Маргарита Дорогожицкая - Неразрешимое бремя

Я положил ему руку на плечо.

— Антон, это вы пойдете спать. Я смогу за ней присмотреть, не беспокойтесь. Если вдруг что, я позову вас. Вставайте.

Я заставил его подняться, но уже возле двери он остановился и сказал мне:

— Когда она придет в себя, немедленно позовите меня. Не вздумайте ее развязать, слышите?

Закрыв за ним дверь, я вернулся к Лидии, смахнул на пол остатки перьев из разодранной подушки и сел рядом. Положил ладонь на ее лоб, в который раз содрогнувшись цепенящему холоду кожи, и задумался. Возможна ли такая низкая температура тела? В памяти крутилось что-то похожее, я либо читал, либо слышал от кого-то. Попробовать помочь ей, хотя бы облегчить симптомы? Подойдет методика профессора Адриани с дыханием? Ведь помогла тогда купировать приступ паники. Запястья Лидии были настолько сильно стянуты, что не подходили для прощупывания пульса. Оставалась шея. Я поймал угасающий ритм сердца, зашептал молитву и погрузился в медитацию.

Мне снилось богослужение в соборе заступницы Софии, в сердце священной столицы. Хоралы возносили хвалу Единому, поднимая с колен даже самую заблудшую душу. Душа наполнялась покоем и миром, плавясь в огне миллионов зажженных в Его славу свечей. Я шептал молитву вместе с неисчислимых количеством верующих, сливаясь в едином порыве, чтобы раствориться в вечности. Чей-то всхлип досадным диссонансом вмешался в гармонию священной церемонии, я огляделся вокруг, пытаясь увидеть несчастного, что отбился от паствы. Звук становился все громче и настойчивей, и я неожиданно понял, что это тонкое собачье тявканье, тревожное и раздражающее. В следующую секунду осознал, что слышу его наяву и вижу темный силуэт, склонившийся над Лидией. Он пытается ее удушить! Пружиной вылетел из кресла, перемахнул через кровать, сцепился с тенью и вместе с ней полетел на пол. В руке нападающего сверкнул нож, я заорал, надеясь, что меня услышит Антон или кто-нибудь из домочадцев, вцепился ладонью в лезвие, не чувствуя боли, и ударил противника головой в лицо. Противный хруст подсказал, что я сломал ему нос. Противник заскулил, выронил нож, и мне удалось провести второй мощный удар, отрубив его.

С подоспевшим Антоном мы связали ночного гостя. Лидия так и не проснулась, но, слава Единому, была жива. Конечно, если ее состояние можно было назвать жизнью.

— Антон, бегите в громаду, пусть присылают стражников.

Юноша нерешительно посмотрел в сторону сестры.

— А если они захотят увидеть Хриз?

— Скажем, что слегла от нервного потрясения. Не волнуйтесь, я с ними разберусь.

— Я не могу… Сестра может быть против…

— Мне оставить его до ее пробуждения? — раздраженно поинтересовался, кивая на бесчувственное тело. — А если он повторит попытку?

Антон нерешительно топтался. До моего слуха донеслось негромкий скулеж и царапание.

— Кстати, у вас в доме собака?

— Да, только не проговоритесь. Лидия велела от щенка избавиться, только его ведь никто не возьмет с такой лапой… У себя в комнате прячу. Было слышно, да?

— Это он меня разбудил. Идите уже.

Антон ушел, оставив меня наедине с пленником. Руку я перемотал подвернувшимся в ванной комнате полотенцем, мимоходом подивившись завешенному зеркалу. Там же взял кувшин с водой и вернулся к гостю. Вылил на него воду, в которой почему-то оказались лепестки цветов, и встряхнул, приводя в сознание.

— Кто тебя послал? Говори!

Наемник смотрел на меня мутными от боли глазами и молчал. Кровь с разбитого носа успела застыть неопрятными сосульками в его куцей козлиной бородке.

— Позволь тебе объяснить, что произойдет дальше. Сейчас прибудут стражники. Я могу заявить, что ты всего лишь пытался ограбить дом госпожи Хризштайн. Думаю, ты знаешь, что тебе грозит. А могу сказать, что ты пытался по заказу кардинала Ветре убить меня. Что с ним в сговоре. Мне достаточно упомянуть, что ты помогал ему с Заветом, и все. Твоя жизнь не будет стоить и медного гроша. Только от тебя зависит, что я скажу.

— Что ты хочешь? — пробормотал наемник, прикрывая глаза.

— Где кардинал? Укажешь, где он скрывается, и умолчу о твоем нападении.

Я не торопил его, спокойно разглядывая неудавшегося убийцу. Зачем кардинал послал его убить Лидию? Из мести? Или целью был я?

— Что с ней? — головорез кивнул головой на Лидию. — Она даже не шевельнулась, когда…

Я выдержал многозначительную паузу, чтобы прозвучало убедительней.

— Твое счастье, что госпожа пьяна настолько, что… Что не прирезала тебя самолично. Она бы точно не стала с тобой церемониться. Или кардинал тебя не предупредил?

— Я не знаю, где кардинал, — выдавил наконец наемник.

— Зачем он послал тебя?

— Убить ее.

— Зачем?

— Он не объяснил. Просто велел убить.

— Где вы встречались?

— В трактире «Пьяный гусак».

— Это где?

— Рядом с Академией. Зуб даю, ничего больше не знаю! — в его голосе звучала мольба.

Кардинал вот так запросто разгуливает по городу? Или же прячется где-то поблизости? Минуточку, ведь в документах помчицы Малко была указана земля рядом с Академией, часть из которой должна была отойти ему. Я вскочил на ноги. Конечно, Лидия наследовала и эту землю тоже, а вместе с ней уплывала добыча кардинала. Но на что он надеялся, если его ищет Святой Престол?

Передав наемника хмурым стражникам, я вернулся к Лидии. Антон рвался меня заменить, но сон все равно уже прошел, поэтому я отправил юношу досыпать. Дыхание Лидии было все такое же редкое и неровное, я подтянул одеяло на ней до самого подбородка, осознавая, что веду себя глупо, невозможно им согреть, можно только не дать остыть еще больше. Сжал безвольную ледяную ладонь в своей руке, стремясь согреть хоть немного. Мне казалось, что замедленное сердцебиение напрямую связано с температурой тела. Может, положить грелку? Или попробовать утром опустить ее в теплую ванну, чтобы не допустить остановки сердца? Надо будет поинтересоваться у Антона, помнит ли она себя во время приступов, осознает ли действительность во время такого сна.

Потом мысли поменяли направление. С утра отправлюсь прямиком к епископу и поделюсь своими предположениями относительно местонахождения кардинала. Или поехать прямо сейчас? Если кардиналу станет известно, что его план провалился, он может попытаться уехать из города. Часы показывали половину четвертого утра, но в комнате было настолько серо и тускло, что глаза сами собой закрывались. Успокаивая себя, что прикрою их всего лишь на пару минут, я не заметил, как провалился в крепкий сон без сновидений.

Из него меня выдернул болезненный пинок по колену.