Инна Сударева - Двойная честь

Как красиво…

Корт улыбнулся, чтоб успокоить ту, которая с тревогой заглядывала ему в лицо.

– Ты жив, – радостно прошептала Аврора, бережно касаясь кончиками пальцев его щеки. – Я успела. Так вовремя…

– Вы опять спасли меня, леди, – ответил убийца. – И я опять вам должен…

– Ловлю на слове, – вздохнула девушка и обняла его, осторожно, чтоб не причинить боли раненому. – Ловлю и крепко-крепко держу. И ты больше никуда не исчезнешь, не сбежишь.

– Твой отец…

– Мой отец умер.

Корт дернулся вперед, забыв о своих ранах и о слабости.

– Лежи, – очень строго сказала Аврора. – Это не твое дело.

– Но как?! – убийца не слушался, не опускался в подушки.

– Майя. Это Майя, – вздохнула девушка и коротко, сбивчиво поведала о том, что произошло в ее комнате. – Вот как все получилось. Это… это необъяснимо. Но мой отец нашел свою смерть. Смерть от руки Шипа. Это судьба.

– Судьба, – повторил Корт, медленно осмысливая ее рассказ. – Майя…

Внезапно почти все, что было связано с Майей, пронеслось у него перед глазами.

Тот бой под шумным осенним ливнем, когда он рубил западников, напавших на беженцев-Шипов, тихий стон из-под убитой женщины. Приподняв ее тело, он увидел девочку, маленькую и глазастую. Она тянула к нему худые дрожащие руки и просила «не бросай меня!"…

Те дни, когда он учил рыжую девчонку владеть ножами и мечом, бесшумно бегать по дороге и бездорожью, ловко лазать по деревьям и стремительно перепрыгивать овраги. Ее темные тонкие брови почти всегда были нахмурены, а глаза метали огоньки. «Я буду такой, как ты. Я буду убивать западников!» – говорила она, легко рассекая мечом стволы молодых рябин…

Тот вечер, когда она нашла его в Ламдоле (Корт там отдыхал и тратил заработанное), похвасталась первым успешно завершенным делом и угостила его замечательным, южным вином. «Скольких ты убил? – спрашивала, заметно захмелев. – Сколько б ни было, я обгоню тебя!» И хохотала, сверкая белоснежными зубами, и темные глаза ее мерцали…

Она оказалась права – она обогнала Корта.

«Для этого я ее спасал, растил и учил… для сегодняшнего вечера, – подумалось Корту. – Но что теперь с нею будет?»

– Что с ней будет? – спросил он у Авроры.

– Ничего страшного. Ведь это было не убийство – она защищалась. Каждый имеет право защищаться. Так, как умеет. Так говорил мне мой отец… Но сейчас не о ней, не об отце речь. Речь о нас…

Аврора взяла Корта за руку, заглянула в глаза молодого человека:

– Обещай мне, что поправишься. И будешь моим рыцарем. Первым рыцарем государыни. Так, как обещал еще в Гедеоне, да не выполнил, сбежал. Обещай же теперь! – она требовательно стиснула пальцы Шипа. – Ты мне очень нужен. Я ведь теперь совсем одна осталась…

Ему в который раз показалось, что он не совсем в реальном мире. Судьба не на шутку разыгралась и забросила Шипа-перышко на неведомые берега, вновь предлагая неожиданное будущее. Предлагая очень настойчиво.

Корт посмотрел на девушку, которая ждала его ответа. Понимала ли она, что просит не только для себя, что, сделав свой выбор, она просит за многих, за целое государство.

Но, может, именно поэтому он до сих пор жив? И сотни смертей, что постоянно кружили рядом, кружили лишь для того, чтоб подтолкнуть его на эту дорогу?

– Обещай же! – повторила Аврора, видя, как мечутся сомнения в карих глазах Корта. – Я все решила твердо. И это решение не взбалмошной девчонки, поверь.

– Хорошо, – шепнут в ответ молодой человек. – Я твой рыцарь, леди Аврора. До самой смерти. Только твой.

– Замечательно, – выдохнула девушка и вновь крепко обняла: много радости доставляла ей эта возможность – обнимать любимого. – И знай, Шип Корт, если ты умрешь, я тоже умру. Потому что пока тебя не было рядом, я умирала…

– Я не умру, – пообещал убийца. – У меня сильно изменились планы на будущее.

Аврора вздохнула так, как вздыхает сильно уставший человек, наконец-то одолевший тяжелый подъем.

– Ты ведь поможешь мне? Столько всего надо сделать… Ты ведь всегда будешь рядом? – спросила она, снова крепко стискивая его руку.

– Конечно, – кивнул Шип, отвечая пожатием на пожатие. – Но я требую, чтоб все было взаимно. Я – с тобой, ты – со мной. Идет?

– Идет, – бледное и растерянное лицо девушки расцвело от улыбки, и щеки зарумянились. – И Или. Ты ведь упросишь его быть с нами?

– Попробую, – улыбнулся Корт. – Если все получится, нам нечего будет бояться. Разве что – твоих новых капризов, лапа, – он залюбовался посветлевшим лицом Авроры.

– Обещаю, что отныне и мои капризы будут направлены на всеобщее благо, – еще шире улыбнулась юная правительница Твердых земель, и в ее синих глазах озорными бликами замерцали резвые мысли.

– Отлично…

– И мой первый государственный каприз будет таков: ты, Шип Корт, возродишь знания Шипов. Ты научишь своим премудростям моих людей. Учи их, чему пожелаешь: песням, фехтованию, танцам, стихам, ножи метать. Всему, что помнишь. А они научат своих детей, – улыбалась Аврора. – И тогда, поверь, народ Шипов опять будет жить на этих землях. Что скажешь?

– Скажу то, что мне надоело быть редким зверем, леди Аврора…

Часть третья

На этом свете успеха достигают только острием шпаги и умирают с оружием в руках…

(Вольтер)

Сколь долго скорбит человек, теряя того, кто был ему дорог?

Лишь один ответ верен, хоть и пространен – столько, сколько сам способен скорбеть.

Кто-то помнит о том, что печаль – такой же верный спутник нашей жизни, как радость. Есть день, есть ночь, есть пограничные состояния – утро и вечер. Так же и жизнь человека: сияние радости, солнечный восторг, горестный мрак, сумеречная скорбь, рассветные блики надежды – со всем он вынужден познакомиться, пока живет и чувствует. Тот, кто постиг эту нехитрую истину, переживает темную часть своей жизни легко и быстро, отдавая ей ровно столько своего сердца, сколько нужно, и потери его душевных сил – минимальны.

Но кто-то погружается в скорбь целиком, забывая о других сторонах бытия. Даже о себе забывая. Такое происходит с теми, у кого судьба отбирает самое дорогое. То, что сообщало смысл его жизни. И нет замены утерянному, нет утешения в том, что человеку осталось…

Авроре повезло. Боль от потери отца смягчилась тем, что у нее остался Корт.

С некоторых пор Шип занимал почти все ее мысли и сердце. Слишком близок стал он ей. Слишком много они пережили вместе. Намного больше, чем она пережила с отцом. К тому же, никогда не были отношения наследницы и императора похожими на отношения папы и дочери. Вспышки робкого сближения, которое произошло между ними в последние дни, было недостаточно, чтоб расцветить блеклую и серую картину их многолетних отношений…