Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф

- Я насиловать не буду, - предупредил я.

Он сказал с восторгом:

- И не надо! Я справлюсь с этим делом, сэр Ричард! Насиловать нужно обязательно, это священный и узаконенный обычай. Иначе как объяснить хозяйке захваченного замка, что у нее теперь другой статус? И прочим, кто в том замке?… Тупые, не понимают, пока вот так наглядно не объяснишь. Сэр Норберт, да объясните ему, что есть старинные и благородные обычаи, от которых нельзя отказываться, а исполнять надобно с благородным рвением!

Мы шли быстро, где рысью, где галопом, и в конце дня земли графа Уилбура, уже бывшие, остались за спиной. Основное войско выступит через день, а мы с сотней легких всадников под началом сэра Норберта неслись по вершинам холмов, сверяясь по карте, где красными флажками отмечены владения лордов, не желающих признавать мою власть.

К обеду даже из сотни легкоконных вперед сумела вырваться группка из трех всадников: от меня, к моему удивлению, почти не отстает сэр Растер, он, как я снова убедился, лошадник не хуже, чем воин, для этой цели очень удачно выменял, как цыган, с виду невзрачного, но достаточно резвого, с настоящим рыцарским самолюбием, коня, который в состоянии и рыцаря нести в полном вооружении и показывать нехилые скоростные качества, не может видеть, как мы вырываемся вперед, хрипит, но прет следом, даже старается обогнать. Больше всего Растеру в нашей группе обрадовался Бобик: Растер единственный, кто готов принимать от Бобика пойманную тем дичь в любом количестве да еще и нахваливает так пылко, что мой Пес старается переловить всех зверей, птиц и рыб по пути следования.

Третьим идет барон Альбрехт, войско оставлено под руководством опытных воинов Будакера, Митчелла и, конечно же, Макса, которого я всерьез прочу в умелые военачальники, а сотня идет позади под руководством сэра Норберта.

Когда холмы кончились и мы пошли через заросшую лесом низину, сухой стук копыт сменился чавканьем. Гнилая вода выбрызгивается из толстого слоя прошлогодних листьев коричневыми гнилыми струями, распространяя смрад.

Березы отодвинулись, дорога скользнула в дубраву, Растер зарычал от злости, а причину я понял запоздало, когда следом за ним влетел на резво скачущем Зайчике в темный, словно в ночи, лес и едва успел нырнуть лицом в гриву от ринувшейся на меня рогатой ветви с трепещущим на кончике, словно баннерный флажок, листком.

Широкие ветви сплелись и полностью закрыли небо, хуже того - намокли и опустились чуть ли не до земли. Растер, как огромный медведь, распластался на конской спине, я тоже вжимался из всех сил, стремясь вообще стать двумерцем. Сучья, острые и твердые, как оленьи рога, то и дело чиркают по спине, пару раз долбанули по голове, срывая волосы.

Дважды мы вламывались в стада животных, похожих на свиней. Те разбежались с рычанием, а я предпочел бы, чтобы со свинячьим визгом или хрюканьем. Оглянувшись в какой-то момент, я увидел, что это не стадо, а стая, и несется за нами. Я чувствовал, что вот-вот особо низкая ветка сшибет меня, как пушинку. Это на вершине ветви тонкие, а здесь каждая толщиной с мое бедро. Даже не вздрогнет, когда на ней останется от меня мокрое пятно и сползающая на землю шкурка…

Деревья, наконец, поредели, я время от времени приподнимал голову, а прижимался к конской спине, лишь когда навстречу летит хищная ветвь.

Дикий мир, мелькнула злая мысль. Все еще дикий… или снова дикий, как одичали и заросли дремучим лесом некогда возделанные поля и роскошные города после краха Рима и отступления римских легионов.

И здесь тоже все сначала, все сначала…

Барон Альбрехт догнал нас с Растером, впереди начал открываться простор, слева болотце, справа погрузившиеся в землю под собственной тяжестью руины.

- Остались только барон фон Кракатаурвиц, - сказал Альбрехт, - да еще виконт Бубервиль. Вон там их владения. Оба полагают, что по своим старинным корням и родству с древними правителями Армландии… тогда она еще не была Армландией, имеют больше прав на трон, чем чужак…

Растер напомнил:

- Есть еще граф Трояндер. Не богат, не знатен, но горд, горд… И не желает подчиняться даже Богу.

- Я не Бог, - сообщил я, - мне подчиниться придется. Это все?

- Все, - заверил Альбрехт. - Больше не признающих вашу власть не осталось.

Глаза его блестели, рад, что все идет даже лучше, чем он надеялся.

- В Армландии, - обронил Растер.

Барон повернулся к нему в седле.

- Что?

- Я говорю, - пояснил Растер тяжеловесно, - в Армландии не осталось. Но есть завистники в других землях…

Говорил он мечтательно, в глазах уже вспыхнули огни далеких пожаров. Альбрехт вздохнул:

- Я вас понимаю, дорогой сэр Растер. Но у нашего сюзерена несколько иные планы. Так что соседей не будем тревожить.

- Как долго? - поинтересовался Растер с подозрением.

Альбрехт бросил на меня беглый взгляд.

- Полагаю, - ответил он задумчиво, - до тех пор, пока экономическая составляющая мощи Армландии не позволит ей вести любую войну без всякого напряжения! А так, чтобы другим горе, а нам только забава и не больше того.

- А-а-а, - сказал Растер глубокомысленно, - тогда, сэр Ричард, располагайте мной. Я страсть как люблю повышать эту… как ее, экономическую составляющую.

Я не вслушивался в их полусерьезную болтовню, озирал окрестности. Хорошая земля, прекрасная для землепашества, а вот там можно даже расположить виноградники…

- Ну что ж, кто там самый дальний?

- Граф Трояндер, - сообщил Растер. - Но лучше бы начать именно с него…

- Почему?

- Он слабее. А потом ударим по барону Кракатаурвицу и виконту Бубервилю. Возможно, к тому времени оба устрашатся и признают вашу власть.

- Разумно, - согласился я. - Я рад, что не рветесь непременно в кровавую сечу. Подвиги подвигами, но лучше врага победить еще до сражения.

Он с трудом улыбнулся, как если бы пыталась показаться дружелюбной глыба из основания замка.

- Да мне что-то восхотелось тоже, - проворил он в нерешительности, - посмотреть… как это будет… ну, после победы. Чтоб я, в смысле, обзавелся хозяйством. Я - и хозяйство! Сам обхохочусь, наверное. Это ж коровы, гуси, куры…

- Хорошо будет, - сообщил я. - Но все-таки графом кампанию закончим, а сперва решим с Кракатаурвицем и Бубервилем. Не стоит с нашей мощью еще и выгадывать. Думаю, покончим с этим сепаратизмом быстро. Парад суверенитетов себя уже показал во всей неприглядной красе феодальной демократии, наступает эра просвещенного авторитаризма!… И, как всегда при неограниченной власти короля-самодура, будет расцвет культуры, науки, экономического подъема и просвещения.