Денис Юрин - Время мушкетов

– Хм-м-м! – просопел Аке после того, как взял в руки исписанный лист, развернул его и уставился на непонятные закорючки.

– Грамоте я не очень обучен, да буковки мелкие… Эй, малец, разобрать, что к чему, сможешь?

Монах кивнул, подошел вплотную к охотнику и беззвучно зашевелил губами, видимо, читая по слогам.

– В общем, все правильно он говорит, – робко произнес раскрасневшийся, как девица, монах. – Преподобный отец просит нас, его внука не только под кров принять, но и во всем слушаться…

– Нет уж, извиняй, мил-человек! Ты, конечно, умный да ученый, но я в закорючки какие-то не поверю, если подтверждения собственными глазами не найду! – прокричал Аке и, поднявшись со скамьи, быстрым, развалистым шагом направился в сторону жилых помещений. – И дверь за мной, лекаришка, не советую запирать, выломаю!

– Не тревожь старика и близко слишком к нему не стой! – выкрикнул лекарь недоверчивому охотнику вслед.

Видимо, Аке не был безграмотен настолько, насколько прикидывался. Патриун мог поклясться, что силач сам прочел письмо, а отдал его недоучке Ну лишь в целях маскировки. Его вспыльчивость, порою граничащая с грубостью, объяснялась довольно просто. Ни он, ни приставивший его к священнику маркиз Вуянэ не могли предположить такого поворота событий и не продумали, как должен себя вести страж.

Аке вернулся довольно скоро. Искусная, хоть и не долговечная иллюзия изуродованного болезнью человеческого тела, на три четверти прикрытая сверху простыней, могла убедить даже самого большого скептика.

– И что же теперь делать-то? – удрученно пробасил охотник, грузно плюхаясь на скамью.

– Пока ничего, – пожал плечами лекарь. – Главное, в комнату деда никого не пускать, да и самим не заходить. Я сильное снадобье дал, оно хворь выведет, да и снотворное дня три-четыре действовать будет. Не бойтесь, проснется наш духовный наставник свежим и бодрым, как малосольный огурчик!

– А как же службы? – робко спросил монах, почему-то до сих пор побаивающийся смотреть новому компаньону в глаза.

– Церковь пока закроем, благо что повод достойный есть, – по-военному четко и кратко стал излагать план действий Патриун-младший. – Ты, вьюноша, порядок пока наведи, грязь кругом и пылища, просто срам! А я господ начальничков из управы проведаю, по-своему с ними поговорю, по-флотски, – усмехнулся приезжий со зловещей ухмылкой на лице, разминая костяшки пальцев.

– Ну а мне-то что делать прикажешь? – спросил Аке, пристально и с долей недоверия глядя внуку священника в глаза.

– Делай что хочешь, – пожал плечами вставший и направившийся снова к «больному» дракон. – Мне дед говорил, у вас с ним уговор был…

– Ну, был, что с того? – буркнул охотник, не стесняясь присутствия постороннего, почесывая то место, которое натер побывавший в панталонах топор.

– Так он в силе остался, – заявил Патриун-младший, по-дружески хлопнув верзилу по плечу. – Хочешь помочь, церковь стереги. Самое ценное сейчас в ней… мой дед!

– Это уж точно, – прошептал вслед удаляющемуся лекарю Аке, наивно полагая, что тот его не услышит.

«Назвался груздем – полезай в кузов!» – смысл этой незамысловатой народной мудрости дракон усвоил хорошо, более того, он был полностью согласен с безымянным творцом-грибником, после третьего или четвертого стакана крепленой настойки придумавшим крылатое выражение. Действительно, как ни крути, а каждое слово рано или поздно приходится подтверждать делом; каждый титул оправдывать соответствующими поступками, а права – постоянно доказывать. Раз дракон принял настоящее обличье, лишь немного подогнав свое чешуйчатое облачение под строгие требования моды современной эпохи, значит, настало время переходить от умозаключений, наблюдений и разговоров к активным действиям. Раз новое имя звучало «Бьерож», значит, нужно было срочно отправляться в городскую управу и устраивать для скучавших по развлечениям жителей колониальной столицы настоящее представление с безжалостным массовым мордобоем и выкидыванием из окон управы письменных столов, вороха казенных бумаг и особо пакостных клерков.

Кулаки Патриуна сильно чесались в преддверии предстоящей потехи, долженствующей не только удовлетворить его насущную потребность размяться, но и спровоцировать врагов маркиза Вуянэ на необдуманные действия. Дракон чувствовал близость развязки, нарыв затянувшегося противостояния вот-вот должен был прорваться, а он все еще не знал, кто является противником «Живчика» и чью сторону примет он, если вообще его вмешательства потребуют обстоятельства. Полковник, скорее уж бывший эфемерным призраком, нежели живым существом, обязательно как-то отреагирует на разгром управы и хаос, который воцарится после этого в городе, он задействует связи или своих людей, чтобы покарать наглеца и тем самым дать Патриуну в руки тонюсенькую ниточку, умело потянув за которую, можно будет распутать весь клубок двойного, а то и тройного заговора. Дракон чувствовал, что кроме обострившегося конфликта Филания – колония, Альмира – Марсола, король – знать новых земель в воздухе витало что-то еще. Пресловутый полковник, представляющий неизвестно какие силы; северный сосед – герканская колония, на границе с которой в последние годы было совсем неспокойно, и притихшие в лесной глуши дикари… у загадочной головоломки было уже пять граней, а кто знает, сколько их на самом деле?

По собственному опыту дракон знал, что иногда необычайно полезно пошерудить палкой в горшке с ядовитыми пауками и затем плотно закрыть его крышкой. Он не находил себе места, бесцельно слоняясь по узеньким коридорам и маленьким комнаткам церкви в ожидании, когда же колокол на часовне при ратуше пробьет девять часов утра, порог управы переступит последний, опаздывающий на службу клерк, а он наконец-то сможет приняться за приятное дело.

Колокол вот-вот должен был пробить на всю округу. Патриун уже собирался выйти из церкви, где им в томлении был изучен каждый уголок да закуток, и дождаться желанного мига снаружи, как уши дракона вдруг потревожил какой-то шум, идущий, как ни странно, не с улицы, а из молельного зала. Звуки ударов, шум падения на пол тел и грохот крушимой мебели, ну как тут было усидеть в келье?

Схватив лежащую на кровати абордажную саблю, Патриун выскочил в коридор, сбежал по крутым ступенькам вниз и, открыв дубовую дверь ударом ноги, сорвавшим ее с петель, ворвался внутрь молельного зала. Наверное, юный монах добросовестно исполнил его распоряжение и прибрался, хотя теперь этого было уже не понять. На затоптанном грязными сапожищами полу валялись обезноженные скамьи, трухлявые обломки, осколки выбитых стекол и мелкая-премелкая щепа, среди которой копошились древесные жучки.