Александр Шугаев - Попаданец

- От хранилища, - злорадно усмехнулся Фредегар.

- Но откуда? Копейберг предоставил нам свой.

- Дядя, а не делал ли ты копий?

Толстяк не ответил. Аша открыла один из флаконов - в носы сразу же ударил характерный запах крови, такой ни с чем не спутаешь.

- Без сомнения, это то, что мы искали.

Ещё полчаса назад Фредегар ходил чернее тучи, а Хариеш сиял, будто солнце. Теперь же они поменялись местами.

- Это ничего не доказывает, - неуверенно произнёс регент.

- Большой суд решит! - злорадно улыбнулся сын Седрика.

В первую очередь занялись моим внешним видом - Фредегар хотел, чтобы я предстал перед судьями как подобает графу. Сначала меня хорошенько выкупали. Пока я боролся с двумя пожилыми тётками с жесткими мочалками в руках и решимостью в глазах, Фредегар отправил слуг к Лаванде, и уже через час она прилетела с новеньким костюмом. Черный с серебром, он прекрасно сел на меня. Кроссовки пришлось поменять на сапоги. Скрежеща зубами, согласился. Отметил, что в этот раз мне было намного удобнее, чем в прошлый. Хоть мозолей не натру и на том спасибо.

- Я усовершенствовала кое-что после твоего прихода, - призналась она.

Поджав губы, я благодарно кивнул, довольная фея улыбнулась в ответ. И это всего один день наедине с моими вещичками. Хрупкая портниха-сапожник косила бы в нашем мире миллионы долларов, работая в Париже, Милане или Нью-Йорке. Не успел толком поболтать с Лавандой, как меня усадили стричься.

- Ник, время! - напомнил Фредегар. - Мы должны всё успеть!

Прибежал худенький парнишка. Глаза подведены черным карандашом, лицо нарумянено, крашеная в черный цвет челка зачесана набок, как у небезызвестного немецкого фюрера. Он представился, но имя я пропустил мимо ушей, уж больно удивился заявлению, что он королевский парикмахер. Думал, они только в нашем мире выглядят не пойми как. Ей-богу, не будь у него над губой тоненьких щегольских усиков, подумал бы, что девчонка, настолько женственным он казался.

- Ух, работы непочатый край, но ничего, сейчас мы сделаем из вас модника, достойного Алькасара! - запел парикмахер елейным голосочком.

Он встал позади кресла и провёл рукой по моим волосам, они моментально встали дыбом. Батюшки! Я почувствовал дрожь в коленках - не хотелось превратиться в такое же пугало.

На этом мой кошмар не закончился: он открыл чемоданчик, который я сначала не заметил. Готов поклясться, столько косметики не у каждого профессионального визажиста найдётся.

- Не нужно! Не нужна, Ваша Милость! - взмолился я, глядя на Фредегара. - Давайте чуть-чуть укоротим и побреем, а? Я же всё-таки наёмник, а не сладкий мальчишка.

Парикмахер оскорблёно уставился на Фредегара, тот решил:

- Прутикец, наверное, граф Ник прав. Люди видят в нём сурового воина, рубящего чудовищам головы, а не богатого придворного с помадой на губах. Обойдёмся малым.

- Жаль. Чувствую, муза сегодня со мной, - расстроено вымолвил творец и с силой захлопнул чемоданчик.

К счастью, при всей его жеманности и творческой тяге сделать из меня нечто, он проявил профессионализм и удержался. Результат мне понравился - парикмахер отработал идеально. Сейчас бы фотоаппарат, чтобы сфоткаться на память, но чего нет, того нет.

К вечеру мы несколько раз отрепетировали, что и как я должен сказать на суде. Фредегар беспощадно заменял непонравившиеся слова, следил за ударением и интонацией, желая добиться от меня (далеко некрасноречивого) максимума.

- Помни, судьи должны поверить каждому твоему слову! А главное, толпа должна поверить каждому твоему слову! - наставительно твердил он. - Мутнодум не будет стоять молча, как беспомощный истукан, он будет защищаться, стараясь сделать из тебя всеобщее посмешище! Ты ведь не хочешь стать посмешищем, Ник?

- Конечно, нет!

- То-то же!

Да, легко ему говорить, у меня-то не было учителя по риторике с малых лет или, как его называли здесь, мастера ораторского искусства. Фредегар пытался избавить меня от въевшихся в каждое предложение паразитов типа "э-э-э", "ага", "ы-ы-ы" и "ну". Давал советы:

- Пойми, лучше говорить замысловато, словно мудрец, чем как простая деревенщина.

С этим сложностей у меня не возникло, достаточно было вставить в предложение пару словечек из моего родного мира, и речь звучала непонятно, а главное, загадочно для остальных.

Наконец наступило время Большого суда. Выяснилось, для Алькасара это самое настоящее шоу. Как и на празднике Огня, посреди площади установили высокие трибуны для знати и сцену с десятью мягкими стульями. Семь для судей, одно для обвинителя, то есть меня, одно для вызывавшихся свидетелей, если таковые вообще будут, и одно для подсудимого, который в то же время являлся и адвокатом самому себе. Надо бы им подсказать некоторые моменты, как только появится возможность. Позади судей, в первом ряду должна разместиться высшая знать во главе с Хариешем и Фредегаром. Жители и гости столицы толкались внизу, пытаясь пробиться поближе к действу. Равнодушных не было - слух о предательстве Мутнодума уже успел распространиться по улицам города.

Моя команда и Фредегар стояли на сцене, когда из замка выехали регент и советник. Их охраняла конница в три кольца, но даже такая защита не спасла Мутнодума от точных попаданий - подгнившие помидоры летели в старика со всех сторон, благо мантия была красной и следы несильно бросались в глаза. На секунду мне даже стало его жаль, но лишь на секунду, я вспомнил, сколько горя двуликий маг принёс Аше, и мне захотелось разорвать его на множество мелких кусочков.

Взойдя на сцену, Хариеш дружелюбно поприветствовал собравшийся народ, уверяя, что всё это из-за глупости племянника, но ответом послужило лишь недовольное "фу". Регент в сердцах выругался. Фредегара это забавляло, он радовался первой победе над дядюшкой, пускай и незначительной.

Пришло время показаться судьям из народа. На сцену один за другим поднялись трое. В глаза бросился однорукий мужчина средних лет. Ростом за два метра, суровый взгляд из-под густых бровей, страшный шрам на подбородке, без сомнений, это вояка Бейнит. Из-за его широкой спины появился мелкий оборванец в грязных лохмотьях с хитрыми глазами и саркастической улыбкой. Хотя с последним я погорячился - вряд ли улыбкой можно назвать рот без половины зубов, а те, что имелись отливали не белоснежно-белым, а черным цветом. Но ему было наплевать на мои мысли: он припрыгивал и махал зрителям рукой, те отвечали хохотом. Этакое нелепое западло по имени Божми. Замыкал тройку смуглолицый пузан в халате, расшитом золотыми нитками. Тут тоже вопросов не возникло - Чуква. Проклятье, я уже виделся с этим купцом, он приходил с дружками после заключения контракта с феей. Кажется, предлагал перебить цену, но я его грубо отшил. Ох, знал бы куда упаду, подложил бы соломы. К несчастью, Чуква меня тоже узнал, да и не мог не узнать - я ведь единственный на Тутуме владелец агентства наёмников. По плутоватой ухмылке я понял - добра не жди. Возможно, наша кампания была проиграна ещё до начала, но я не собирался опускать руки без боя.