Дмитрий Суслин - Хоббит и Гэндальф (глаз дракона)

– Куда ушел этот верзила? – возмутился Радринор. – Эй, Алоизий! – позвал он одного из поющих эльфов. – Сделай милость, слетай, догони, великана и попроси его вернуться.

Как-то так получилось само собой, что Радринор стал командиром отряда. И даже Трэйн не отстаивал этого звания.

Алоизий и его подружка Альвизия полетели догонять Макроманта. Очень скоро они догнали его и замелькали у него перед лицом. Но Макромант не сразу заметил их, так как высматривал дорогу вперед и крохотные эльфы показались ему всего лишь искрами, которые слетали с его факела. Тогда, видя, что великан не замечает его, Алоизий выхватил трубу (я уже говорил, что не знаю, откуда поющие эльфы достают инструменты, вот и в этот раз мне добавить нечего) и затрубил тревогу.

Двуглав прищурил глаза и наконец заметил Алоизия.

– А, так это вы, маленькие светящиеся мушки! – по-доброму улыбнулся он. – А я вас и не узнал.

– Смотри не подпали нам крылья, – строго сказал Алоизий, и когда великан убрал свой огромный факел в сторону, выложил ему суть дела. – Ты очень быстро идешь и совершенно не оглядываешься. Это не дело. Твои спутники отстали и не могут перебраться через ущелье. Вернись и помоги им.

– Ах ты, беда какая! – запричитал великан и заспешил назад. – Что же вы сразу меня не позвали?

Он поспешно вернулся, прыгнул в трещину, уперся в ее стенки ногами и на руках перенес всех своих спутников на другую сторону, после этого выбрался и больше уже не убегал вперед так далеко и постоянно оглядывался, чтобы увериться, нет ли у его спутников проблем.

Так они шли около двух часов, и ничто не предвещало плохого. Только вот поющие эльфы вдруг повели себя странно. Они заметались над потолком, словно ночные мотыльки, и всем сразу стало тревожно. Даже Макромант остановился. К этому времени факел его почти весь выгорел и давал мало света.

Все остановились и стали слушать. На всякий случай те, у кого было при себе оружие (а таковыми были почти все), приготовились к бою.

– Ничего не слышу, – сказал Трэйн Радринору.

– Я тоже, – ответил эльф и закрыл собой принца Зелендила. – Ничего не слышу.

Они еще долго прислушивались, но ничего кроме слабого треска, который исходил от гномовских светильников, да от гаснущего факела Макроманта, ничего не услышали. Вдруг Радринор брезгливо сморщил нос.

– А ты чувствуешь, как премерзко здесь пахнет? Словно тухлой рыбой.

– Да, действительно! Но откуда здесь может пахнуть тухлой рыбой? Может поблизости подземный водоем?

– Тогда бы мы слышали плеск воды.

– Не обязательно.

И тут вдруг посланные вперед поющие эльфы стремительно вернулись. Все они сияли тревожным фиолетовым светом.

– Бежим! – крикнул, спустившись к друзьям, Алоизий. Он так волновался и так сильно был испуган, что больше ничего не успел добавить.

Но добавлять ничего и не надо было. Все услышали громкое и зловещее шипенье.

– Это газ! – закричал Трэйн. – Это подземный газ! Он вырвался из недр и сейчас разорвет всех нас, если мы не затушим огонь!

Он бросил свой светильник и стал топтать его ногами. То же самое сделали и остальные.

Но это оказался не газ.

Из-за огромного камня показалась ужасная морда гигантского чудовища. Красными лучами пронзили пространство два ужасных глаза.

– Дракон! – завопили люди. – Дракон!

– Нет это не дракон, – сказал Трэйн, выхватывая свой боевой топор. – Это драконша.

Узнал драконшу и Макромант.

– Веннидетта! – закричал он и выскочил вперед. – Проклятая тварь! Это ты?

Да, это была Веннидетта. Она сидела в засаде и ждала. Ждала терпеливо, как это могут делать только драконы, да еще разве что кошки, когда выслеживают у норы мышь. Она дождалась. И шипение было вовсе не газом. Просто все еще простуженная драконша, так набирала в легкие воздух, чтобы переработать его в смертельный огонь.

Но когда она увидела перед собой Макроманта (а его она меньше всего на свете ожидала увидеть, потому что откуда ей было знать, что ее смертельный враг находится так близко от нее?), то от неожиданности и от удивления потеряла способность что-либо делать. И на несколько секунд у нее перехватило дыхание.

Это всех и спасло. Если бы Веннидетта сразу выдохнула, то все неминуемо сгорели бы в ее ужасном пламени. Но Макромант, повторяю, успел выскочить вперед и поставил перед собой щит, прикрыв им не только себя, но и всех остальных.

Вот в этот момент драконша выдохнула все, что хотела обрушить на своих врагов.

Щит у Макроманта был сделан из могучих аквилонских кедров, чья древесина славится своей прочностью на все Средиземье. К тому же он был обит лучшим железом, добытым в Морийских рудниках еще в древние времена и закаленный заговорами гномов.

Но даже он в один миг обуглился и потек расплавленным металлом под страшным дыханием драконши. А сила этого огня была такая, что великан упал на колени. Ему понадобились все его силы, чтобы не сломиться окончательно и остаться на ногах.

И Макромант устоял. А когда огонь в глотке Веннидетты закончился, он вытер лицо правой рукой, в которой уже держал огромный топор на длинной ручке также сделанной из цельного аквилонского кедра.

– Ну, гадина! – воскликнул он. – Держись. Пришел твой последний час.

И с яростью обезумевшего быка он бросился на драконшу. Его встретил могучий удар шипастого хвоста, который вдребезги расколол его щит, который все еще был алым, так раскалило его пламя Веннидетты. В свою очередь удар постиг и Веннидетту. Но драконша была увертлива, как всякая змея. Она извилась всем телом и оказалась за спиной у Макроманта.

– Как бы не так! – взревела она. – Это ты сейчас лишишься обеих своих глупых голов.

И всем своим могучим телом, растопырив все четыре лапы и обнажив ужасные когти, она налетела на двуглава. В один миг обвила она длинным хвостом его ноги и напрягла все силы, чтобы свалить его.

И, хотя она крепко спутала Макроманту ноги, все же ей не удалось лишить его способности двигать руками. Двуглаву удалось высвободить обе руки, и когда у его лица оказалась разъяренная драконья морда, могучий удар кулака тут же обрушился в раскрытую пасть. Затрещали кости. Веннидетта взревела от боли.

Закричал от боли и Макромант, потому что драконша сдавила его тело лапами. Вздулись стальные мускулы великанов. Теперь уже трещали кости Макроманта, когда Веннидетта пыталась расплющить и передавить их, как это делают гигантские змеи с быками и коровами в жарких странах.

Макроманту стало трудно дышать. Его лица покраснели от натуги, но он и не думал сдаваться. Его могучие руки, которые привыкли одним ударом срубать по десятку деревьев, теперь молотили драконью морду, выбивая из слюнявой окровавленной пасти один зуб за другим. Макромант знал, что он не должен дать и секунды передышки своему противнику, иначе драконша сожжет его пламенем. Пока же только клубы зловонного пара обжигали ему лица.