и потянул меня к другой стороне стола. Наконец он отпустил мою руку. Но только для того, чтобы двумя руками обнять меня за талию и притянуть к себе. — Как прошел твой разговор с графом?

— Он был очень… содержательным, — сказала я. Призрачное сердце трепетало в груди, как маленькая птичка, и я проглотила комок, застрявший в горле. — Граф мне объяснил, что ты… что ты и он придерживаетесь странной точки зрения, что влюбленную женщину легче контролировать, чем любую другую. Наверное, очень досадно, проделать всю сложную подготовительную работу с Шарлоттой, а потом оказаться перед необходимостью начать со мной все сначала. Или?

— Что ты только что сказала? — Гидеон смотрел на меня, наморщив лоб.

— Но ты отлично справился, — продолжала я. — Граф, между прочим, тоже так считает. Конечно, я не была таким уж сложным заданием… Боже, мне становится так стыдно, когда я думаю о том, насколько я легко тебе поддалась.

Я больше не могла смотреть на него.

— Гвендолин… — Он замолчал. — Сейчас начнется. Давай перенесем этот разговор. Мы продолжим позже. Спокойно. Я хоть и понятия не имею, что ты хочешь сказать…

— Я только хочу знать, правда ли это. — сказала я. Конечно, это была правда, но надежда, как известно, умирает последней. В моем животе появились предвестники предстоящего прыжка во времени. — Действительно ли ты запланировал, влюбить меня в себя, точно так же, как раньше ты это проделал с Шарлоттой?

Гидеон отпустил меня.

— Это дурацкий момент, — сказал он. — Гвендолин. Мы сейчас продолжим. Я обещаю тебе.

— Нет! Сейчас! — Комок в моем горле разорвался и сразу потекли слезы. — Достаточно, если ты скажешь «да» или «нет». Ты всё запланировал?

Гидеон потер лоб.

— Гвен…

— Да или нет? — всхлипнула я.

— Да, — сказал Гидеон. — Но ради бога — не плачь.

И во второй раз за этот день рухнуло мое сердце — на этот раз второе издание, призрачное сердце, выросшее от невозможной надежды — в бездну и разбилось на мелкие осколки.

— Окей, собственно это было всё, что я хотела узнать, — прошептала я. — Спасибо за твою откровенность.

— Гвен, я бы хотел тебе объяснить…

Гидеон растворился в воздухе у меня на глазах. Несколько мгновений, пока холод заползал в меня обратно, я смотрела в трепещущий огонь факела и на череп над ним и пыталась задавить слезы, а потом все вокруг меня исчезло.

Мне нужно было пару секунд, чтобы снова начать видеть, привыкнув к свету в комнате с хронографом в мое время, но я услышала возбужденный голос доктора Уайта и звук разрываемой ткани.

— Пустяки, — сказал Гидеон. — Микроскопический разрез, крови почти не было. Мне даже пластырь не нужен. Доктор Уайт, вы можете спрятать свой зажим для артерий. Ничего не случилось!

— Привет, девочка с сеновала, — приветствовал меня Ксемериус. — Ни за что не угадаешь, что я выяснил. О нет! Неужели ты опять плакала?

Мистер Джордж схватил меня двумя руками и повернул, разглядывая со всех сторон.

— Она невредима! — сказал он с облегчением в голосе.