Карина Линова - Потерянный бог

Иласэ посмотрела ему прямо в глаза, подняла к лицу почти соединенные большой и указательный пальцы:

— Ни на вот столечко не закрою!

— Провались ты в Бездну! — крикнул он в ярости и пнул землю, послав волну грязи и сора ей в лицо.

Иласэ закашлялась сухой пылью, безрезультатно пытаясь отогнать ее от своего лица, проговорила:

— Бедняга, у тебя уже начались конвульсии!

За этим последовало задумчивое молчание, прерываемое лишь скрипом ломаемых под ногами веток. Дарен раздумывал над вопросом, где бы найти бездонную яму, откуда девчонка не сможет его доставать, когда, к его изумлению, она сказала, почти жалобно:

— Ты на меня сердишься?

Дарен бросил в ее сторону испуганный взгляд: что на сей раз?

— Я же просто дразнилась! Можно подумать, раньше ты вел себя лучше!

Дарен понятия не имел, что с ней происходит. Эти странные изменения настроения…

— Тартис, извини, что я так сказала! Не думала, что примешь мои слова так близко к сердцу!

Когда он ничего не ответил, Иласэ нахмурилась:

— Я мирилась с твоими выходками много дней. У тебя нет никакого права сердится!

— Слушай… — начал он, намереваясь наорать на нее неизвестно который уже раз за этот день. Но передумал. Если девчонка и впрямь чувствует себя виноватой, нужно спросить ее о вчерашнем вечере, о том, откуда она выудила всю информацию о его семье. Как бы сильно Дарену не хотелось забыть вчерашнюю катастрофу и притвориться, что ничего подобного не случилось, он был обязан знать.

— Ты не должна говорить о том, чего не понимаешь, — произнес юноша сурово, пытаясь подтолкнуть ее в нужном направлении.

Иласэ все поняла не так.

Сперва девушка нахмурила брови, мысленно перебирая весь их разговор, потом широко распахнула глаза и прошептала в ужасе:

— Так ты вправду квир! О, прости, пожалуйста, Дарен, я не хотела над тобой смеяться! — Иласэ схватила его за руку, — Я же не знала!

— Заткнись, я не квир! — завопил Дарен, щеки которого ярко вспыхнули; резким движением выдернул у нее ладонь и оттолкнул от себя.

Иласэ тоже вскрикнула, с трудом удержавшись на ногах. Ее взгляд удивленно и недоверчиво впился в его лицо, ища правду. Она явно была серьезна.

Дарен сделал глубокий вдох:

— Я не квир, — произнес он негромко, цедя слова сквозь зубы.

— А-а… — сказала Иласэ очень тихо.

Дарен чувствовал себя невероятно униженным, наверное, это и заставило его выпалить:

— И вовсе я не веду себя, как квир!

Дурак, трижды дурак, нашел, что сказать! — ударил он себя мысленно.

— Конечно, нет! — торопливо согласилась Иласэ.

— Именно!

Они продолжали идти, глядя в противоположные друг от друга стороны.

— Но если б ты был — ничего страшного, — произнесла девушка нерешительно.

— Я не квир! — крикнул он, моментально теряя все свое самообладание.

— Ясно! — крикнула Иласэ в ответ.

— Поняла?

— Да!

— Точно?

— Точно!

— Хорошо.

В последовавшим за тем неловком молчании единственное, что мог делать Дарен, так это думать, действительно ли Иласэ считала его квиром. Настроения такие размышления ему не подняли.

— Значит, ты говорил о прошлом вечере, — пробормотала Иласэ, глядя себе под ноги.

Проклятье, он уже забыл об этом.

Она тем временем продолжала:

— Прости, я не должна была так говорить, у меня не было на это никакого права. Уверена, твой отец очень любит тебя, даже если ему сложно это показать, — и девчонка робко улыбнулась. Ну мог ли этот разговор стать еще хуже?

Дарен с трудом удержался, чтобы не выдать, насколько она была права вчера. Да, его отец ненавидел его, а он ненавидел Амадея.

— Как ты узнала про мою комнату? — спросил он резко.

— Ну, — она слегка покраснела, — в том году на кухне Замка работал серв, которого твой отец выгнал из домена. Когда я засиживалась за работой и не успевала на ужин, то спускалась вниз, и, случалось, что он там дежурил. Иногда мы разговаривали. Как-то он упомянул, какие видел украшения в доме Тартисов, а я спросила про твою комнату.

— Хорошо посмеялась за мой счет с Кэйросами? — Дарена затрясло от злости. И о чем только думал отец, выпуская серва из домена?

— Н-нет, я никому не говорила.

Дарен пристально взглянул на девушку, но Иласэ не пожелала встречать с ним глазами.

— Мне просто было любопытно, — пробормотала она.

Любопытно?

— А чего ты ожидала? — спросил он язвительно, — высушенные головы ствур на стенах?

— Нет, извини, — Иласэ заправила за ухо выбившуюся прядь, — мне просто было интересно, на что похожа комната Дарена Тартиса.

Дарен хмыкнул, обдумывая ее слова. Мысль, что любимица Старшего магистра и одна из самых сильных магичек этого века заинтересовалась им настолько, что даже расспрашивала слуг, была… приятна. В конце концов, все знали, что для Иласэ Аллеманд в мире существовали только две вещи: магия и Кэйросы. Именно в таком порядке. Да, пожалуй, ее интерес ему почти льстил.

— А расцветка моего нижнего белья тебя тоже интересовала? — Дарен ухмыльнулся.

— Нет! — Иласэ отчаянно затрясла головой.

— А все остальное? — его улыбка превратилась в оскал, — про моих родителей? Ты вытащила из слуги все отвратительные маленькие секреты, которые он знал?

— Нет! Все остальное… серв ничего не рассказывал мне об этом. Я сама догадалась: сложила вместе, что видела, и что говорил мне ты.

— Например? — Дарен прищурился.

Иласэ вздохнула:

— В прошлом году, во время Игр Кабарга твоя мать выглядела очень сердитой, ни с кем ни разговаривала. И все время держала в руках маленькую вигоневую шкатулку. Ты ведь знаешь, для чего их используют?

Дарен кивнул. Его мать уже несколько лет увлекалась «серебряной пыльцой», и юноша ужасно боялся, что однажды она не захочет вернуться из очередного сладкого путешествия… Вигоневые шкатулки, в которых Кларисса хранила порошок, Дарен ненавидел.

— А твой отец…, - Иласэ заколебалась, — он очень страшный человек, даже среди Темных; его боятся наравне с Повелителем. И в тот день, прежде, чем потерять сознание, ты говорил, что он тебя не любит, что ты для него недостаточно хорош, недостоин быть его сыном.

Он так сказал? Дарен отвернулся от нее, глядя в пустоту. Он никогда не произносил этих слов вслух, не говорил даже Локи.

— А почему… почему тебе так кажется? — нервно спросила Иласэ, — он плохо с тобой обращается?

Ну-ну, давай поделимся историями нашего детства!

Дарену очень хотелось бы в деталях объяснить, насколько жизнь его семьи ее не касается, но получилось бы, как признание.