Саги огненных птиц - Анна Ёрм
Долго думал, прежде чем стянуть с себя всю одежду да зайти в озеро.
Вода обжигала, холодила до ломоты костей. Лишь тонкий слой на поверхности оказался тёплым, а в глубине, казалось, можно было наткнуться на вечные нетающие льдины. Водоросли щекотали тело, опутывали, обнимали. Ил под ногами был мягок, и Ситрик мял его ступнями, перебирал пальцами, опасаясь, что от холода ему сведёт ноги. Он окунулся один раз, быстро-быстро потёр покрасневшими ладонями тело и выскочил из озера, разбрызгивая золочённые солнцем капли.
На берегу было хорошо, светло, а в лесу, что рос по обе стороны от реки и озера, к земле ещё жались запуганный мрак и промозглая сырость.
Ситрик обтёр тело своей же одеждой и бросил её на еловые ветви, что служили ему местом для сна, – всё остальное было покрыто росой. Подбросил на тлеющие угли ветки, уже просохшие от близости костра, и принялся разводить огонь, чтобы скорее согреться. Маленького костерка ему было бы более чем достаточно. Обсохнув, надел нижнюю рубаху.
Ситрик насторожился, увидев, что не только походные вещи, но и вся одежда Холя лежала на его гнезде из хвои. Он нахмурился, разглядывая их. Всё было на месте. Даже небольшой топорик лежал, спрятанный под палками.
– Холь? – окликнул Ситрик, но тишина была ему ответом. Лишь испугались утренние гомонящие птицы.
Ситрик подождал ещё немного, а солнце уже выбросило из-за лесных вершин второй луч, стреляя без промаху. Холь всё не возвращался, и Ситрика это стало тревожить. Он начал корить себя за то, что слишком крепко спал и не услышал ни шагов, ни подозрительного шума. Попытался всмотреться в лесную чащу, но в темноте глаза его сильно подводили, размывая всё в безликую хмарь. Надобно хотя бы изведать, что скрывается во мраке леса.
Ситрик поскорее обулся и оделся, решив, что одежда высохнет на нём. Главное, что оставил сухой нижнюю рубаху. Потушив только занявшийся огонь, Ситрик нерешительно шагнул в лесную темноту, прихватив с собой топорик Холя.
Лес никогда не спал, но сейчас какой-то особый дух, предвещавший гибель лета, разлился в нём, отравляя всё сущее. Птицы смолкли, заметив человека, и Ситрик пытался услышать хоть что-то кроме собственного дыхания и мерного скрипа ветвей, что сплелись в слишком тугие узлы. Слуху он доверял больше.
Отходя всё дальше от места ночлега, он старался запомнить каждый шаг, чтобы знать, куда вернуться. Вот уж озеро полностью скрылось за стволами деревьев, и солнечный свет потух, уступая место обманчивой змеиной темноте. Ситрик вновь окликнул Холя. Тишина.
Он сошёл с тропы, обогнул несколько скал, что шли на восход, и тут увидел яркую красную точку костра. Ситрик нырнул за скалу, покачал в руке топор и вновь высунулся. Крадучись, он приближался к огню, таясь за каждым деревом, что вставало у него на пути. Пришлось по-девчачьи подобрать длинные подолы одежд, чтобы не издавать лишнего шума.
Наконец он увидел, что у костра сидел всего один человек, да ещё и спиной к нему. Ступая по послушному мху, Ситрик бесшумно приближался к сидящему. В голове пронеслась мысль, а не пришибут ли его, как увидят, испугавшись внезапного появления, и Ситрик решил, что окликнет сидящего, когда поймёт, что угрозы нет.
Только как он это поймёт?
Любой встреченный в лесу человек пугал сильнее хищного зверя…
Стало слышно, как трещит жаркое пламя. Языки костра высоко поднимались в кроны древ, и листья качались от танца, холодного и распалённого, воздушных потоков. Человек сидел вплотную к огню, совершенно не боясь жара. Он был гол, и чёрный пепел лип к его потной коже и седым волосам.
– Холь! – воскликнул Ситрик, но тот даже не вздрогнул.
Ситрик, больше не таясь, приблизился к костру. Горячее дыхание пламени опалило лицо, когда он вышел из-за дерева и остановился недалеко от Холя. Только сейчас он заметил, что пламя лизало ему ноги, оставляя на плоти пузырящиеся чёрные следы. Холь смотрел прямо перед собой, и взгляд его был подёрнут белёсой непроглядной дымкой. Две стеклянные голубые бусины, окрашенные тихими всполохами жёлтого тления, были на лице вместо глаз.
– Эй, – окликнул Ситрик. Происходящее никак не укладывалось у него в голове.
Но Холь даже не моргнул.
– Эй…
Холь молчал. Голубые глаза продолжали смотреть в пустоту. Ситрика прошиб холодный пот.
Он не выдержал: вытянув руку, тряхнул мужчину за плечо и тут же пугливо отдернул ладонь.
На руке остался след от серого пепла…
Крик прорезал тьму тумана. Ситрик отскочил, пятясь и чуть ли не падая на землю. Холь медленно повернул к нему голову, и на Ситрика уставились белые глаза мертвеца, остановившиеся и страшные. Плечо от касания провалилось и осыпалось золой, обнажив кости и иссохшую плоть. Дыра в теле продолжала расти и расползаться по шее, груди и руке. Кожа свешивалась бурыми обожжёнными ошмётками.
Ситрик застыл, не в силах пошевелиться. Он судорожно припоминал текст молитвы, что защищала от зла, но слова утекали, убегали, уносились прочь. Тело Холя продолжало осыпаться огненной пылью, которая, попадая Ситрику на кожу, зло обжигала. Лицо менялось, стирая прежние черты и обретая новые, сохло и старилось, обвисая морщинами, и тут же рушилось пеплом и золой.
Мертвец встал и шагнул в огонь. Лицо его, рассыпающееся, всё ещё смотрело в сторону Ситрика. Глаза вытекли от жара, шипя, провалились в кости глазниц. Стоял невыносимый, тошнотворный запах палёной плоти.
Ситрик выставил перед собой топор, закрылся руками.
Сердце забилось, да так громко, что чуть не оглушило Ситрика. Но это было не его сердце, а то, что уже проглядывало сквозь обожжённые ребра. Волосы шевелились над жаром, как черви и змеи, удлинялись и белели, будто покрываясь инеем. Рот мертвеца медленно раскрылся, и из него, словно вязкая жижа, медленно потекли слова.
– Убери топор и отвернись, – говорили они. – Отойди подальше!
Голос был чужой, не принадлежавший Холю – так исказило нутро пламя жаркого костра.
Ситрик лишь поудобнее ухватился за топор, и не думая его убирать.
Он не ошибся!
Холь и в самом деле оказался ветте.
Не человек! Демон!
Всё нутро Ситрика кричало о том, что нужно убить ветте и бежать прочь,
