Евгения Чепенко - Вопар (СИ)

  - Хорошо. Положите трубку. Я перезвоню на смартфон. Никаких посланий в бутылках. Тише воды, ниже травы, и все сложится удачно, не только для вас и Димы, но и для других важных для вас людей. Спуститесь на первый этаж в левое крыло, первая дверь справа - кабинет пустой, он будет открыт и ждите.

  Рита положила трубку, успела свернуть скайп, как тут же раздался обещанный звонок.

  - Идите, - скомандовал неизвестный.

  Девушка взяла свои вещи и тихо покинула кабинет, стараясь лихорадочно сообразить как ей выбраться из сложившейся ситуации, безвыходность которой была совершенно очевидна.

  Олег отключил телефон и отправил его в бардачок с глаз подальше. Он мог выдержать Марину в любое время, но не сегодня. Он чертовски устал от работы, от маниакальной любви собственной жены, ее стремления сделать брак идеальным. Все, чего он хотел сегодня, забраться к Ульяне под одеяло и забыться до утра, просто спать с ней рядом, обнимая и забывая, что есть реальность, которая залезет к нему в голову утром и разобьет хрупкий лед иллюзий и желаний. Он взглянул на темнеющий, затянутый тучами осенний небосвод и, мысленно пожелав солнцу удачи в сражении с демоном зимы, открыл своим ключом дверь и собрался заскочить в подъезд, когда позади прозвучал тихий, мягкий и потрясающе сексуальный голос:

  - Прошу прощения. Мне кажется, вы ищите меня как серийного убийцу.

  Олег развернулся на сто восемьдесят. Усталости и сна словно и не было. Табельное оружие осталось в сейфе, так что единственное, что он мог противопоставить противнику была сила таланта одаренного.

  Невысокая брюнетка в кожаном красном плаще стояла неподалеку и внимательно спокойно рассматривала Степанова.

  - Видимо, стоило прийти к вам раньше, как только появились первые подозрения. Но до последнего не верилось, что подобное возможно. Ну, и поверить, если честно в то, что тебя кто-то считает убийцей, дико и страшно, до паники страшно, - женщина обняла себя за локти и немного поежилась. Резкие порывы ветра раскидывали черные пряди, приводя в беспорядок прическу. Незнакомка осторожно убрала их за уши и смущенно и теперь уже немного испуганно взглянула на Олега. - Полагаю, глупо прозвучит и ужасно избито, и все же... я тут совершенно не при чем. Только боюсь, мне никто не поверит.

  Степанов прислушался к своим ощущениям. Если это была Вопар, а дело шло к тому, то шансов у него не было против нее никаких. Лучше притвориться слушателем и по возможности вызывать ребят.

  - Расскажите подробнее, - кивнул Олег, став внешне более расслабленным, и захлопнул дверь подъезда, возводя между Вопар и Ульяной пусть условную, но преграду.

  Макс ходил кругами вокруг дежурной машины, рядом нервно стучала ладонью по бедру Анна Афанасьевна.

  - Мам Ань, подпиши! - шипел он, готовый порвать упрямую пожилую женщину. Мимо тенью прошмыгнули двое ОМОНовцев из взвода по работе с одаренными. Ребята только что прибыли на место и уже были готовы произвести захват. Ковалев никогда сильнее не ненавидел маму Аню.

  - Ну же! Афанасьевна! Они ее не знают! Никто не знает ее лучше меня! Подпиши, и я смогу пойти туда и не стать причиной смягчения приговора!

  - Нет, - женщина скрестила руки на груди и уставилась на желтые прямоугольники окон в черной глыбе загородного дома, принадлежащего Радаевой Любови Ивановне. - Есть обученные люди. Они прекрасно справятся и без тебя. А тебе официально приказываю: забирай Маргариту, езжайте с ней домой. Проспитесь, и утром ты явишься на работу. Выспавшийся, спокойный, один, а я, увидев это, подмахну, не глядя, бумажку. Согласен? Эта краса от нас никуда не денется.

  - А Катя?

  - Я допросы вела, когда ты пешком под стол ходил. Так яснее? - теперь уже мама Аня начала злиться.

  Макс смял злополучный лист бумаги. Чудовищным усилием воли ему удалось сдержать рвущиеся наружу эмоции, развернуться и молча удалиться к дежурной. И все же, несмотря на самоконтроль, дверью он хлопнул чуть громче обычного.

  - Не пускают? - улыбнулся с водительского сиденья Палыч.

  - Ты дежурный сегодня в парке? - угрюмо процедил Ковалев, не сводя пристального взгляда с лобвого стекла перед собой. В салоне горел свет, так что разглядеть что либо на улице в любом случае было невозможно, но Максу казалось, что в кромешной тьме он различает силуэт ее дома, прямо там, за деревьями.

  - Поменялся, у товарища дочка родилась. Не дежурить же мужику в самом деле.

  - Нет, - подтвердил Максим, размышляя о глупости совершенной Афанасьевной. Нет никого, кто бы лучше знал детали дела, саму Вопар, насколько она опасна.

  - Ты не ерши. Раз не пускают, значит так лучше. Никуда она от тебя не денется. Ребята вон, смотрел, и Степанова не вызывали.

  Максим хмуро оглядел водителя, и только спустя мгновение в голове следователя созрела догадка.

  - Палыч, ты знаешь что-нибудь о записке?

  Мужчина озадаченно нахмурился. Ковалев, неопределенно махнул рукой, давая понять о незначительности упомянутой вещицы, и погрузился в размышления. Мама Аня не просто упрямилась или переживала за них с Олегом. Все было намного прозаичнее, и если бы он не был настолько полон рвения поймать скотину, то догадался бы сразу. Адресат злополучного послания не был установлен до сих пор, вот почему не вызвали Степанова. А не пустить их обоих стоило хотя бы потому что один из них являлся целью Вопар, ее навязчивой идеей. Получи она свое - события могут начать разворачиваться непредсказуемо. Но если сейчас среди штурмующих она не найдет того, кто ей нужен, то вполне вероятно на время продолжит играть образ Радаевой, штатного сотрудника "Медиума". В том, что любой психологический внешний барьер эта женщина с легкостью преодолеет и узнает о приближении и перемещении ОМОНа по территории дома, Макс не сомневался.

  - Стоим? Или едем куда? - спокойно поинтересовался водитель.

  - Давай обратно. Там подождем. Сам Степанова найду.

  Палыч кивнул и завел железного коня.

  Ковалев невидящим взором наблюдал, как проносятся за окнами ночные пейзажи. Каждая секунда в дороге казалась непроходимой вечностью. Он то и дело смотрел на циферблат наручных часов, злясь на тянущиеся мгновения неизвестности относительно происходящего за городом. Хотелось поскорее добраться до этой женщины, заставить ее сознаться, посадить в клетку до конца жизни. Какой бы исключительной она не была, но выбраться на свободу ей уже не удастся. Для таких как она не держали наручники - свободу особых ограничивал сильнейший нейролептик. Не гуманно - зато эффективно. Иных мер обезопасить общество от действий подобных граждан просто не существовало, ибо никакие замки не остановят того, кто способен управлять разумом тюремщика.