Павел Блинников - Служба Радости

— Останови кровь, потом продолжим, — цыган говорит безразлично, но скульпторша давно перестала обижаться на его тон.

Эстебан всего за два дня научил ее столькому! Да хоть вот этому. Она приложила пальцы к переносице, попробовала вытравить из головы ненавистный образ старика в расшитом звездами балахоне. Этого достаточно, чтобы ее силы потекли в нужном направлении. Сейчас вся иммунная система тела сбивается. Но сбой положителен. Организм редко способен направить все ресурсы на борьбу с повреждениями. Для этого кровь должна согнаться в нужный участок, донося до порванных капилляров все тромбоциты, весь резерв, на случай неожиданной беды. Света чувствует, как тело покидают силы, зато нос согревает приятное тепло. Кровотечение усиливается, но так надо. Уже через минуту, внутри образуется тромб. Кровь возвращается на место, силы снова распределяются по мышцам.

Но это мелочевка. Сам цыган даже рваные раны может заживлять за считанные часы. Этого она пока не умеет, но научится. Эстебан говорит, с ее силой она сможет регенерировать ткани даже не за часы — за минуты!

— Хорошо, — говорит цыган. — А теперь попробуем применить следующий прием. Посмотри на меня.

Глаза Светы застыли на бароне.

— Представь, что перед тобой не я, а он. Нет, сначала просто представь его стоящим рядом.

Свете уже не нужно напрягаться, чтобы породить в голове образ. Козлинобородый старикашка в синем халате с россыпью крупных звезд, проявляется рядом с Эстебаном. Ненависть вспыхивает, в глазах застывает дурной туман. Старик ухмыляется ей, показывая превосходство.

— Теперь наложи наши образы друг на друга.

А вот это уже сложнее — такими вещами они еще не занимались. Но Света верит — у нее получится. Не шевеля ногами старик наплывает на Эстебана, их силуэты медленно сливаются, порождая новую фигуру. Теперь старик одет не в синий халат, а в черный. Самое трудное — лицо. У Эстебана оно дышит благородством, у старика харя жида. Да, такого хитрого пакостника. Но проходит минута и перед ней стоит уже не Эстебан, а старый колдун, проклявший весь их род.

— Нападай, — голос другой. Не приятный, низкий, а козлиное блеянье.

Свету не надо просить дважды. Теперь не будет никаких стоек, или острожного кружения. Сразу на него, тут же разорвать! Она бежит, земля вылетает из-под босых стоп вместе с кусками дерна. Девушка подбегает на расстояние удара, бьет… он увернулся и попытался подставить подлую подножку. Он хорош, дерется почти также, как Эстебан, но куда ему? Света подпрыгивает, метит ногой в лицо. Старый пердун уходит в последнюю секунду. Женщина обрушивает на него настоящий град ударов. Ноги и руки мелькают, ему приходится не просто уворачиваться, но ставить блоки. Она слышит, как хрустят кости у него в предплечьях. Да, до Эстебана ему далеко, того она не смогла бы даже коснуться. Удар, снова удар, теперь ногой, выдрать клок из черного халата. Он растерян на лице появляется страх. Сейчас, сейчас старый сукин сын, ты отправишься кормить червей! Она видит — его силы на исходе. С каждой секундой движения медленнее, а она полна сил! И вот удар наконец достигает цели — попадание в лицо. Вернее в козлиную физию. Не успей он дернуть головой — харя превратилась бы в кровавое месиво. Но даже так, он падает на спину, теперь добить…

Пас рукой, налетает резкий порыв ветра. Настоящий ураган ударяет ее в лицо, относит назад. Она сопротивляется, но проклятый колдун сильнее. Он поднимается, ветер достигает силы смерча. Света поскальзывается, падает, летит… удар в дерево. Позвоночник хрустит, горячий туман выходит из головы. Она видит: ветер отнес ее от Эстебана метров на двадцать. Цыган стоит посреди поля, красная струйка бежит из носа по лицу. Он улыбается.

Глава первая, подраздел третий: мертвые курьеры знакомятся с особенностями медицинского обслуживания триста тринадцатой эпохи.

Жюбо сидел на переднем сидении машины и смотрел на далекие огни Воронежа. Манада расположилась позади, болтая обрубками с глупым выражением лица. Машину пришлось украсть. Соня тормознула попутку, а Жюбо отключил водителя и затолкал в багажник. Сейчас он стучится там, в бессильной злобе. Им повезло — готка умела водить. Да и вообще повезло, что встречная машина затормозила. Наверное, водитель принял Соню за представительницу панельной жизни. По пути от свалки до дороги, они почти не говорили. Каждый погрузился в неприятные размышления, но глубже всех — Жюбо. Что теперь делать? Уже вторая попытка убийства провалилась полностью. И ладно бы Петя просто сбежал, но теперь курьеры лишились половины боевой единицы в виде Манады. Мертвая по-прежнему опасна, но куда как меньше…

— А что вы будете теперь делать? — озвучила наболевшее Соня. Из всех, она находилась в самом приподнятом настроении. Еще бы увидеть такое!

— Поедем в Азов, — ответил Жюбо. — Только вот надо бы что-то сделать с Манадой.

— А что со мной делать? — подала голос мертвая. — Придется ждать, пока отрастут.

— Пройдет еще неделя, и тогда мы уже будем неопасны для Трохиных. Скоро мы начнем чувствовать. И особенно это относится к тебе. Все-таки ты находилась кругом ниже, так что и чувствительность у тебя будет выше.

— А у меня идея! — сказала Соня.

— Очень интересно будет послушать… — сказала Жюбо почти обреченно. Слабо верилось, что девочка скажет что-то умное, а если скажет — это будет позор для курьера. Жюбо почти тридцать лет работал в Службе Радости, уже думал, профессиональней его никого нет, а тут такой пинок под зад, от какой-то семейки из отсталого периода обреченной эпохи.

— Манада рассказывала мне, что вас обработали каким-то обезболивающим?

— Не обезболивающим, а Обезболивателем, — Жюбо еле сдержался, чтобы не передразнить готку.

— А если вы воспользуетесь нашими болеутоляющими?

— У вас есть методы обезболить тело? — Вмиг глаза мертвеца загорелись.

— Да. Специальные препараты в таблетках или уколами. Правда не знаю, подействуют они на вас или нет. Ведь вы мертвые…

— Это не имеет значения, — отмахнулся Жюбо. — Когда действие Обезболивателя окончится, мы станем живее всех живых. Давай, рассказывай о болеутоляющих.

Соне пришлось поднапрячься, чтобы припомнить и, в конце концов, она выдала только морфий и трамал. Ну, это из сильных, всякие там солпадеины не в счет. От полученных сведений, Жюбо чуть не подпрыгивал в кресле. Это надо же, в триста тринадцатой эпохе изобрели обезболивающие! Как правило, человечество придумывает такие вещи в пик развития, но не в столь отсталом периоде. А здесь их еще несколько видов!