Татьяна Андрианова - За что не берутся даже джинны

Но тут до меня донесся умопомрачительный запах готовящейся на огне пищи, и желудок напомнил о себе душераздирающим урчанием голодного зверя. От вечерней прохлады зябко стыли руки. Пришлось закутаться в плед, под которым спала, и отправиться на поиски съестного. Первые шаги показали, что я несколько поспешила с выводами о своем выздоровлении: дрожащие ноги запутались в траве, я покачнулась и непременно упала бы, если бы не верный Тиграш, вовремя скользнувший под руку.

— О, мой пушистый герой! Что бы я без тебя делала? — Собственный голос показался скрипучим, как несмазанные дверные петли.

Источником аппетитного запаха горячей похлебки оказался котелок, подвешенный над ровно горевшим огнем. В котелке приятно булькало соблазнительное на вид варево, которое деловито помешивал деревянной ложкой на длинной ручке рыжий эльф. Даже занимающийся таким мирным занятием и совершенно расслабленный внешне, он умудрялся казаться опасным, словно держал в руках не кухонную утварь, а острый клинок перед горлом врага. Бродяга лежал недалеко от заботливо обложенного камнями огня. В отличие от большинства животных он вовсе не боялся уютно потрескивавших языков пламени. Задние ноги левбай поджал под себя, передними зажал внушительную кость с остатками жареного мяса и увлеченно обгладывал на манер обычной собаки. Пусть со стороны он и выглядел как лошадь, но, как оказалось, вегетарианцем не был. Вон как жмурится от удовольствия и урчит, будто довольный кот. Или это Тиграш мурлычет?

Странно было видеть, что мои друзья, Норандириэль, Лисса, Линк и молодой эльф, который, строго говоря, моим другом не был, развели свой собственный костер и варили свой собственный ужин. При этом эльф выглядел так, словно его пыльным мешком огрели: ушки поникли, как у очень уставшего ослика, он задумчиво рисовал на земле какой-то замысловатый узор тонким прутиком.

Пока я размышляла, к какому из двух лагерей следует присоединиться, дилемма разрешилась сама собой: и без того трясущиеся ноги подкосились и потрясенное вероломством конечностей лицо чуть было не встретилось с травой. Рыжий с неожиданным для своего роста проворством подхватил потерявшую равновесие меня и бережно усадил на собственный плащ, осторожно поправив сбившийся плед. В это время тигр мягко скользнул за спину и улегся, подставляя теплый пушистый бок для опоры. Замечательная диванная спинка получилась. «Стоило попасть в параллельный мир, чтобы обо мне так заботились», — умилилась я. Правда, Тиграша так и не расседлали и седло немного мешало, но ничего, терпеть можно.

— Хорошо, что ты проснулась, — обрадовался эльф, хотя лично я в болезненном состоянии собственного бодрствования решительно не находила ничего хорошего. — Похлебка как раз поспела. Но сначала надо бы выпить укрепляющий отвар. — Прежде чем я успела открыть рот, в руки мне сунули кружку, исходящую ароматным паром. — Пей, не сомневайся. Температура практически комнатная.

Уверенность тона спасителя возымела почти магическое действие. Хотя если рассуждать чисто логически, ему совершенно незачем мне вредить. Зачем тогда спасать? Но на вид отвар выглядел очень даже горячим. Жидкость комнатной температуры просто не способна переходить в газообразное состояние, это всякий знает. Вывод: либо это что-то, достигшее точки кипения, либо один из тех составов, которые внутрь употреблять, мягко говоря, нежелательно. Но вопреки любым доводам рассудка я сделала осторожный глоток. Невежливо отказывать спасителю в такой малости — мужик старался… готовил. Надеюсь, если что, заем дрянь супом. Не пришлось. Отвар приятно согревал и при этом оставлял легкое, сладкое, ароматное с толикой горечи, медовое послевкусие на языке. Надо же, на все руки мастер. И готовит, и отвары вкусные варит (в детстве стоило заболеть — и подсовывали что-нибудь противное с неизменным комментарием: «Лекарство не может быть вкусным, на то оно и лекарство»), И заботливый такой. Ну мой тип мужчины. Вот это-то и пугает. Жди подвоха. Нет, я не преувеличиваю. Не бывает так, чтобы подобное золото кто-то уже не оприходовал. Таких мужчин еще щенками прибирают цепкие женские лапки с острыми наманикюренными коготками и держат на коротком поводке со строгим ошейником, причем шаг вправо, шаг влево считаются попыткой к бегству, прыжок на месте расценивается как попытка улететь.

Тем временем эльф, убедившись в том, что отвар пьется (я не плююсь, руки трясутся, но кружку мимо рта не проношу), так же спокойно и неторопливо налил густую похлебку в глубокую миску и принялся дуть, чтобы остудить.

Питье быстро кончилось, супа еще не дали, и в образовавшейся паузе я задала наконец животрепещущий вопрос:

— Я дико извиняюсь, но вы вообще кто?

Незнакомец стрельнул в мою сторону пронзительным взглядом голубых глаз, но не успел открыть рот, как на мое плечо с размаху шлепнулся летучий мышь. Вампир в виде нетопыря довольно фамильярно обхватил мою шею, уселся, закинув ногу на ногу (или заднюю лапу за заднюю лапу), и заявил:

— Кто, кто… Некромант, кто же еще? Кстати… — Свистящий шепот мыша неприятно вонзился в беззащитное ухо, заставив меня поморщиться. — Приветствую воинственную леди в эту дивную ночь. Не могу передать словами всю радость, которая наполняет меня при мысли, что вы остались на этом свете с нами, а не пали жертвой прях. Жуткие твари, кстати сказать… До сих пор как вспомню, так вздрогну…

— Некромант?! — Услужливое воображение тут же нарисовало небритого мужика почему-то в фуфайке и мохнатой шапке-ушанке (судя по состоянию меха, животное явно скончалось от старости), разрывающего могилы на кладбище со скоростью экскаватора. — Откуда такие сведения?

— Не разделяю вашей иронии, леди. Воительница вы превосходная, а вот в эльфах совсем не разбираетесь. Не надо расстраиваться, луна ночей моих! Нельзя же быть совершенством во всем, иначе окружающие рискуют умереть от зависти или от собственных комплексов. А сведения у меня самые достоверные. Он ведь знаете чем вас, воинственная наша, отпаивал? Нет? Кровью своей… Я сам видел. Да что там я — это вам сейчас любой из присутствующих подтвердит… А мне, между прочим, — наклонившись еще ближе, жарко зашептал мышь так «тихо», что не только глухой услышит, но и вся пустошь с ее зверскими обитателями, — ни капли не выделил. Жмот ушастый! А ведь вполне мог нацедить капельку-другую умирающему от голода вампиру. Никакого чувства сострадания! Некромант — он некромант и есть.

— Глупости! — фыркнула Лисса, заставив меня нервно вздрогнуть от неожиданности. Пока мышь развлекал меня беседой, друзья вместе с незадачливым ушастым учеником как-то незаметно перебазировались к нашему костру. — Некроманты не станут жертвовать собственной кровью, они предпочитают проливать чью-то еще.