Лайан Герн - Трава – его изголовье

Однажды утром я увидел моего коня Раку. Заканчивался третий месяц, почти зацвела вишня. Светало, я поднимался по крутой тропе, от солнечных лучей розовели вершины гор, покрытые снегом. Во дворе гостиницы стояли незнакомые лошади. Вроде бы все спали, только в одном из окон открылись ставни. Мой взгляд переметнулся в ту сторону, и в этот миг я узнал своего серого коня с черной гривой. Он повернул голову, заметил меня и призывно заржал.

Я подарил коня Каэдэ. После падения Инуямы больше у меня ничего не оставалось. Неужели Каэдэ продала его? Или Раку привез ее сюда, ко мне?

Конюшню и здание гостиницы разделял небольшой двор с соснами и каменными фонарями. Я ступил на него, чувствуя, что кто-то проснулся. Я подошел к веранде в отчаянной надежде увидеть Каэдэ, почти уверенный, что она рядом.

Она стала еще прекрасней, чем раньше. Болезнь сделала ее стройной и хрупкой, но в то же время подчеркнула изящность стана, тонкие запястья и изгиб шеи. Биение сердца заглушило все звуки вокруг. Понимая, что у нас всего несколько минут, пока не проснулась вся гостиница, я вошел внутрь и пал перед ней на колени.

Скоро я услышал, что в комнате проснулись женщины, стал невидимым и ускользнул. Каэдэ вскрикнула от страха – я ведь никогда не говорил ей о своих талантах. Нам так много надо сказать друг другу: будет ли у нас когда-нибудь достаточно на то времени? От ветра зазвенели колокольчики, когда я пронесся мимо. Мой конь искал меня, но не видел. Поднимаясь быстрыми шагами в гору, я переполнялся радостью, словно выпил волшебное снадобье. Каэдэ здесь. Она не замужем. Она будет моей.

Затем я, как обычно, пошел к могиле Шигеру. В ранний час там никого не было, густые кедры едва пропускали свет. Солнце касалось лишь их верхушек. На противоположной стороне долины туман стлался по склонам, поэтому казалось, что горные вершины парят на поверхности облаков.

Водопад напоминал о себе беспрестанным шумом, которому вторило журчание воды, текущей по стокам и трубам в пруды и баки в саду. Я слышал, как молятся монахи, читают сутры, как неожиданно зазвенел колокол. Я радовался, что Шигеру покоится в столь умиротворенном месте. Я попросил, чтобы он передал мне свои силы и мудрость. Он, несомненно, знал, что я собираюсь выполнить его предсмертные просьбы. И прежде всего жениться на Каэдэ Ширакаве.

Земля задрожала под ногами. Это вселило в меня уверенность, что я поступаю правильно и что надо спешить. Мы должны пожениться немедленно.

Вода зажурчала как-то иначе, и я обернулся. В большом пруду, у самой поверхности проплывал косяк карпов, напоминая мерцающий красно-золотистый ковер. Макото с безмятежным выражением лица бросал корм рыбам.

Красный и золотой мелькали перед глазами, цвета удачи, цвета свадьбы.

Он увидел, что я смотрю на него, и спросил:

– Где ты пропадал? Ты пропустил завтрак.

– Поем позже. – Я встал на ноги и подошел к нему ближе, не в силах скрыть возбуждения. – Приехала госпожа Ширакава. Не мог бы ты сходить за ней и привести в женские комнаты для гостей?

Макото выбросил в воду последние зерна проса.

– Я поручу это Кахеи. Не хочу появляться на глаза, напоминать о боли, что причинил ей.

– Наверное, ты прав. Да, передай Кахеи, пусть доставит ее сюда до полудня.

– Что здесь делает Каэдэ? – спросил Макото, покосившись на меня.

– Она совершает паломничество в храм, чтобы воздать благодарность за свое выздоровление. Но раз уж она здесь, я намерен на ней жениться.

– Вот так, взять и жениться? – безрадостно рассмеялся Макото.

– Почему нет?

– Я мало понимаю в браках, но, по-моему, когда соединяются знатные семьи, такие, как Ширакава или Отори, нужно получить согласие, свое слово должны сказать предводители кланов.

– Я сам предводитель моего клана и возражений не имею, – отмахнулся я.

– Твой случай особый. А кому повинуется госпожа Ширакава? Семья может иметь другие планы.

– У нее нет семьи.

Я начинал кипеть.

– Не глупи, Такео. У любого человека есть семья, особенно у незамужних наследниц крупных поместий.

– У меня есть все права и даже нравственная обязанность на ней жениться, поскольку она была обручена с моим приемным отцом. Шигеру ясно изъявил свою волю, и я должен повиноваться.

– Не сердись, – сдался Макото после паузы. – Я уважаю твои чувства. Я говорю всего лишь то, что скажет тебе любой.

– Каэдэ тоже меня любит!

– Любовь не имеет никакого отношения к браку. Он покачал головой, глядя на меня так, будто я несмышленый ребенок.

– Меня ничто не остановит! Каэдэ здесь. На сей раз я ее не упущу. Она выйдет замуж на этой неделе.

В храме зазвенели колокола. Проходивший по саду старый монах сердито посмотрел на нас. Макото говорил вполголоса, а я едва ли не кричал.

– Мне пора на медитацию, – сказал он. – Присоединяйся и подумай о том, что собрался делать.

– Я уже решил. Обойдетесь без меня! Я сам договорюсь с Кахеи и побеседую с настоятелем.

Обычно я приходил к настоятелю намного раньше для двухчасовой тренировки на мечах. Я поспешил найти братьев Миеси и нагнал их на спуске с горы, по пути к оружейнику.

– Госпожа Ширакава? – переспросил меня Кахеи. – Насколько безопасно к ней приближаться?

– Что? – не понял я.

– Не обижайся, Такео, но всем известно, что она приносит мужчинам смерть.

– Только если они ее возжелают, – возразил Гемба, взглянул на меня и добавил: – Так люди говорят!

– А еще ходит молва, что любой мужчина, взглянувший на нее, обречен. – Кахеи совсем помрачнел. – Ты посылаешь нас на верную смерть.

Мне уже не раз приходилось выслушивать подобный вздор, однако слова братьев еще больше убедили меня в необходимости нашего брака. Каэдэ как-то сказала, что чувствует себя в безопасности только рядом со мной, и я понимал, что она имела в виду. Мне бояться нечего. Все остальные, кто захотел ее, погибли, а я соединился с ней душой и телом и остался жив.

Не объяснишь же такое братьям Миеси.

– Приведите ее в комнаты для гостей как можно скорей, – резко сказал я. – Убедитесь, что все мужчины остались в гостинице, а Кондо Кичи и Муто Шизука уехали подальше. Каэдэ возьмет с собой только служанку. Проявите к ним крайнее уважение. Передайте, что я зайду около часа Обезьяны.

– Такео по истине бесстрашен, – пробормотал Гемба.

– Госпожа Ширакава скоро станет моей женой. Оба вздрогнули. Братья поняли, что я не шучу, и не стали возражать. Вежливо поклонившись, они молча пошли в сторожку и взяли на помощь пять-шесть мужчин. Как только братья вышли за ворота, они отпустили пару шуток на мой счет – о самке богомола, которая пожирает самца, – не подозревая, что я все слышу. Нагнать бы их и дать урок, но я уже и так опаздывал к настоятелю.