Андрей Смирнов - Владыка Ядов

Подчиненную мне Сферу Жгучих Дождей я приблизил к миру людей еще раньше, когда мы только покинули Терано: вся эта масса окружающей корабли воды вызывала во мне недоверие. Донаэн, бог океана, был Лунным Князем, но после того, как Лунных заперли на Луне, наши Солнечные красавцы прибрали к рукам немалую часть их силы. Салург, бог дождя, возвысился, и приобрел власть над всеми видами воды. Я всегда ненавидел его, и эти чувства были взаимными: вода смывала мой яд, но и моя сила отравляла его воду. Сферу Жгучих Дождей я сконструировал давным-давно, еще до начала войны Остывших Светил, и несколько раз успешно применял ее против Князей Света, заставляя их оступать от Шейдобха. Салург каждый раз пытался перехватить у меня над ней контроль, но безуспешно, ибо Сферу эту я делал в первую очередь как оружие против него самого, используя найденные (а затем — извращенные) частицы силы бога дождей для того, чтобы противостоять его магии. Теперь я вновь использовал Сферу — правда, по неизмеримо менее заначимому поводу, чем прежде, но, по крайней мере, сейчас она была под рукой, и мне хотелось испытывать, как она будет работать после стольких лет — ведь нельзя было исключать и того, что какие-нибудь боги или бессмертные за прошедшие тысячелетия могли ее повредить. Но Сфера сработала как часы, вниз пролилось ровно столько эфирной кислоты, сколько было нужно, чтобы разрушить крепость.

Элгар повелительным тоном приказал мне убираться, что я и сделал — по крайней мере, с точки зрения наблюдавших за представлением людей. Однако, ушел я недалеко — лишь отступил от мира людей на один шаг, и вновь вернулся, возникнув среди руин Браша в виде неотчетливой тени. Все было скрыто испарениями от проедающей камень и дерево черной влаги. Если оставить все как есть, флот не сможет подойти к Брашу, люди будут умирать, едва вдохнув эти пары. Поэтому, хотя уменьшать присутствие свой силы мне и не было приятно, я заставил отраву, выплеснувшуюся из Сферы, изменить свои свойства так, чтобы сделаться менее опасной — по крайней мере, не разъедать больше камни и не отравлять воздух.

Я ощутил движение… внимание… присутствие. В мирах, невидимых глазу людей, ко мне приближались духи этих мест. Вероятно, совмещение Сфер всерьез их обеспокоило, раз они явились сюда гурьбой. Я с интересом ожидал, что они предпримут, разглядывая каждого из них по очереди.

Хеллигион, Всадник Севера, спустился с третьего неба, на котором расположены хрустальные горы, отражающиеся в алмазных небесах — в тех Сферах обитают короли стихиалей и боги островов, морей и долин. Его борода казалась корнями тысячелетних деревьев, корона — ледяными вершинами Алгафаридских гор, глаза — горными озерами, тело его было необъятным, как весь ильсильварский север, а лошадью ему служил холодный северо-западный ветер. В правой руке он сжимал топор на длинной рукояти, а в левой — круглый щит с полуистершимся изображением дракона.

Пантера и леопард, танцевавшие в круге, спустились вниз и спрыгнули на камни у мертвых бастионов справа и слева от разрушенного Браша. Их рык сотряс горы, а ярость проистекала от того, что те, кого они обязаны были защищать, оказались отравлены моей магией и бесславно погибли: в центральной крепости — от пролившегося с небес яда, в соседствующих с ней бастионах — от ядовитых паров. Пантера и леопард на знамени Ильсильвара символизировали темное и светлое, женское и мужское начала, а круг мог служить символом любого из трех Светил, в зависимости от того, кто и с какой целью трактовал значение ильсильварского знамени. Хранители государства ильсов усмотрели вызов в том, что демон разрушает колдовские бастионы оберегаемых ими людей и пришли восстановить порядок на своей территории.

