Сергей Садов - Выбор мага (черновик! ч.4, гл.3)

Но чему я удивляюсь? Люди ведь уже несколько тысячелетий находятся чуть ли не на положении рабов у магов. Сейчас это просто стало более зримо, вот и все. Можно ли их осуждать? Они с рождения привыкли подчиняться и лебезить перед тем, у кого сила. Точнее не так, у кого СИЛА. У надсмотрщиков тоже сила, пусть не такая пугающая и грозная, но сила, значит лебезить нужно и перед ними. А уж перед тем, кто командует этими надсмотрщиками… Противно.

—Ты о чем задумался? — пихнул меня Паук. Ну да, уже целых десять минут мы с ним не говорили.

—Да так. Смотрю. Видишь вон того высокого и крепкого блондина? Впереди через группу.

Паук присмотрелся.

—Да, ну и что?

—Он только что отобрал рубашку у соседа и сейчас рвет ее на полосы, хочет привязать цепь на ногах к поясу. Я гляжу, так некоторые делают.

—Ага. — Паук с грустью поглядел на свою рубашку, где дыр было больше, чем ткани. — Я бы тоже так сделал.

—Отобрал у кого‑нибудь?

—Да нет, — уж что‑то, но мое отношение к таким типам он уже понял. — Подвязал бы. Слушай! У тебя рубашка почти целая, только рукавов нет и швы распороты!

Ну да, когда мои монеты оттуда доставали.

—И что? — подозрительно покосилась я на него.

—Если мы ее распорем, то как раз на двоих хватит! Мы же не очень высокие, значит, одной рубашки хватит. Если цепь привязать к поясу, то кандалы не будут бить по ногам и идти сразу станет легче.

—И не думай! — я как клещ вцепилась в рубашку, словно ее у меня уже пытаются отобрать.

Маскировка маскировкой, но я все равно девочка! Пусть все видят только то, что показывает она, но… Вот видела в одной передаче еще дома, как на улице поставили стеклянный туалет: изнутри видно все, а снаружи зеркальные стенки. Никто не рискнул там делать свои дела. Знали, что их не видят, но все равно. Вот так же и я. Блин, да для меня даже в туалет сходить – мучение, все тайком стараюсь. Паук заметил и даже обсмеял, типа, как барышня стесняюсь. Чуть не прибила. Заставила отвернуться и спиной закрыть меня от других. А тут еще рубашку отнять норовят.

—Послушай…

—Ты снимешь ее только с моего трупа! Разговор закончен!

—Но…

—Это память, — тут же сочинила я на ходу. Паук подозрительно покосился на меня, сообразил, что вру, но спорить больше не стал. Знал уже, что если я упрусь, то сдвинуть с места меня можно только тягловой лошадью и то не факт. — И кожа у меня нежная, солнца не переносит. И вообще, отстань.

Идущий впереди парень испуганно обернулся на нас. После той ночи он притих и старался быть незаметным. Сейчас, видно, испугался, что мы потребуем его рубашку. Поскольку на него никто не обратил внимания, поспешно отвернулся. Наверное, и зашагал бы быстрее, если бы мог. Так и хочется дать ему пинка, жаль не получится. Этот тип вызывал у меня такое отвращение, что плеваться хотелось.

—Никак не пойму, что ты на него взъелся? — заметив мою гримасу, спросил Паук.

—Терпеть не могу таких. Исподтишка гадит, а в открытую сделать что‑либо боится.

Эх, знала бы тогда насколько я права, прибила бы ближайшей ночью. Или наоборот… как бы то ни было, но его поступок, как ни странно, очень мне помог. Но по порядку…

Караван продвигался по дороге, с остановками, неторопливо. И изматывающе. Изматывало не столько движение и даже не цепи на ногах, а осознание обреченности, исходящее от людей. Я могла воспринимать все происходящее как забавное приключение, пусть и приносящее определенное неудобство, но для остальных это было всерьез. Они не могли, как я, сбежать в любой момент. Да даже вот прямо сейчас. Пять минут на снятие маскировки и на дороге останутся одни трупы. Да и беседа с Пауком помогала отвлечься. На пятый день путешествия он уже практически ожил и почти напоминал себя прежнего. Можно было бы и оставить этот караван, но… просто не могла. Я ведь обещала ему, что он не останется рабом. Надо думать, как и его вытащить и самой не подставиться. А вот с этим планом были проблемы.

Так что теперь я присматривалась к рабам, выбирая тех, кто мог бы мне помочь. Кое–кого уже нашла, кто не смирился со своим положением.

На шестой день подошли к реке. Нас отвели на берег и заставили сесть прямо там, недалеко от подлеска, где расположилась охрана. А что, там удобно, тенек, опять же. Кораблей не было. Я привстала, пытаясь разглядеть их, но не смогла.

—Да нет их еще, — дернул меня за руку Паук. — Ты так прыгаешь, будто тебе не терпится попасть на корабль.

Тут он прав. Родился у меня один планчик, и он был связан с кораблем. Потому и не терпелось.

—А когда они придут?

—Да откуда я знаю? Может завтра, может через три дня.

И тут прямо ко мне направились двое охранников, дежуривших у рабов. Не успела я ничего понять, как меня подхватили за руку и довольно болезненно сжали. Я даже вскрикнула. Второй охранник сноровисто похлопал меня по ногам, довольно оскалился и вытащил из штанины гвоздь. Откуда он тут взялся?

И тут… Я резко повернула голову к тому типу, с кем общалась ночью. Так и есть, успела разглядеть его торжествующую ухмылку. И ведь, сволочь, успел и гвоздь мне подбросить и доложить об этом.

—Значит, бежать собрались?

—Я собрался, — поправил я. Не знаю, чем мне это грозит, но втягивать Паука не хочу. Если придется действовать по жесткому варианту, он точно пострадает.

—Даже и не отрицаешь, — охранник был удивлен.

—Так ведь все равно попался.

—Это хорошо, что ты такое покладистый. Джос особо велел за тобой присматривать, он умеет разбираться в людях.

Я покосилась на Паука. Тот сидел растерянный и только глазами хлопал. Я моргнула ему, а потом тихонька кивнула на парня, что шел в связке с нами впереди. Кажется, Паук понял в чем дело, он нехорошо прищурился и глянул в сторону того парня.

—Ничего не предпринимай, — проговорила я одними губами. Паук как‑то обмолвился, что умеет читать по губам. — Жди.

Он нахмурился, но все же кивнул. Я кивнула в ответ.

Тем временем меня уже отстегнули от цепи и, подталкивая древками копий, повели в сторону подлеска, где расположилась отдыхающая смена стражников и начальство. Подвели к просторному шатру и заставили остановиться, солдат с гвоздем шагнул внутрь. Пробыл он там минуты две, а потом оттуда вышел уже с Джосом. Тот, кажется, был даже доволен.

—Так и знал, что ты выкинешь что‑то подобное, — он осмотрел гвоздь, который отдал ему солдат. — Ты не такой, как остальные. Ты понимаешь, чем это тебе грозит?

—Запорете до смерти? — Я вскинула голову.

—О, нет. Для тебя это было бы избавлением. Я не прав? Смерть для тебя не наказание, а награда. Я бы тебя даже простил, ибо рабство для тебя уже наказание и хуже этого ничего быть не может, но не могу, другие не поймут. Но я рад, что ты оправдал мои ожидания. Я уж начал было подозревать, что ты действительно задумал что‑то нехорошее. А это… — Он подкинул гвоздь. — Куда бы ты бежал?