Я один вижу подсказки 8 - Никита Красавин
– Нет. Как будто что-то мешает мне.
Раз за разом она пыталась использовать начальную технику Потока. Ничего не получалось. Очень странно было: разрушение ядра ведёт к тому, что человек лишается возможности контролировать шинсу.
Несмотря на всё это, девушка не могла отходить далеко. Поэтому мы всегда ходили парой, чтобы барьер из шинсу мог защитить её от смертельной эманации.
Её ментальное здоровье стабилизировалось. По крайней мере, она перестала думать о смерти. Это уже хорошо.
Впрочем, было ещё одно важное изменение: её прежнее высокомерие исчезло. Я бы даже сказал, окончательно.
Мы просто разговаривали как обычные люди. Причём довольно часто. Когда закончились темы о культивации, мы начали рассказывать о своём детстве.
Мне не хотелось врать и рассказывать выдуманную историю о том, как я жил в Придее. Поэтому рассказал про настоящих родителей, про наш дом и какие с ними были «трудности».
Её детство было совсем другим. Культивация с ранних лет и до сегодняшнего дня. Ей было чуть больше двадцати, но, по сути, она ещё даже жизни не жила.
– Моя мама часто говорила, что все мужики – зло. Что они только об одном и думают.
– Да?
– Она была очень строгая.
– Ну… Вообще-то, не думаю, что она соврала.
Я улыбнулся, когда Краса перестала улыбаться. А затем мы снова засмеялись уже вместе. Наконец-то она хоть немного научилась смеяться.
Потихоньку мы продолжили исследовать храм. Нас интересовали именно книги и записи о ритуалах. Понятное дело, что это были за «ритуалы».
Основная суть: баланс Инь и Ян. Через взаимодействие мужской и женской энергий практикующие усиливают своё шинсу и добиваются гармонии.
Встречались и более таинственные практики. Например, ритуал «возрождения». Что-то вроде феникса, который возрождается из пепла.
Для этого требовались страшные условия. Один из культиваторов должен был лишиться своей культивации. Если обратиться к тексту из книги, то это звучало так:
«Мужское начало Ян входит в женскую Инь... В огне страсти происходит возрождение…»
Ритуал требовал крови жар-птицы и специального алтаря. Крови у нас не было, но сам алтарь находился в центре храма. Мы сидели рядом друг с другом, поглощённые чтением.
И вдруг почувствовал, как девушка начинает отдаляться. Медленно, но уверенно. Это поведение мне совсем не понравилось. Я взглянул на неё. Заметив мой взгляд, она спросила:
– Что?
– Что-что?
Мы переспросили друг друга ещё десять раз, застряв в этом лишённом смысла разговоре. Ни малейшего намёка на то, нужно ли использовать этот ритуал нам.
Пожав плечами, я продолжил читать. Не ради обряда, а скорее для общего понимания. Так сказать, для общего развития. Я, как человек умный, должен много знать.
Сама идея: чтобы «возродиться», нужно потерять всё. Отсылает к природе феникса. Чтобы вновь восстать из пепла, он должен сначала сгореть. Смерть как необходимое условие его перерождения.
Мы просто прочитали. Закрыли книгу, немного перекусили, отдохнули и начали исследовать уже подвал. Пока не появилась подсказка.
[Третий шкаф, вторая полка.]
Там стояла большая стеклянная банка. Старая, покрытая толстым слоем пыли и паутины.
– Что это?
– Думаю, что-то важное.
Аккуратно снял её с полки. Используя шинсу, очистил до первоначальной прозрачности, надеясь увидеть алую кровь легендарного существа. На дне же осталось лишь тёмное засохшее пятно.
– Это же она!
Краса очень эмоционально отреагировала. Её глаза заблестели от радости. У меня такого энтузиазма не было.
– Может, она. Только тебе не кажется, что та должна выглядеть иначе?
– У крови жар-птицы есть эффект возрождения. Всё, что нужно, добавить огня.
Такое предположение казалось логичным. На кончике пальца, по воле мысли, сформировалась маленькая бусина красного пламени. Она была плотной и тёплой.
Затем я осторожно провёл бусину через узкое горлышко внутрь бутылки. Почти сразу засохшее пятно внутри начало нагреваться. От нагрева в нём пробуждалась древняя сила.
Сначала появилась просто алая капля, а за ней всё больше и больше крови, пока бутылка не наполнилась яркой алой жидкостью.
– Получилось?
– Ага.
Затем снова наступила тишина. Мы ещё немного осмотрели подвал, затем пошли в главный зал храма.
Там по-прежнему было мрачно. Лишь тусклый свет свечей дрожал, создавая атмосферу, которую можно было бы назвать романтичной.
Мы сидели рядом, не слишком близко и не слишком далеко, просто молча наблюдая за изображениями, которые нас окружали.
И хотя многие из них были откровенно пошлыми, в них было что-то странно завораживающее. Рядом с нами стояла бутылка с кровью, а напротив – алтарь.
В такой момент было бы естественно сорвать с себя одежду и сразу же заняться делом. Однако я не спешил и не просил.
Ведь с моей стороны это было бы грубо. Не стоит забывать, что моя жена с лёгким прибабахом. Её даже можно назвать «дикой». Я боялся, что стоит упомянуть о ритуале «возрождения», как сразу начнётся:
«Как ты можешь? Тебе нужно только моё тело. Ты волк в овечьей шкуре».
Если честно, в этих словах был смысл. На самом деле, так-то всё именно так. Ритуал мне был не нужен. Не я потерял культивацию. И я ничего от этого ритуала не получаю.
Ничего, кроме как «завалить» такую красавицу. Замечу, что мои мысли наполовину чисты. Это всё делается с благими намерениями.
***
Краса сидела рядом и с облегчением думала:
«Хорошо, что вокруг темно и ничего не видно. Иначе бы он заметил, насколько пылает моё лицо».
Она прекрасно понимала всё.
«Это отличный шанс вернуть свою культивацию…»
Вот только была одна незначительная, но весьма мучительная загвоздка – произнести это вслух было ужасно стыдно.
Краса всю жизнь посвятила культивации. Это было её сутью, смыслом, привычной реальностью. Попросить о подобном? Ей кого-то убить проще!
Она была совершенно неопытна во всём, что касалось близости, нежности, любви. Никогда в этом не нуждалась. До сегодняшнего дня.
«И вообще… Как я это ему скажу? А давай-ка мы с тобой переспим?»
Раньше она воротила от него нос, считая его грязным, отвратительным отродьем. Жалким слабаком, которого нужно убить. А теперь?
«Нет… Просить об этом – это уж слишком…»
Если быть честной, её отношение к нему давно изменилось. Очень сильно. Сейчас она не только не возражала бы против ритуала. Наоборот, начала думать, что в этом нет ничего постыдного. В конце концов, они муж и
