Юрий Никитин - Зубы настежь

Огненный вал умер прямо в пасти червя. До меня докатилась жалкая истаивающая как на берегу волна, на бегу просачиваясь в песок у самых моих ног. И все же от жара вспыхнула как ошпаренная кипятком, я отступил, запнулся и упал, где взвыл не своим голосом: крупнозернистый песок ободрал обожженную кожу как наждак.

– Берегись!

Земля дрогнула, а на то место, с которого меня заставил откатиться вопль воеводы, грохнулась голова чудовища. Так мы и лежали, глядя друг другу в глаза. Мертвые глаза рептилии все еще смотрели со злобой и непониманием.

Затем послышались неверные шаги. В поле зрения появились черные сапоги, от них пахло горелой кожей. Одежда на человеке дымилась, а от металлических доспехов шел жар. Седые кудри воеводы почернели как у кузнеца, а красивая седая борода сгорела начисто. На красном подбородке вздувались волдыри от ожогов, только усы торчали как обгорелые концы проволоки: почерневшие, колючие, воинственные.

В руках воеводы трепетал по ветру листок пергамента. Хмыкая, он шевелил толстыми почерневшими губами. Ресницы выгорели начисто, я едва узнавал в этом немолодом мужике, прежнего величавого воеводу. За его спиной лежали порубленные чудища, у самого крупного из затылка торчала рукоять его боевого топора. Чтобы вытащить, понадобятся усилия всей оставшейся дружины принцессы.

Я кое-как приподнялся на дрожащих руках, но в локтях подломилось, земля прыгнула навстречу. Я успел повернул голову, больно ударился, прищемив ухо. Воевода все еще стоял надо мной, массивный как Юрий Долгорукий на коне. Лист пергамента с обгрызенным краем вздрагивал под порывами ветра. Я слышал недовольное хмыканье, больше похожее на хорканье рассерженного кабана.

– Принцесса-дура, – проговорил я таким же дрожащим голосом, – герцог... шпион на шпионе... засады... что еще? Справа и слева – враги! Недоставало, чтобы еще за нами еще и сверху... скажем, погнался... какой-нибудь крылатый дракон...

Воевода перевел взор налитых кровью глаз на меня. Под его тяжестью мои руки подломились, я рухнул вниз лицом. Сквозь рев водопадов крови в ушах услышал сиплый голос:

– Что значит, орков водил!

Я прошептал:

– При чем тут орки?

Голос воеводы доносился как раскаты грома с ясного неба:

– Предвидение! Предвидение, достойное полководца. Кто, как не тот, кто водил этих зеленорылых, догадался бы, что супротив нас пошлют еще и дракона?.. Вот в этом послании как раз об этом!.. Жаль, не успел голубок долететь вовремя... Мы бы обошли эти земли. Какая-то тварь сожрала прямо на лету. Хорошо, письмо выплюнула... Да, тут столько сургуча налепили...

Я со стоном повернулся, тупо смотрел в синее небо, настолько чистое, что темная точка на самом краешке подействовала так, словно толстая жирная муха начала спариваться на самом видном месте. Некоторое время смотрел тупо, морщась, вдруг меня подбросило, внутри заорало не своими голосом:

– Все к лесу!.. Дракон!

Меня нанесло на коня, сам не помню, как оказался в седле, подо мной горячее тело с тугими мышцами, развернулся, вокруг ничего не понимающие морды, конь понесся обратно в сторону рощи, где пламенел изящный шатер, где костры с пирующими шпионами.

– Принцесса! – гаркнул я мощно. – Принцесса!

Издали видел как полог откинулся, служанка высунулась с вытаращенными глазами. Я на скаку ухватил за боковой шест, затрещало, мои мышцы выдержали, конь я готовностью проскакал на полсотни шагов, волоча шатер, что схлопнулся как лопнувший воздушный шарик.

Я разжал пальцы, конь уже развернулся, мы неслись на круглый роскошный ковер, где визжали, внезапно оказавшись под ярким солнцем, какие-то чудища, в середке которых оказался цветок удивительной чистоты: сама принцесса.

Я чуть свесился, подхватил ее мощной дланью, бросил поперек седла, закричал мощно:

– Все в лес!.. Дракон уже близко!

Чудовища, оказавшиеся всего лишь ненакрашенными служанками, с пронзительным визгом метались по ковру, как мокрицы, над которыми внезапно отвалили камень, подставив их слизкие тела горячему воздуху и жаркому солнцу.

Стена леса начала разрастаться, грохот копыт тряс уши. Впереди по оранжевой земле мелькнула огромная черная тень. Инстинктивно я повернул коня чуть левее, и почти сразу по тому месту, где мы должны были пронестись, полыхнула широкая просека огня.

Я промчался с сотню шагов, затем повернул снова правее, и снова, опалив щеку и волосы, полыхнуло огнем. Принцесса дрожала как щенок, выдернутый в момент утопления, прижималась к моей груди, словно пыталась забраться вовнутрь. Она оказалась совсем голая или почти голая, рассмотреть все не успеваю, чувствовал только как ко мне жмется теплое, нежное и только обнаженными частями. Воздух наполнился запахом дыма, гари, а когда я на миг оглянулся, на месте нашего лагеря полыхал огонь, метались кони и люди.

Лес приближался, но следующая тень пронеслась несколько быстрее, я сжался в конь и, управляя конем ногами, одной рукой все еще придерживал принцессу, а другой выдернул меч.

– В лес, – сказал я коню. – В лес поглубже!

Надеясь, что не провалится на полном скаку в подземные норки, не влупится о торчащие камни, я рискнул взглянуть вверх.

С неба падал тяжелый дракон, закованный в мифриловый панцирь, больше похожий на штурмовой истребитель с выпущенным шасси. Короткие мощные лапы уже нацелились ухватить нас, когти как крюки разгрузочного крана на судоверфи, а в распахнутой пасти поместился бы джип с четырьмя солдатами и пулеметом на турели.

Я пригнулся, к луке седла, подо мной заверещало как придушенный заяц, в грудь вонзились острые коготки. Выворачивая голову, чтобы держать в поле зрения чудовище, другой рукой взмахнул, целясь в лапу. Звякнуло, руку тряхнуло в локте.

Дракон оскорблено взревел, набрал высоту. Впереди рухнул на землю срубленный коготь. Мы пронеслись дальше, деревья уже расступаются, но когда я снова рискнул оглянуться, дракон сделал короткий круг и несся за нами, снижаясь так, чтобы наверняка ухватить меня вместе с конем и принцессой.

В узких драконьих глазах, прикрытых щитовыми наростами, полыхал багровый огонь. Теперь он не просто выполнял приказ найти и уничтожить, дракон рассвирепел на жертву, что посмела укусить за палец, теперь это стало личным делом, а личное в любом мире выполняют лучше и добросовестнее, чем чужие приказы.

Управляя ногами, я посылал коня то вправо, то влево. Страшные когти мелькали тоже справа и слева, волосы трещали от жара, полосы огня все еще бежали по земле, хоть и не такие широкие, как при первом выстреле из летящего огнемета...

Конь как перепуганный заяц стелился по земле. Деревья расступились, нас внесло в тень, но здесь одни сосны, голые стволы с ветвями на самой верхушке, все просматривается насквозь, зажарит как перепелов...