Людмила Астахова - Теперь или никогда

Поэтому на охоту ролфийка отправилась в открытой коляске, под вечер, и отпустила экипаж за пару кварталов до нужного места – заброшенного и заколоченного дома, где до недавнего времени жила хранительница архивов. Неспешно прогулялась по району, чтобы все, буквально все местные обитатели смогли как следует рассмотреть, кто к ним пожаловал. Воров она не боялась, хотя, может быть, и стоило бы. Конечно, это были не такие уж трущобы, однако район, застроенный обветшалыми особнячками в окружении запущенных садиков, явно знавал куда как лучшие времена. И наверняка здесь хватает этих так называемых ночных псов. Но чтобы напасть на вооруженную зубастую ролфийку, нужно быть либо совсем уж оголодавшим придурком, либо – агентом одной из враждебных разведок. Сумерки успели сгуститься до черничной синевы, с бесчисленных каналов Индары наполз отличный густой туман. Прекрасное время и отличная погода для охоты.

Конечно же, они шли за нею, следили наверняка еще от самого Шкиперского канала, и Грэйн не нужно было видеть, чтобы точно знать – это так. Нюха и пресловутого ролфийского чутья более чем достаточно. Она же неспроста дожидалась сумерек, этого переломного, призрачного времени, когда слепнут все живые твари, полагающиеся на остроту зрения. Кроме чутких волков-ролфи и, пожалуй, шуриа, которым в потемках и вовсе глаза не нужны. Вот и дом, вот и сад… Прекрасно. Ролфийке не пришлось даже через забор перелезать на потеху всем, кто удосужился бы глянуть в ее сторону, – она спокойно зашла через заднюю калитку.

Под разросшимися, едва зазеленевшими деревьями было уже по-настоящему темно. Грэйн напружинилась, насторожила уши, принюхлась. Зрачки у ролфийки стали просто огромными, а глаза налились изумрудной зеленью. Ну-у, где же вы-ы… Она повела глазами на Белую луну, едва сдерживая нетерпеливый вой. Восходящая Морайг косо посеребрила деревья, расцветив мир всеми оттенками черного и серого – ах-х… Грэйн бесшумно скинула шинель, выскользнула из мундира, оставшись в привычной рубашке-безрукавке и бриджах. Саблю она с собой брать не стала – слишком много шума будет от звенящего металла. От пистолетов, кстати, грохоту будет не меньше, но на всякий случай они оба были наготове, уже заряженные. Но разумней и вернее всего будет обойтись скэйном… А! Вот оно!

Неслышная и недвижимая, невидимая в густой тени, она ждала, прижавшись к толстому кривому стволу какого-то дерева, и едва не прядала ушами, словно настоящая волчица, ибо уже слышала, уже совсем близко… Дыхание. Стук сердца. Резкий и пряный запах пота. И – тоненькая, неуверенная струйка – но есть она, все равно есть! – страх. Хор-рошо…

Шелест. Шорох. Едва слышный хруст попавшегося под неловкую ногу сучка.

Один – справа. Где второй? А впрочем…

Она метнулась не столько на звук, сколько на запах – прыгнула, в последний миг не сдержав все-таки глухого нутряного рычания, по-волчьи прыгнула на спину, заваливая жертву наземь и одновременно всаживая скэйн снизу вверх в мягкое брюхо добычи… «Печень?» – мелькнула одинокая мысль. Торжествующе рявкнув, Грэйн заглушила визг синтафца и одним движением выпотрошила его, будто свежую рыбину. И кувыркнулась назад прежде, чем второй – ага, вот ты где! – успел накинуть ей на горло удавку.

– Сука! – отпрыгнув от влажно блестевшего лезвия скэйна, свистнувшего у самого его горла, выплюнул он и замер напротив, чуть сгорбившись и отсвечивая золотыми совиными глазами, будто фонарями. – Бешеная сука!

«Нож», – подумала ролфи и оскалила клыки.

– Точно так, пушистик. Пушистый совик с мягкими пер-рышками. Как раз на подушечку. Цып-цып-цып… – и приглащающе повела скэйном. Левая ладонь ролфийки уже ласкала рукоять скэйн-дага, но агент эсмондов этого видеть не мог. Какая жалость.

Скэйн – это же почти меч, ладони на полторы длинней обычного кинжала, не говоря уж о ноже. Существенное преимущество, когда от дистанции зависит столь многое… Он был не плох, этот синтафец, он был даже хорош – но о скэйн-даге в левой руке Грэйн он узнал слишком поздно. И длинный плащ – ну вот скажите на милость, зачем надевать этакую хламиду, когда толком не умеешь в ней двигаться? Это ролфиек учат драться в юбках, а мужчине немудрено и запнуться о собственный подол, особенно если ему слегка помочь. А с полулоктем отточенной стали в животе не очень-то попляшешь. Грэйн ведь не стала мудрить и беззастенчиво воспользовалась преимуществом. Все-таки скэйн-даг – отличная штука.

– Я ничего не скажу, ролфи, – пробулькал он, придавленный всем немалым весом эрны Кэдвен.

– Да и не надо, – хмыкнула она. – Гав! Передай своему божку от меня: «Приятного аппетита!»

Наскоро обыскав тела, Грэйн разочарованно покачала головой. Только деньги, никаких документов. Ну что ж, пусть ими теперь займутся местные падальщики… Принюхавшись как следует, она все-таки учуяла тоненькую ниточку запаха Удаза. Ага, значит, никакой ошибки. Это именно те, кто напал на ир-Апэйна. Может статься, конечно, что есть и в Индаре и другие, но и пусть их пока. Сами объявятся. В конце концов, бывший тив оказался такой отличной приманкой! Даже выслеживать никого не надо, заинтересованные лица сами слетаются.

«Интересно, может, еще кто-то навострил коготки на моего Удазика? – сыто ухмыльнулась Грэйн, тщательно вытирая оба ножа и облачаясь обратно в мундир и шинель. – Ничего-ничего, пусть летят… пташки. Будет кого ощипывать».

Обратно на квартиру она добиралась пешком довольно долго, но без приключений. Отвести глаза местным полукровкам – право, так ли это сложно для посвященной Локки, в крови которой еще бурлит эйфория от столь удачной охоты?

– Спал бы ты, что ли, ир-Апэйн. Небось после сердечного припадка силенок не осталось, – проворковал сержант ир-Талейн.

Прямо-таки не злобный ролфи, а родная мамочка. И ложку с настойкой горицвета залил в глотку почти ласково, даже челюсти не сломав больному. Душевный он все-таки парень, видит Локка.

Удазу очень хотелось дождаться возвращения Грэйн, убедиться, что она жива-здорова, но глаза его постепенно слипались, веки тяжелели, а мысли обретали подозрительную неустойчивость.

Вот ведь какая странная штука получилась. Предположим, встретился бы тиву Удазу четыре года назад некий пророк, который, простерши руки, возвестил бы громовым голосом: дескать, быть вам, преподобный, в полнейшем распоряжении некой ролфийской лейтенантши. Поверил бы? Ни за что, никогда! И пади с небес огненная Локка… вряд ли внял бы ее зову. А вот случилось, и никаких сожалений.

И приснилось Удазу Апэйну, будто и впрямь сошла на землю луна Локка в облике довольной ролфийки, с эдаким сытым выражением на лице, и наклонилась над его ложем богиня, и сказала: