Джек Вэнс - Люди и драконы

— Я с радостью беру это на себя, — вежливо ответил Ксантен и добавил, обращаясь к присутствующим: — Нельзя терять ни минуты, господа. Я улетаю сейчас же, рискуя показаться смешным. Надеюсь завтра вернуться с известиями.

Он поклонился Хейдждорну, как того требовал этикет, кивнул членам совета и вышел.

Миновав площадь, он вошел в Дом Эзлдюн и поднялся к себе. Жилище Ксантена находилось на тринадцатом этаже — четыре комнаты, обставленные в стиле так называемой Пятой Династии, эпохи возвращения людей с Родных Планет Альтаира. Его жена, Араминта из семьи Онвейн, ушла по своим делам, и Ксантена это устраивало. Окажись Араминта дома, она сразу начала бы выпытывать, где он пропадал. Поди докажи, что он заседал на совете, а не изменял ей в загородном особняке. Если не кривить душой, Араминта порядком ему надоела, да и он ей, наверное, тоже. Выходя за него замуж, она явно рассчитывала, что вскоре будет блистать на светских раутах в роли самой знатной дамы замка, — и прогадала. Дети их тоже не связывали. У Араминты была дочь от прежнего брака, и родись у нее второй ребенок, то в случае развода его пришлось бы уступить Ксантену, а тому, в свою очередь, уже нельзя было бы иметь детей[3].

Молодой крестьянин помог Ксантену снять желтый костюм, в котором ему полагалось присутствовать на совете, и облачиться в темно-желтые охотничьи бриджи, черную куртку и сапоги. Повесив на плечо сумку с тепловым пистолетом и спиральным резаком, надев шапочку из мягкой черной кожи, он вышел на площадку, вызвал лифт и спустился на первый уровень, в оружейную. Раньше здесь сидел за стойкой дежурный мех, готовый выполнить любую просьбу посетителя. Теперь, к великому неудовольствию Ксантена, ему пришлось самому рыться среди разбросанного оружия. Из арсеналов с уходом мехов исчезли все дробовики, мощные тепловые ружья и большая часть спортивных винтовок. «Не к добру это», — подумал Ксантен. Наконец он нашел все необходимое: запасные заряды для теплового пистолета, связку зажигательных гранат и мощный монокуляр.

Поднимаясь на первый этаж, он раздумывал: кто будет ремонтировать лифт, когда тот в конце концов сломается? Он подумал о Бодри и других непримиримых консерваторах и усмехнулся. В недалеком будущем их ожидает множество сюрпризов.

Лифт остановился на последнем этаже. Ксантен направился вдоль парапета к радиорубке. Обычно здесь за пишущими машинками сидели три специально обученных меха, от колючек на их головах шли провода к приемнику. Теперь перед радиостанцией с брезгливым выражением лица стоял Б. Ф. Робарт и неуверенно крутил ручки настройки.

— Есть новости? — спросил Ксантен. Б. Ф. Робарт кисло улыбнулся:

— Трудно что-нибудь понять в этой неразберихе. Иногда прорываются случайные голоса, но толком никто ничего объяснить не может. Кажется, мехи штурмуют Делору.

Вслед за Ксантеном в рубку вошел Клагхорн.

— Я не ослышался? Замок Делора пал? — спросил он.

— Нет еще, но долго не продержится. Делора даже не крепость, а так — живописные развалины.

— Поразительно! — пробурчал Ксантен. — Мехи разумны. Как может разумное существо творить такое зло? А мы-то, глупцы! Сколько веков прожили с ними бок о бок, а так и не научились их понимать.

Он взглянул на Клагхорна и сразу пожалел о своих словах. Клагхорн долго изучал мехов и мог принять «глупцов» на свой счет.

— Само по себе это неудивительно, — возразил Клагхорн. — В истории человечества можно найти тысячи подобных случаев.

Ксантена слегка покоробило, что Клагхорн ссылается на историю человечества, когда речь идет о подотряде мехов.

— Неужели их скрытность никогда не вызывала у вас подозрения? — спросил он.

— Никогда, смею вас уверить.

«Клагхорн излишне чувствителен», — подумал Ксантен. Впрочем, это вполне объяснимо. Его основную доктрину ни в коем случае нельзя было назвать простой, и Ксантен да и многие другие понимали в ней далеко не все. На радость О. Ц. Гарру, чьи консервативные взгляды в недавнем прошлом подверглись острой критике, бунт мехов основательно подмочил репутацию Клагхорна.

— Жизнь, которую мы ведем, не может длиться вечно, — заметил Клагхорн. — И вообще, странно, как мы еще до сих пор не вымерли.

— Пожалуй, вы правы, — поспешил согласиться Ксантен. — Впрочем, не стоит загадывать наперед. Все меняется. Кто знает, может, крестьяне тоже против нас — решили, например, нас отравить… Я должен идти. — Он поклонился Клагхорну, в ответ тот кратко кивнул. Попрощавшись с Б. Ф. Робартом, Ксантен вышел из радиорубки.

Он поднялся по винтовой лестнице в закут, где жили птицы. Здесь царил страшный беспорядок. Птицы коротали время в ссорах и азартных играх. Одна из этих игр напоминала шахматы, но никто из господ еще не смог разобраться в ее правилах.

В замке Хейдждорн обитали сто птиц. За ними присматривали несколько измученных крестьян, на чью заботу птицы отвечали черной неблагодарностью. Это были очень шумные существа алой, желтой и синей окраски, с длинными шеями и дергающимися головами. Они отличались любопытством и врожденной непочтительностью, которую невозможно было изжить даже упорной дрессировкой. Появление Ксантена вызвало у них множество грубых шуток:

— Эге, кому-то вздумалось покататься! Тяжеловат, братец!

— Почему бы этим наглым двуногим не отрастить себе крылья!

— Дружок, никогда не доверяй птицам. Поднять-то мы тебя поднимем, да как бы не уронили ненароком!

— Тихо! — прикрикнул Ксантен. — Мне нужны шесть птиц, умеющих быстро летать и держать язык за зубами. Есть среди вас такие?

— А рос, рос, рос! Он еще спрашивает! Да нам целую неделю не давали летать!

— Ему нужно, чтобы мы молчали! Мы будем немы как рыбы!

— Прекрасно. Ты, ты. Ты, Умные Глаза. Вот ты. Ты, Вздернутое Плечо. Ты, Зеленый Хохолок. Ступайте к корзине.

Отобранные птицы, осыпая крестьян руганью и насмешками, позволили им наполнить сиропом «мешочки» и, взмахивая крыльями, побрели к плетеному креслу, в котором уже сидел Ксантен.

— К ангарам в Винценне! — велел он. — Лететь надо высоко и быстро, помните: враг начеку. Мы должны выяснить, целы корабли или нет.

— К ангарам так к ангарам.

Расхватав длинные веревки, привязанные к креслу, птицы рванули вверх — явно старались, чтобы Ксантен звонко клацнул зубами. Они летели, смеясь и бранясь между собой. Каждой казалось, что ей приходится работать за остальных. Но вскоре они приноровились к полету, и тридцать шесть пар крыльев стали подниматься и опускаться одновременно. К радости Ксантена, птицы перестали болтать и молча летели на юг со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час.