Василий Сахаров - Имперская Окраина

«Плющ» метнулся в голову верховного шамана и последнее что я увидел в его глазах это неописуемое удивление и ужас. А потом смотреть было не на что, ибо свернутые в один силовой жгут энергоплети не задушили его, а просто оторвали моему противнику голову.

Рывок! Седая голова в теплой меховой шапке полетела на снег, а из тела потоком хлынула кровь. Красиво! Но смотреть на это некогда и, не думая о том, что, возможно, какой–то не видевший жизни мудак, будет обвинять меня в нечестности, я вынул из ножен черный клинок и острием указал на строй врага. Все чепуха. Прав тот, кто остается в живых, а мертвец никогда и никому ничего не докажет. Так что, вперед мои воины! Бей захватчиков!

Лейтенант Квист ждал моего сигнала и был готов. И не успели еще вражеские чародеи и воины осознать, что их предводитель, тело которого медленно сползало с боевого лося, погиб, как моя конница сорвалась с места и, набирая скорость, понеслась на них.

— А–а–а! Круши–и–и! — перекрывая топот копыт, несется к небесам боевой клич дружинников. И дотянувшись до головы стоящего передо мной сохатого, развернув клинок плашмя, я бью его по голове. Непривыкшее к такому обхождению умное животное, рывком отскочило в сторону, скинуло тело Дазза, развернулось, издало обиженный рев и помчалось к своим собратьям. Ну, а меня захлестнула волна дружинников, и я рванулся за ним следом.

Пара–тройка секунд, и я уже среди врагов. Подъем на стременах. Взмах! Удар! И мой ирут валит первого за сегодня противника. Ярость и бесшабашное веселье заполнили меня изнутри. Нанхасы, как я и предполагал, после смерти шамана растерялись и не знали, что им делать, а мы, наоборот, обрели дополнительный стимул и уверенность в себе. При этом, конечно, вражеские сотники, некоторые десятники и наиболее авторитетные чародеи пытались отдавать команды и руководить. Но их приказы были противоречивы, а рядовые воины устали не меньше нашего. Так что противник продержался недолго, минут пять, не больше. А затем, как только справа появились бросившиеся на северян оборотни, а слева штрафники, они побежали.

Помню, я с оттяжкой ударил одного из врагов в слабо защищенную спину. Тонкие чешуйки ламелляра пропустили клинок из метеоритного железа, и он врубился в позвоночник. Еле слышный хруст и по руке проходит отдача! Затем, с трудом я вырвал клинок из кости человека. Лось и его седок свернули куда–то в чащобу, и исчезли, а я, встряхнул меч, огляделся и увидел, что вокруг меня только кеметцы. Где–то невдалеке, скрытые лесом, ругаются матом штрафники. За спиной ламия, присутствие которой я ощущаю. Оборотни продолжают преследование северян. И в пределах видимости ни одного живого врага.

Мы отбились, а нанхасы все же сломались. И из этого следует, что мы будем жить дальше. Хм! Вне всякого сомнения, это очень даже хорошо. Да что там! Это просто замечательно!

Глава 19

— Господа, не желаете ли примириться?

Голос герцога Гая Куэхо—Кавейр звучит несколько натужно и мой сюзерен чрезвычайно серьезен. Но это и понятно. Впервые он выступает в роли судьи на поединке чести и, естественно, чувствует себя непривычно.

— Нет, — не раздумывая, отвечает на вопрос герцога мой соперник.

— Примирение невозможно, — говорю я и смотрю прямо в глаза противника, среднего роста широкоплечего крепыша в стандартном пехотном доспехе, со щитом и кортом в руках.

После наших слов сюзерен должен дать отмашку и разрешить дуэль. Но он медлит. И пользуясь заминкой, я вспоминаю обстоятельства моей ссоры с человеком, которого собираюсь сейчас убить…

Вчера вечером мой отряд вышел к границе герцогства. Северяне, которые скопились вдоль наших полевых укрепрайонов, предприняли несколько пробных попыток прорваться вглубь имперской территории, убедились в том, что мы начеку и, готовясь к решительному наступлению, ограничивались разведкой. Наше присутствие на линии фронта пока не требовалось и все уцелевшие после рейда в Мертвую Пересыпь воины, оборотни, маги, егеря и штрафники Картавого прибыли в полевой лагерь Северной бригады.

Все нормально. Расположились. Поели. Помылись. Я привел себя в порядок, обсудил с ламией, которая посылала к Ферри Ойкерену оборотня с посланием, обстановку, и немного поспал. После чего отправился на доклад в крепость. Въехал за стены и здесь узнал, что герцог и барон Хиссар в одном из острогов и вернутся через час, так что мне придется подождать. Ну, можно и подождать, тем более что вскоре должен был состояться военный совет, а у меня имелась важная информация о намерениях противника, и при правильном подходе она просто обязана была принести нам победу. Поэтому я проследовал в центральный донжон Содвера, где на первом этаже в общей трапезной собирались благородные господа и командиры соединений, своего рода офицерский клуб, который никогда не пустовал. Мне хотелось погреться у камина, выпить горячего вина со специями, посидеть в тишине и покое и узнать местные новости, о которых мне не успели доложить прикомандированные к Северной бригаде тайные стражники Балы Керна. Настроение у меня было самое благодушное, а в душе царил сплошной позитив. Но продержался этот настрой недолго, ибо, оказавшись внутри, я стал свидетелем разговора, который заставил меня взяться за оружие.

В общем, я стою у темного входа, стряхиваю с себя снег, снимаю плащ и шляпу, и прислушиваюсь к тому, что говорит сотник агнейских наемников Илихха Корцвэ, один из тех, кто участвовал в налете на арьергард вражеской армии. В бою он и его люди показали себя неплохо, и претензий у меня к ним не было. Ну, а то, что они не пришли в точку сбора, объяснялось тем, что противник слишком быстро очухался. Поэтому агнейцы самостоятельно отступили к границе и соединились со своими батальонами. Вроде бы, рядовая ситуация. Однако по неизвестной мне причине наемники были уверены в том, что я погиб, а мой отряд уничтожен. И они стали позволять себе лишнего. В приватных разговорах называли графа Ройхо нехорошими словами, а в кругу офицеров и местных дворян всячески выпячивали свои заслуги и делали упор на то, что я неумелый командир, который не слушал их мудрых советов и потому пострадал. Я про это знал, тайные стражники еще ночью доложили. Вот только значения данному факту не придавал, ибо мне пока не до того, а лично поганых слов от агнейцев я не слыхал. Ну, а поскольку в крепости кроме герцога и его приближенных о моем возвращении никто не знал, то сотник Корцвэ, который стоял ко мне спиной, вел себя как обычно.

Наемник находился у камина. Вокруг него расположилось несколько молодых неопытных дворян из свиты герцога. Все серьезные люди были со своими отрядами и на военный совет прибудут немного позже. И пользуясь тем, что рядом только молодняк, который не мог его одернуть, сотник расписывал свои подвиги и попутно поливал меня грязью: