Ульяна Каршева - Слепой охотник (СИ)

Стороной он вспомнил, на какой фотке отыгрывается беснующийся Демьян: мать однажды сфотографировала его на даче, под высоким тополем, и этот снимок ему нравился: в полный рост, слегка прислонившись к дереву…

Ноги подкосились от горячей, ошпарившей его боли…

— … Браслеты! — завизжала Ирина, выскакивая из машины и бросаясь открывать дверцу к ребятам. — Пожалуйста! Быстрей!

Они содрали с рук только что отданные ею браслеты, сразу сообразив, что именно она собирается делать. Она схватила все три — свой сняла немедля — и кинулась к Жене. Тот уже еле стоял на коленях, поддерживаемый Никитой, который только и мог, что беспомощно бормотать:

— Что это? Что с ним происходит?!

Одновременно с Ириной к ним подбежали от второй машины хранители.

А из машины доносился жизнерадостно-безумный вопль Демьяна:

— Как тебе, охотник, а? Фотка твоя мне тут как подарок ко дню рождения!! Жаль только, я не рядом, чтобы поглядеть, как ты там!

— Я-а… — злобно и с ненавистью растягивая непослушные губы, протянул Женя, поднявший-таки голову на жуткий голос. — Хорошо! А фотку… засунь себе в…!

Ирина быстро подняла его вялую левую руку и натянула на запястье все три браслета. С ужасом оглянулась назад, на ребят, которые вышли из машины. Ярослав и Красимир в панике смотрели на Женю, причём оба, кажется, уже примеряли его боль на себя, то и дело оглядываясь на машину, на переднее сиденье, с которого доносился подленький смешок Демьяна.

— Ты меня успокоил, Женёк! — уже деловито сказал Демьян. — Что ж, не буду прерывать твоего хорошего настроения. Мы тут в твоей квартирке закончим подтанцовку и пойдём дальше. Счастливо оставаться, Охотничек! Встретимся ещё как-нибудь, побалакаем в своё удовольствие!

Мгновения тишины, в которую начали возвращаться обыденные звуки обманчиво спокойного города: свист синиц и чириканье воробьёв в кустах вдоль дороги, рваный ритм наезжающего-уезжающего движения с трассы, далёкий человеческий говор…

Первым опомнился Ярослав. Вернувшись в машину, он нашёл дорожную аптечку и велел Никите усадить художника на высокий бордюр дороги в переулок. Сначала пришлось отмыть лицо и шею Жени от крови найденными у Ирины салфетками и только потом заняться повреждениями.

А Ирина потрясённо смотрела на Женю и думала: «Говорят, человек должен знать или даже понимать, какие чувства он испытывает в тот или иной момент жизни. Я, наверное, бездушная дура. Я перестала бояться, что будет хуже. Надо бы пожалеть Женю, а я чувствую брезгливость, глядя на его рвоту в луже крови… Почему я такая?..»

— Вторые джинсы, — пробормотал между тем Женя, глядя на штанины, ниже колен пропитанные кровью.

А потом замолчал, как молчали другие вокруг него, только изредка недовольно мычал или шипел от боли, когда Ярослав не очень аккуратно или осторожно дотрагивался до его порезов… Под конец, когда ноги Жени были уляпаны всеми пластырями, которые нашёл в аптечке Ярослав, зашевелился Никита и первым сказал:

— Мне… кто-нибудь объяснит, что происходит?

— Про кукол слышал? — угрюмо сказал Григорий. — Делают таких, чтобы получить доступ к человеку и делать с ним что угодно. Вольт называется. Демьяну с его нынешней силищей кукла не нужна. Он берёт любую фотку и без подготовки делает с человеком всё, что захочет. Женя думал, что в первую очередь это коснётся Ярослава, Красимира и Ирины — он их рисовал, и Демьян мог с помощью рисунков… — Он выдохнул. — Но Демьян предпочёл отомстить Жене.

А когда всё было закончено с порезами и только с одеждой ничего не сделать, когда Жене помогли подняться с бордюра и уже уговорились, что за руль на этот раз сядет Красимир, он поднял голову и, в упор глядя на Ирину, тяжело спросил:

— Откуда у Демьяна твой номер телефона?

Она поначалу не поняла, почему он так агрессивно спрашивает её.

— Не знаю, — честно ответила — и вдруг дошло: он косвенно обвиняет её в том, что произошло! — Я никогда с ним не общалась и дела не имела, — сухо проинформировала она его. — Мне это незачем.

— Но твой номер! — упрямо сказал он.

Она отвернулась. С таким Женей, высокомерным, обвиняющим её, она ещё не сталкивалась. «Ужасный человек! — в смятении думала она. — А мне казалось…» Теперь ко всему прочему ей причудилось, что ему и не больно — и он притворяется, он только играет образ человека, героически сдерживающего боль!

— Узнать в наше время такие данные о человеке нетрудно, — осторожно встрял в тягостный диалог Макс. — Особенно если узнающий располагает деньгами.

— Я назад, — сказал Женя и, с усилием переставляя ноги, направился к машине.

— Ты думаешь, он до наших портретов не добрался? — осторожно спросил его Ярослав, идущий рядом. Расслышав его вопрос, Ирина обернулась.

— Портреты Ирины он не тронет, — хмуро отозвался Женя. — А вас он вряд ли узнает — я писал внутреннюю сущность. Разорвёт листы — это да. Но главное, что вольтировать с ними не будет.

Она исподтишка подсмотрела, как он доковылял до машины, как Ярослав помог ему сесть. «Нет, он точно играет, чтобы его пожалели! — обозлилась она. — Шут — не слабей Демьяна!»

— В таком состоянии и в такой одежде тебе в больницу не пойти, — заметил Леонид. — Тебя просто-напросто поймают и заставят лечь на койку. Что делаем? — обратился он уже ко всем сразу.

— Вместо Жени пойдёт Красимир, — сказал Григорий. — Я бы предпочёл, конечно, Макса или Никиту, но нам легче провести невидимкой человека, владеющего силой. Пусть и не умеющего справляться с нею. Красимир просто похитит девушку. Донесёт до машины, и мы сразу смоемся. А уж потом в доме деда Демьяна Женя вытащит девушку своим рисованием. Согласны?

— Не совсем уверен, что это дело пройдёт, — отозвался Красимир. — Но согласен, если по-другому никак. Жень, ты как?

Женя выпрямился на своём сиденье и кивнул.

— Если на пользу, конечно, согласен. Ну что? Поехали?

Все расселись по местам и снова влились в машинный поток на улице. Ирина осталась впереди, рядом с Красимиром. Время от времени поглядывала на Женю, но тот делал вид, что ему плохо — изображал всё ту же слабость, взывая к жалости. Или снова становился высокомерным, едва встречался с нею глазами. Времени достаточно, чтобы подумать, и Ирина твёрдо решила: как только бабуля окажется в безопасности, как только всё закончится, она сама немедленно укажет Жене на порог, фигурально выражаясь. Она не собирается иметь дело с человеком, который на всех смотрит хуже, чем Демьян. Презрительно и надменно.

Единственное, что настораживало, — это взгляд брата, который она поймала, когда садилась в машину. Он смотрел на неё странно. Как будто хотел сказать что-то вроде: «Ну вот… Опять!» Что именно — опять? Что он такое сообразил, чего она не поняла? И почему — опять? А когда она уже села, заметила его другой взгляд — на Женю. И даже не только взгляд, но и вздох! Почему?.. Надо бы улучить минутку и стребовать с Григория объяснения.