Джордж Мартин - Пир стервятников

— Брату? — Арис приподнял лицо принцессы за подбородок, чтобы видеть ее глаза. — Неужто Тристану? Ведь он совсем еще мальчик.

— Нет, не Трису. Квентину. — Глаза, дерзкие и черные, как грех, смотрели на него не мигая. — Я поняла это в четырнадцать лет, когда пришла к отцу в горницу поцеловать его на ночь. Отца там не оказалось — после я узнала, что мать послала за ним. На столе горела забытая свеча. Подойдя, чтобы задуть ее, я увидела рядом неоконченное письмо к моему брату Квентину в Айронвуд. Отец наказывал Квентину исполнять все, что от него требуют мейстер и мастер над оружием. «Когда-нибудь ты займешь мое место, — писал он, — а правитель Дорна должен быть крепок умом и телом». — По нежной щеке Арианны скатилась слеза. — Слова отца, написанные его собственной рукой, навсегда отпечатались в моей памяти. Той ночью я уснула в слезах, и это часто повторялось в последующие ночи.

С Квентином Мартеллом сир Арис еще не встречался. Тот, с малых лет отданный на воспитание лорду Айронвуду, служил у него сначала пажом, затем оруженосцем — даже в рыцари его посвящал лорд Андерс, а не Красный Змей. Будь у меня сын, я бы тоже хотел, чтобы мне наследовал он, думал Арис, но сказать это вслух значило навсегда потерять Арианну.

— Быть может, ты не все поняла — ведь тогда ты была ребенком. Быть может, принц написал это лишь для того, чтобы твой брат учился прилежнее.

— Ты так думаешь? Скажи тогда, где Квентин теперь?

— На Костяном Пути, с войском лорда Айронвуда, — осторожно ответил Арис. Об этом ему сказал старый кастелян Солнечного Копья, как только рыцарь приехал в Дорн, и подтвердил мейстер с шелковой бородой.

— В этом нас хочет уверить отец, — помедлив, произнесла Арианна, — но мои друзья говорят иначе. Брат тайно переплыл Узкое море, выдавая себя за простого купца. Зачем, спрашивается?

— Откуда мне знать? На это может быть сотня разных причин.

— Или всего одна. Известно тебе, что Золотые Мечи расторгли договор с Миром?

— Наемники это делают постоянно.

— Только не Золотые Мечи. Их девизом со времен Жгучего Клинка было «Наше слово — золото». Притом Мир сейчас находится на грани войны с Лиссом и Тирошем. К чему им разрывать договор накануне событий, сулящих щедрую плату и богатую добычу?

— Возможно, Лисс предложил им более выгодные условия. Или Тирош.

— Нет. Я бы могла в это поверить, если б речь шла о каком-то другом отряде. Большинство из них вполне способно за лишний грош переметнуться на сторону неприятеля. Золотые Мечи — дело иное. Это братство изгнанников и их сыновей, живущее мечтой Жгучего Клинка. Вернуться домой они хотят не меньше, чем хорошо заработать. Лорд Айронвуд это знает не хуже меня. Его предки сражались заодно с Золотыми Мечами во время трех восстаний Черного Пламени. — Арианна взяла Ариса за руку, переплела его пальцы со своими. — Знаком ли тебе герб Толандов из Призрачного Холма?

— Дракон, пожирающий собственный хвост, — припомнил Арис.

— И дракон этот — время. У него нет начала и нет конца, лишь вечный круговорот. Андерс Айронвуд — это вновь возродившийся Кристон Коль. Он нашептывает на ухо брату, что после отца должен править он, Квентин, что негоже мужчине преклонять колени перед женщиной… Арианну же, волевую и распутную, вовсе нельзя допускать к власти. — Принцесса с вызовом тряхнула своей черной гривой. — У твоих двух принцесс общее дело, сир… и общий рыцарь, уверяющий, что любит обеих, но не желающий сразиться за них.

— Он готов сразиться. — Сир Арис упал на одно колено. — Мирцелла вправду старшая и лучше подходит для трона. Кто же защитит ее права, если не ее королевский рыцарь? Мой меч, моя жизнь, моя честь принадлежат ей… и тебе, радость моего сердца. Клянусь, что никто не отнимет у тебя права первородства, пока я в силах держать меч. Я твой. Скажи, чего ты от меня требуешь.

Она тоже опустилась на колени и поцеловала его в губы.

— Всего, любовь моя, мой единственный и навеки любимый, но прежде всего…

— Все, что скажешь.

— Прежде всего Мирцеллу.

Бриенна

При виде старой каменной изгороди, пересекающей поле, Бриенна покрылась мурашками.

Это здесь прятались лучники, подстрелившие бедного Клеоса Фрея… Впрочем, через полмили она увидела точно такую же изгородь и засомневалась. Изрытая дорога то и дело поворачивала, а облетевшие деревья запомнились ей зелеными. Может быть, она уже проехала то место, где Джейме выхватил меч из ножен своего убитого кузена? И где тот лес, в котором они сражались? Где ручей, куда они забрели в пылу боя, пока их не застигли врасплох Бравые Ребята?

— Миледи? Сир? — Подрик так и не решил до сих пор, как к ней следует обращаться. — Что вы ищете?

Что ищу? Тени былого…

— Изгородь, мимо которой проезжала когда-то. Не важно. — Это случилось, когда у сира Джейме были еще целы обе руки. Ух, как я его ненавидела за вечные смешки и ухмылки. — Тише, Подрик. Может быть, в лесу еще остались разбойники.

Мальчик окинул взглядом голые деревья, мокрую палую листву, грязную дорогу впереди.

— У меня есть меч. Я умею им пользоваться.

Как же, умеешь ты. Смелости тебе не занимать, а вот умения… Ты можешь сколько угодно называть себя оруженосцем, но человек, которому ты служил, не был рыцарем.

В дороге она постепенно вытянула из паренька его историю. Ветвь дома Пейнов, к которой он принадлежал, шла от какого-то младшего сына и давно обеднела. Отец Подрика всю жизнь прослужил в оруженосцах у своих богатых кузенов и успел жениться на дочери свечника, прежде чем погибнуть при подавлении мятежа Грейджоя. От нее и родился Подрик. В четыре года мать подкинула сына той самой богатой родне, а сама сбежала со странствующим певцом, беременная теперь уже от него. Подрик ее не помнил. Обоих родителей ему с грехом пополам заменил сир Седрик Пейн, хотя из путаного рассказа мальчика следовало, что сир Седрик обращался с ним скорее как со слугой, нежели как с сыном. Когда Бобровый Утес созвал знамена, рыцарь взял мальчишку с собой — ходить за конем и чистить кольчугу, — а сам вскоре погиб в речных землях, сражаясь на стороне лорда Тайвина.

Вдали от дома, одинокий и без гроша, Подрик прибился к толстому межевому рыцарю по имени сир Лоример Пузатый. Тот был человеком лорда Леффорда и охранял обоз. «Ребятам, которые стерегут харчи, голодать не приходится», — говаривал он, пока его не накрыли с окороком, похищенным из запасов самого лорда Тайвина. Тогда Тайвин Ланнистер повесил его в назидание другим мародерам. Подрик, с которым добрый рыцарь поделился ветчиной, мог разделить с ним и виселицу, но его спасло родовое имя. Сир Киван Ланнистер принял в нем участие и определил его оруженосцем к своему племяннику Тириону.