Елена Усачева - Откровение

Глава XVI

БЕЛАЯ МАСКА

— Ты чего, под дверью подслушиваешь? — Малинина еще не успела опустить руку от звонка и надеть «гостевую» улыбку.

— У меня во все стороны высланы наблюдатели. Велено предупреждать о малейшем движении на дороге, — хмыкнула я. — Привет! Ты сегодня рано.

Стешка стремительно прошла вперед, окинула взглядом мастерскую.

— Круто! — одобрила она увиденное. — А у твоего неплохой вкус.

Кто бы сомневался!

— Петюня, проходи! — поманила она шедшего позади одноклассника.

Птица-Синица упругой походкой дзюдоиста переступил порог. За его спиной мелькнуло лицо Репиной. Следом показалась Галка Семенова, замыкал шествие кто-то малознакомый, один из Петькиных приятелей.

— Привет всем! — Я была рада их видеть. Надоели мне разговоры о вампирах.

— Счастлив приветствовать вас! Меня зовут Макс.

Малинина в ответ на приветствие наградила его самой своей очаровательной улыбкой.

Я усмехнулась. Улыбайся, улыбайся, ничего у тебя не получится. Макса улыбками не проймешь.

— Петя, — пальчиками показала Стешка в сторону Синицына. — Мы вместе учимся. Да, Гурьева?

— Синицын у нас сила! — с готовностью поддакнула я, с удовольствием наблюдая, как Синицын с приятелем настороженно оглядываются.

— У нас как будто школьная вечеринка. Все свои! — Малинина сверлила Макса взглядом.

Кажется, вечер обещает быть веселым.

— Будут еще Маркелова и Колосов, — сообщила я. Настроение мое стремительно улучшалось.

Синицын немного помялся, а потом сделал мягкий наклон вперед и протянул руку, представившись:

— Петр!

Его взгляд внимательно следил за Максом. Как настоящий спортсмен, он пытался оценить противника — насколько тот опасен. Но Макс улыбался своей самой подкупающей улыбкой.

— Макс!

Казалось, они только коснулись рук друг друга и тут же прервали рукопожатие.

— Григорий, — пробасил за моей спиной Грегор.

Как забавно, однако, вампиры меняют имена. Или специально подбирают их так, чтобы звучали не слишком чуждо в русской речи? — Катрин, Грегор, Лео… Хорошо, что Макс — имя универсальное.

— Серый, — представился и второй дзюдоист, наконец выдвинувшись вперед.

— Далеко не расходитесь! — Макс обошел Грегора и вклинился в замершую около входа толпу. — Есть одно объявление.

Он легко пробирался мимо гостей, и я тут же представила, как Макс, стремительной тенью оказывается около двери, запирает ее и… Дальше идет финальная сцена фильма «Дракула 2000».

На самом же деле Макс не быстрее, чем все обыкновенные люди, прошел к ширме и с улыбкой повернулся к гостям.

Странно, что все принимают его за человека. Кожа, глаза, правильные черты лица — так, наверное, выглядели эльфы в далеком прошлом.

— У нас сегодня маскарад! — Макс нырнул за ва перегородку. — Я тут кое-что подготовил…

Когда он вышел, в руке у него был черный плащ и треуголка, украшенная узкими, торчащими вверх я коричневыми и белыми перьями.

— Выбирайте, что вам больше понравится! — Макс передал костюм в ближайшие руки.

Ближе всего к нему оказался Петъкин приятель. Увидев перед своим носом покачивающиеся перья, Серый отклонился, но уходить было некуда — за его спиной начиналась стена.

— Здесь плащи, шляпы, маски. — Макс одарил Серого галантной улыбкой и снова скрылся за ширмой. — Будет хорошо, если все немножечко перестанут узнавать себя.

Могучая троица возбужденно зашепталась. Синицын скептически разглядывал выданную ему треуголку с белой меховой окантовкой. В другой руке у него был широкий золотистый шарф.

— А это куда? — растерянно спрашивал он по сторонам, но его никто не слушал. Все были увлечены своими нарядами.

— Откуда? — Семенова держала перед собой маску в виде большого позолоченного листа клена. Она была поражена. Вечно недовольная, постоянно ворчащая Катя удивленно распахнула глаза.

Хотя бы ради этого можно было устроить маскарад.

— Взял напрокат в театре. — Макс весело глянул на меня. — У вас очень интересный театр. У них скоро премьера.

— А чего, у нас в городе театр есть? — Синицын прикидывал на свою коротко стриженную голову шляпу.

— Zum Verleih? — одними губами прошептала я. — Опять?

Макс усмехнулся и перекинул на руки девчонкам охапку разноцветных плащей.

Малинина с кокетством крутилась перед зеркалом, выбирая маску, Семенова сзади застегивала ей широкий воротник Арлекина.

Чтобы было удобней переодеваться, включили верхний свет. Свет! Зачем? Макс ведь такой бледный.

Я повернулась к только что стоявшему рядом со мной Максу и… наткнулась взглядом на белую маску.

— Макс?

Маска целиком скрывала его лицо, на руку он надевал черную перчатку. Так вот для чего понадобился карнавал — чтобы все «немножечко перестали узнавать друг друга».

— У тебя очень красивое платье, — прошептал Макс. — Но будет лучше, если ты накинешь вот это.

Нежно-кремовый плащ с объемной вышивкой благородной тяжестью лег мне на плечи.

— Поиграю сегодня в вампира… — Макс крутанул в руках высокий ярко-синий цилиндр, рука исчезла под голубым плащом из тяжелой, плохо гнущейся ткани, украшенной золотой тесьмой. — Знаешь историю маскарада?

— Это праздник. В Венеции.

Я вертела в руках свою маску, и меня не покидало ощущение, что если я ее сейчас надену, то Маша Гурьева исчезнет. Маска была сделана из крепкого материала, расписана бежево-желтыми красками, по краю шла желтая тесьма. На лбу большим красным камнем крепились невысокие розовые и белые перья. В отличие от маски любимого, эта скрывала только половину лица, оставляя свободными рот и подбородок.

— Да, праздник. Но праздник чего? — Голос Макса звучал приглушенно.

У его маски были черные губы, в блестках отражался свет лампочек. Через левый глаз проходила маленькая черная черточка, в конце заканчивающаяся черной же слезинкой. Голова была прикрыта черным шарфом, концы которого обвивались вокруг шеи.

— Стоит надеть маску, и тебя никто не узнает. Даже смерть. На карнавале никто не был сам собой. Меняешь внешность — и ты уже другой человек.

— Зачем столько сложностей?

Весело было наблюдать, как народ вертится перед зеркалом, как взлетают и опадают плащи, как шуршит ткань. Птица-Синица с Серым были в одинаковых черных плащах, золотых коротких масках, на шеи намотаны шитые золотом шарфы.

— Расслабься… — Макс надел мне на голову широкополую шляпу с бежевым пером. — Когда все похожи друг на друга, ты наконец перестаешь делить их на своих и чужих. Тебе надо учиться быть пограничником в наших делах. Это трудно, но возможно. Попробуешь?