Красная сестра - Марк Лоуренс
Сестра Роза пробормотала что-то неразборчивое и поспешила к Ноне, ее жир дрожал и трясся вокруг нее.
— О, моя дорогая... — она тяжело опустилась на колени, не обращая внимания на охранников, и взяла руки Ноны в свои.
Внезапно Ноне захотелось заплакать. Она почувствовала себя ребенком, каким была в тумане своей памяти, когда объятия матери были крепостью и убежищем. Она высвободилась из объятий Сестры Розы. Мать позволила отдать ее в руки похитителя детей; слабость, которую предлагала Сестра Роза, ей не поможет.
— Что я должна делать? — спросила она.
Взгляд сестры Розы метнулся мимо нее туда, где на своих круглых основаниях стояли тренировочные манекены, каждый из которых был похож на кожаного человечка ростом около шести футов, избитого бесчисленными ударами и пинками. Манекены при ударе откидывались назад, поглощая силу удара, а затем прыгали вперед, когда свинец в их основании снова поднимал их в вертикальное положение.
— Ну... со старшими девочками, новыми сестрами, я имею в виду... прошло уже несколько лет... Чайник была последней... она взяла копье и кинжал... — Сестра Роза с трудом поднялась на ноги, качая головой. — Эй, вы, там! — Она махнула рукой паре стражей у главного входа. — Нам нужно, чтобы одна из тренировочных фигур переместилась к той стене. — Она повернулась к Ноне, посмотрела на трибуны, потом снова на Нону. — Но... но это же безумие!
Безумие это или нет, но два церковь-стража подошли к манекенам и начали тащить один из них к тому месту, которое указала Сестра Роза, оставляя на песке ровную и широкую полосу.
— Подождите! — Первосвященник поднялся со своего места на самой высокой скамье. — Щит защищает Аргату, драгоценный дар Предка, а не какой-то комок лошадиных волос, завернутый в кожу. Пусть она защитит плоть и кровь, чтобы было хоть какое-то эхо давления, под которым должна быть проделана такая работа. — Он протянул руку к Ноне и огляделся, улыбка вернулась к нему. — А кто пойдет добровольцем? — Он посмотрел налево, потом направо. — Неужели вы не верите в этот Щит?
Сестра Чайник закусила губу и попыталась встать, но Отравительница схватила ее за руку и посадила обратно на скамью. Они начали яростно шептаться.
— Никто? — Первосвященник развел руками и расплылся в улыбке.
— Я. — Сестра Сало поднялась на ноги всего в пяти шагах от первосвященника, одновременно снимая с руки мокрую повязку. Она двинулась вдоль скамьи к ступеням, монахини и архонты встали, чтобы пропустить ее.
— Думаю, что нет. — Первосвященник направил свой посох на Сестру Сало, когда она подошла к нему. — Госпожа Меч, не так ли? Откуда нам знать, тем из нас, у кого медленные глаза, если ребенок защищал вас или вы защищали себя?
— Я вам скажу. — Сестра Сало сузила глаза и уставилась на него таким взглядом, что Нона почувствовала себя неловко на другом конце зала. Первосвященник его не выдержал.
— Да, да... — Тут его осенила новая мысль, и он овладел собой. — Но ребенок вряд ли сможет защитить такого высокого человека, как вы, Госпожа Меч. Она едва достает вам до бедра. Мы должны поставить ее в пару с кем-то близким к ней по росту, не так ли? Для честного испытания. — Он не стал дожидаться ответа. — Нам нужна послушница. Если нет добровольцев, то это отсутствие веры говорит само за себя — она вряд ли может быть Щитом, если в нее никто не верит. Помимо защиты, Щит должен представлять и нести нашу веру. — Первосвященник огляделся, его взгляд скользнул по переполненным сиденьям. — Послушница! Девочка из ее собственного класса была бы наиболее подходящей. Кто готов отдать свою жизнь в руки этой преступницы?
Нона спросила себя, сколько из присутствующих видели испытание Щита. Ни одна из послушниц, если Сестра Чайник была последней, кто прошла его. Возможно, были демонстрации, а может быть, просто рассказы, и иногда рассказ вызывает больше страха, чем реальность. В любом случае, никто из Красного Класса не вскочил на ноги. Клера опустила глаза и уставилась на чей-то затылок. Сидевшая рядом Рули, по крайней мере, смотрела на Нону широко раскрытыми и безнадежными глазами. Она заметила Кетти и Генну вместе, первая была бледна, рот полуоткрыт, вторая сердито нахмурилась, как будто ее только что оскорбили. За ними и справа две бритые головы. Джула, казалось, плакала, Арабелла собиралась открыть рот, возможно, чтобы рассмеяться.
— Никто? — Первосвященник Джейкоб сложил губы в тонкую улыбку. — Дело кончено...
— Я. — Гесса наклонилась за костылем. Теперь она воспользовалась им, чтобы подняться на ноги.
Глаза Ноны затуманились. По монастырю гуляла история о том, как ей не удалось спасти Сайду. Как она позволила своей подруге умереть. Она не ожидала, что кто-то из них доверит ей свою защиту. Она посмотрела на свои руки, сложила их в кулаки и сжала до боли.
Гесса спускалась с места с мучительной медлительностью, неуклюже ступая по ступенькам, и все глаза были устремлены на нее. Первосвященник наклонился к более нижнему ярусу и похлопал Сестру Колесо по плечу. В тишине, когда Гесса спускалась по последним ступеням, голос Первосвященника Джейкоба донесся дальше, чем он, возможно, намеревался:
— ...не выбрана быть Красной Сестрой. Она не квантал?
Сестра Колесо что-то пробормотала в ответ. Нона услышала в ответе первосвященника слово «расточительство». Возможно, он считал, что кровь квантал слишком драгоценна, чтобы проливать ее в таком упражнении, но Сестра Колесо казалась равнодушной, возможно, желая заплатить такую цену, чтобы избавить монастырь от крестьянки. И от калеки.
Гесса заковыляла по песку, чтобы присоединиться к Ноне и Сестре Роза, покачивая своей иссохшей ногой, оставляя за собой неглубокие следы волочения. Она неуверенно улыбнулась Ноне, и ее голубые глаза стали темнее, чем Нона когда-либо видела.
— Ты не должна этого делать, — сказала Нона.
— Я — твой друг, — сказала Гесса. — Кроме того, ты защитишь меня.
