Галина Ли - Своя дорога

Увы, отрубить еще что-нибудь, воспользовавшись своим преимуществом, я не успел: прямо по собрату, не давая ему подняться, лезла вторая тварь, копия первой гадины.

Накаркал! И не перекинешься ведь ни хрена!

Правда второй паук все-таки сыграл нам на руку, обездвижив первого монстра: подоспевшая рош-мах залепила когтями придавленному насекомому оплеуху, и один из черепов покатился гнилой тыквой прочь, разбрызгивая зеленую слизь.

Я отбежал на несколько шагов, увлекая за собой насекомое, а потом метнул нож, с удовлетворением проследив, как раскололась одна из «голов».

Паука потеря не остановила.

На этот раз я не стал избегать прямого контакта, а сам кинулся нежити на встречу.

— Дюс, бей по черепам!! — донесся до меня усиленный заклинаниями голос сирин.

Ага, ладно, по черепам, так по черепам! Волшебники умные, им виднее… обычно.

Паук попытался поймать меня, но я ушел в сторону, отрубил одну из протянутых ног, а затем быстро прошелся клинком по остальным конечностям с моей стороны.

Все, гниль самоходная, отбегался!

Лишенный ног с одной стороны, паук завалился на бок, суматошно молотя оставшимися лапами и пытаясь подняться.

Я снес оставшиеся черепа, мелко порубил обездвиженное тело и хорошо потоптался по ломким костям сапогами. На всякий случай, чтобы не ожил.

Все. Хвала Ирие.

Теперь осталось выяснить, кого мы должны поблагодарить за «подарочек».

Хотя тут и думать то нечего.

Выжил, значит, скотина маглук. Интересно… Это каким же образом? По идее злобный маг должен вообще должен был сдохнуть после того, как я ему кисти перетянул! Или как минимум потерять обе руки. Через два часа в перетянутых кистях образовалась бы «дурная» кровь. А это, без срочной ампутации — гангрена. Не иначе, колдуну кто-то помог. Зря мы его по настоящему не повесили.

Я пошел обратно, к ребятам, раздумывая, что делать с прахом: закопать или бросить догнивать под открытым небом.

Танита расположилась на траве рядом с мужем, она запаленно дышала, отдыхая после боя. Видно тоже пришлось порядком побегать.

Ее противник валялся неподалеку, раскинув во все стороны оставшиеся конечности.

Обошлась с ним оборотень немилосердно: из восьми лап уцелели только пять, двух черепов, как небывало, а оставшийся лишился своей верхней части.

Только на дне черепной коробки еще виднелось немного ядовито-зеленой жижи.

Но все равно, даже в таком потрепанном виде паук казался живым и опасным.

Надо и его покрошить в труху! Вот переведу дух и завершу начатое оборотнем.

Я присел рядом с Агаи, он суетливо шарил по карманам.

Наконец, сирин выудил маленькую серебряную бонбоньерку, извлек из нее круглое драже, темно коричневого цвета, засунул конфету в рот и протянул коробочку мне, сопроводив это невнятной фразой, — От нефров.

— Спасибо, не надо, — отказался я от лечебных сладостей.

Ну их, еще не известно на что они действуют. К тому же мои нервы не пострадали.

Зато сообразительная Морра, воспользовавшись моментом, тут же стянула леденец. Волшебник возражать не стал, видно решил, что ребенку успокоительное тоже не помешает.

— Есть мысли, откуда приползла эта гадость? — поинтересовался у волшебника.

— Колдун нашлал, — шепелявя из-за конфеты, признался сирин, подтверждая мою догадку, — ну тот, с Пуштоши.

Лицо Агаи при этих словах скривилось как от горького.

А вот нечего благотворительностью заниматься! Повесили бы старого пердуна и хлопот бы не знали.

Я не стал напоминать аптекарю о промашке. Сам уже, поди, винится.

Хорошо еще, что никто не пострадал.

— Что делать с костями будем? — спросил у волшебника, рассматривая недвижный остов и стараясь не вдыхать глубоко разом провонявший тленом воздух.

Пока я дрался, смрад от разложившейся плоти до носа не доходил, зато сейчас… Или, может, пока насекомые двигались, они не пахли?

Рош- мах тоже фыркнула, потерла морду лапами, словно пытаясь соскрести с нее нечто противное, вскочила на ноги и потрусила к реке.

Опять, наверное, нахваталась пастью гнилья.

Мы с сирин понимающе переглянулись — нелегок воинский путь оборотней, приходится зубами драть всякое дерьмо.

А кто заставлял? Сидела бы себе в магическом круге вместе с супругом, не пришлось бы пачкаться.

Путь Таниты лежал мимо поверженного врага. И в тот момент, когда огромная кошка почти миновала тело паука, насекомое неожиданно выкинуло вперед уцелевшие конечности и, прежде чем мы успели опомниться, вонзило в оборотня жала.

Рош- мах взвыла от боли, одним ударом лапы содрала обломки черепа с монстра, а потом рухнула на землю, открыв пасть в беззвучном мяуканье.

Мы оказались у лап раненой кошки с сирин одновременно. Агаи опустился на колени, обнял подругу и разразился потоком ненужных слов. А я сделал то, что должен был сделать с самого начала: разрубил паука на множество мелких кусков.

Моя вина! Поленился. Ну кто же знал, что в нем еще остались силы на последний бросок?! Эх, кабы волшебник умел время вспять поворачивать…

Я сел рядом с оборотнем. Сирин уже немного пришел в себя, и сделал первую толковую вещь: позвал девочку.

Только вот, когда подошла Морра, надежда на счастливый исход растаяла.

Малышка тронула пальчиком край раны и… отчаянно разревелась. Видно с ядами маленькая целительница справляться не умела. Сирин побледнел, как покойник, а рош-мах хрипло рыкнув, лизнула его руку шершавым языком, словно извинялась за что-то.

Твою мать…

Я не знал, что делать. На первый взгляд рана не выглядела смертельной: небольшая царапина с неровными, словно разъеденными кислотой краями. Однако девушке сразу стало плохо: мышцы обмякли от слабости, глаза заволокло мутью, и шерсть вокруг пасти намокла от слюны.

Сирин попытался прижечь рану магическим огнем, но без толку — яд разошелся по крови и теперь убивал рош-мах.

А мне оставалось только одно — сидеть, с бессильной горечью и злобой на весь мир, и смотреть, как умирает друг. И еще приглядывать за почти обезумевшим волшебником, который с отчаянья может такого наворотить, что трупов станет на три больше.

Таните между тем становилось все хуже. Звериная ипостась уже не спасала, хоть она и живучее человеческой в несколько раз: дыхание стало прерывистым, шерсть словно вымокла, слиплась и потускнела, из носа и глаз потекла сукровица. Приступами накатывали судороги, и тогда лапы рош-мах вытягивались, как деревянные.

Я не знаю, что думал Агаи, а мне стало ясно — чуда не произойдет, девушка не проживет и часа. В какой-то момент это понял и сирин. И тогда в его глазах зажегся огонь мрачной решимости идти до конца: волшебник отбросил в сторону бесполезные книги и попросил помочь вынести Таниту на ближайшую поляну.