Со второго неба сошел король Вебларед, родоначальник династии, долгое время владевшей севером Ильсильвара. Короля сопровождало множество героев и властителей, произошедших от его семени, а после смерти — взятых на небо, в родовой замок, представлявший собой более совершенную и воздушную копию их первого замка в мире людей, расположенного у восточной границы Иладейской равнины.

С пятого неба сошел Иунемэй, воинственный дух южной звезды, истребляющей демонов — бессмертный, поставленный богами наблюдать за миром людей и первыми тремя небесами, не допуская проникновения в них обитателей Нижних Миров. Его доспехи сияли, а длинное копье, похожее на пойманную молнию, дрожало и изгибалось в правой руке. Иунемэй, как правило, не обращал внимания на различную мелочь, призываемую людскими чародеями, но именно к нему обращались они тогда, когда призванный демон отказывался подчиняться или выходил из-под контроля.

— Убирайся прочь с этой земли, Горгелойгово отродье! — Проревел Хеллигион и затрубил в рог, побуждая духов камней и ветров обрести форму и стать его армией.

— Здесь тебе места нет. — Вторил ему Иунемэй. Духи, оберегающие ильсильварское государство, вновь зарычали, а Вебларед поклялся рассечь мою душу на десять частей и разбросать по Нижним Мирам в отместку за то, что я сделал с герцогом Халдором и его сыновьями.

Ни один из них не понимал, кому бросает вызов — они видели перед собой лишь темного бессмертного, пусть и наделенного немалой силой.

Я поднял руку и призвал четырех хуриджаров — Аг-Доэна, Шулоу, Аг-Нава и Фоа-на-Куто — по одному на каждого из явившихся сюда, если считать зверей со знамени Ильсильвара за одно существо.

— Убейте их всех, — приказал я своим сыновьям. — Убейте их воинов, слуг и родичей, разрушьте их обиталища и напейтесь крови тех, кто им дорог в отместку за непочтительность, проявленную ими к вашему отцу.

Глава пятнадцатая

Гэйбар эс-Таннорт, герцог островов Хадой, Лаку, Рамин и Ёф, сжал губы и хмуро посмотрел на посетителя. Старик склонился в поклоне, его взгляд выражал отчаянье и мольбу. Некоторые из рыцарей, охранявших герцога, вероятно, сочувствовали посетителю, но еще более ясно Гэйбар ощущал их гнев.

Старика звали Рикан Немайн, и он был одним из придворных барона Фальне. Его сын погиб, когда головорезы Мангуса и Хангера заняли замок, и, вероятно, ему еще повезло — в отличии от его собственных детей, внуков Рикана, Дейры и Зейгара, взятых в плен вместе с Риканом. Старика бросили в яму вместе с другими не слишком богатыми придворными и слугами — там не было крыши, и когда шел дождь, вода лилась прямо на головы пленников; грязи там было выше щиколотки, а вонь от их собственных испражнений стояла невыносимая, ибо, конечно же, пиратов мало волновали условия, в которых были вынуждены существовать те пленники, что были отбракованы их капитанами и не должны были быть забраны в рабство. Зейгара посадили не в яму, а в башню, и это значило, что красивый четырнадцатилетний паренек вскоре окажется в трюме пиратского корабля, а затем будет продан в рабство на острове Энгеу или на каком-нибудь другом. Но хуже всего обошлись с Дейрой — малышкой Дейрой, которую Рикан когда-то качал на руках, напевая ей колыбельные песни; красавицей Дейрой, обрученной с одним из двоюродных племянников Фальне — ее утащили куда-то наверх и все две недели, что Рикан провел в яме, он слышал ее крики из верхней части донжона. Сторожа, охранявшие яму, развлекались тем, что мочились на головы людей, находившихся внизу; один из них в ответ на отчаянный вопль Рикана «Что вы творите с моей внучкой?! Есть ли у вас сердце?!» засмеялся и сказал, что Дейру и еще одну молодую девку, из служанок, привязали к кроватям: этих двух Мангус и Хангер отдали на потеху своим командам, прочих же молодых и смазливых девок запретили трогать, поскольку они предназначались для продажи. Рикан кричал, умолял, проклинал — над ним либо смеялись, либо не обращали внимания.