Вячеслав Седов - "Наследие" Печать Бездны - часть 1

— Прекрати! — послышался возглас полуэльфа, но не слишком убедительный в своей твердости.

— И мы должны «примириться» с таким… таким… выродком!? — стиснул зубы моряк.

— Всё лучше, чем ссориться, — клацнул металлом голос Карнажа, когда он перехватил руку моряка за запястье и открыл глаза.

Полуэльф замер, наблюдая, как зрачки «ловца удачи» расширились. Огромные, черные и нечеловеческие, с диким огоньком внутри.

Моряк пошатнулся, разжав пальцы, схватившие Карнажа за ворот куртки. Но полукровка не отпускал. Глухо и зло урча, он склонил голову на бок, не моргая, с интересом наблюдая за тем, как дюжий феларец слабел, как выражение презрения на его лице сменялось испугом.

Убийцы драконов растеряно стояли в стороне. Они не понимали, что именно происходило, но так не должно было продолжаться долго.

— Феникс, что ты делаешь? — наконец окликнул Карнажа один.

— Я? Ничего, — полукровка с легкостью оттолкнул рослого моряка, и тот плюхнулся на палубу, тряся головой, — Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Резко присев на корточки и скрестив содрогающиеся руки перед лицом, Карнаж взмыл в высоком прыжке на крышу камбуза. Издав едкий смешок над изумленными выражениями лиц собравшихся внизу, полукровка спокойно уселся и снова закрыл глаза, подставив спину лучам солнца.

… огромная тень соскользнула и устремилась со скалы вглубь ущелья. До слуха полукровки, там, высоко на заснеженном пике, где он стоял, донесся хлопок крыльев. Огромная тень ускоряла свое падение. Самоубийственно устремившись на острые камни под тонким белым покровом, существо прибавляло скорости, словно там, внизу, было спасение. Спасение от невероятной боли и скорби, которую Карнаж ощущал кожей, хоть и находился так далеко и высоко. Что-то пронзило горечью и отчаянием живот там, где заканчивались ребра. Феникс схватился рукой и согнулся. Нет. Это не перенесенные эмоции, это спазм… или еще что-то. Какого дьявола он должен… вникать!? Не совать свой нос в чужой вопрос — отличное правило «ловчих удачи».

Напор был настолько силен, что полукровку скрутило и он припал на колени, но все равно не пускал. Всеми силами не пускал это нечто внутрь себя. Будто червь, что гложет душу и жаждет напиться слезами, и чем больше обуреваем он жаждой, тем пуще… Карнаж почувствовал, как с приближением огромной тени ко дну ущелья, сильнее становился напор чувств гибнущего существа. Он растерялся, не зная что делать: противостоять или пустить? Что могло быть верным в подобной нелепице? Однако все разрешилось, и ему не пришлось размышлять долго. Грохот живой плоти, махины плоти о камни, треск разрывающейся чешуи и поломанных костей. Будто звуки, что вливались в его уши, сами рисовали картину перед глазами… Потоки крови, содранное мясо, торчащие обломки огромных ребер. Черное крыло, словно парус, изрядно потрепанный в морских баталиях, мученически извернулось и свисает с каменного выступа… Спазм прекратился, и Карнаж выпрямился, глубоко вдохнув холодный воздух, но не отпуская картину перед глазами. Теперь другое ощущение шло изнутри. Феникс жаждал разглядеть, что это за существо разбилось на дне ущелья. Сердце замерло, стоило ему подумать, что это мог быть… Карнаж ощерился и воздел кулак над головой, во всю силу легких издав торжествующий ран'дьянский рев, что металлическим отзвуком пронесся над заснеженными пиками. Протяжный и тягучий, яростный и сильный. Совершенно дикое торжество захлестнуло полукровку: чистое, искреннее, без сожаления до самого конца, до самого дна.

Картина расплывалась перед глазами. В темноту исчезло и ущелье, и пики гор. Темнота окружила со всех сторон. Таращась в нее безумными глазами, полукровка снова и снова пробуждал в сознании звуки, все до единого, что сопутствовали столкновению плоти с острыми камнями. Каждый был сладостнее, чем самые излюбленные песни бардов и трубадуров. Даже столь любимая им мелодия сильванийской флейты меркла перед этим… Вскоре помутнение рассудка спало, отдалив увиденное, будто разом отмахнув в памяти лет на двадцать в прошлое. Как не цеплялся, Феникс не мог удержать сладостные ощущения. Они неумолимо отдалялись и растворялись в темноте вокруг. Обида «ловца удачи» в тот момент походила на обиду ребенка, которого поманили лакомством, но так и не угостили.

Раздосадованный, он остался наедине со звуком своего громкого, частого дыхания. Вместе с тем, начинала возрастать тревога. Полукровка вертел головой во все стороны, но натыкался лишь на пустоту и безмолвие. Стало не по себе. Он прекрасно понимал, что это все сон, но не мог проснуться. Малодушно шевельнулись остатки того жуткого ощущения, что он испытал в Бездне. Они взращивали мерзкого слизня страха. Дай только волю — мигом поползет по спине от лопаток.

Карнаж сжал зубы.

Ну и что? Пусть он не видит даже на чем стоит, если вообще под ногами есть опора. Так уже бывало… Пальцы протянулась к рукояти меча у пояса. Заученным, молниеносным движением выхватил. Уперев клинок в предплечье, выставил согнутую в локте руку перед лицом, заведя за нее безоружную со скрюченными пальцами.

В этот момент Феникс почувствовал, как кто-то посмотрел на него, на этот выставленный несуразный «крест» из рук… с улыбкой сожаления.

— Хронос? — шевельнулись сухие губы полукровки.

Безмолвие царило вокруг.

— Не смей жалеть меня! — черты лица исказила жуткая гримаса.

Совсем один посреди темноты. Похоже тот, кто смотрел, или отвернулся, или закрыл глаза. Феникса взбесило это, хотя в глубине души он понимал, что смотреть действительно не на что…

«Ловец удачи» попятился. Сначала немного, проверяя ногами то… то что было под ногами, ведь на что-то он все-таки опирался подошвами своих ботфорт. Потом уже увереннее. Исподлобья внимательно изучая эту темноту вокруг. Сам себе рисуя вероятность нападения и сам же готовясь к ней… При этом отступая спиной и даже не оборачиваясь.

В результате Феникс налетел на какое-то препятствие.

Нет. Он не развернулся, занося руку для удара, не бросился стремглав вперед, разрывая дистанцию, чтобы потом повернуться и встретить врага в лицо с возможностью маневра. Он столкнулся с кем-то, кто точно также пятился спиной в этой темноте вокруг, и точно также оцепенел.

Руки с оружием опустились сами собой. И у него и у того незнакомца, что стоял с ним спина к спине.

Карнаж с шумом выдохнул.

Они устало опустились и сели, все также не оборачиваясь и не отрываясь от спины друг друга.

Послышался нервный смешок. Женский.

— Кто ты? — прошептал Карнаж.

— Странник Бездны, точно так же, как и ты.