Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц - Дмитрий Олегович Смекалин
В этот момент рядом раздался голос фон Гербера:
— Смотри-ка! А это же сам Леруа на башне стоит. Небось за боем наблюдал. То-то обрадовался! Сейчас руками машет, но не своим, а удирающим пиктанцам.
Леруа? Тот гад, что развязал эту войну? Из-за которого погибло почти все дворянское ополчение наивных мальчиков-патриотов? И которого он матери обещал спалить, если император не запретит? А император запрещал? Не помню. Значит, не запрещал.
Соображал Николас плохо. От усталости, шока, адреналинового отходника или чего еще, или от всего этого сразу — не важно. На душе не было ничего, кроме пустоты и злости, и он бросил на башню, а с ней и на весь замок «Поляну светлячков», от которой погибло дэнское дворянское ополчение. Однако на это заклинание у него ушел почти весь только что набранный резерв.
— Ты что сделал?! — взвыл фон Гербер.
— Сам меня сюда привел! — бросил в ответ Николас и развернулся назад к своим.
Орлетта стояла на верхней площадке донжона Охотничьего замка и смотрела на Лионский замок и равнину рядом с ним с некоторым ощущением дежавю. Недавно (года не прошло!) и безумно давно (вся ее жизнь за это время поменялась!) она стояла на городской стене Лердена в ожидании поединка Николаса и кэра Олина. А сейчас, говорят, мужественные рыцари Галлодии и их союзники-пиктанцы будут сражаться с жутким кэром-драконом. В тот раз накануне боя она грубо послала воздыхателя, а теперь — предала возлюбленного. Но желать ему гибели ни тогда, ни теперь она не могла. Боги! Что она наделала?! Если бы можно было все изменить, как отчаянно она желала бы ему победы! А сейчас? Все равно желает. Желает и боится. Ну кому нужна была эта война, которая поломала им жизни?!
Все! Взять себя в руки! Она — герцогиня! Теперь уже герцогиня де Арлуньяк…
Орлетта стала вспоминать события последних дней.
Когда пришло известие, что войско из Дэнляндии уже близко, она сначала даже испытала некоторое облегчение. Значит, ее свадьба откладывается. Ну а что будет после битвы? Однако не стоит загадывать. За пару дней все может очень резко поменяться. И Николас может из врага снова завидным женихом стать, и де Арлуньяк в опале оказаться. Это если дэнцы победят. А если проиграют? Кэры не отступают, а ей останется только память. Хотя это ведь война, а не турнир или дуэль, ее саму убить могут.
Но оказалось все наоборот. Ее свадьба должна состояться на следующий день и продемонстрировать торжество духа галлодийцев. Так ей, по крайней мере, король сказал. И все завертелось…
Хотя бы свадьбу провели с великой помпезностью. Как будто и не ожидалось назавтра сражения, определяющего нового гегемона цивилизованного мира. Платье ей дошивали всю ночь, но в результате его почти не видно было под драгоценностями. Как она в них вообще идти смогла? Такой вес на себе таскать!
Всю дорогу от Лионского замка до Охотничьего украсили цветочными арками и разноцветными фонариками. Правда, днем, когда выезды жениха и невесты ехали из двух замков навстречу друг другу, фонарики почти не были заметны среди цветов. Зато ночью, когда они, став уже мужем и женой, возвращались в Охотничий замок после пира в родительском замке, эти фонарики казались настоящим волшебством. Хотя почему казались? Они такими и были. Магия все-таки.
Днем она ехала верхом, и ее лошадь была украшена не меньше ее самой. Свита у Орлетты была шикарная: помимо отца с матерью и младшим братом, старшая сестра со всем своим семейством, Маэлла в качестве подруги и, главное, сам король со своими советниками. С ней поехал, а не с Арлуньяком. Того принц Пиктанский сопровождал со своими спутниками. А из родни у него только младший брат, и больше никого, а вот то, что и друзей у него нет — странно. А может, и нет. С его-то характером! Кэров в каждой из кавалькад было по двенадцать! Такого ни на одной свадьбе в Галлодии никогда не случалось, она специально в хрониках смотрела.
Сама же встреча с женихом оставила горький след. Слабая надежда на то, что в сердце вдруг проснется любовь, угасла при виде его кривой улыбки. Вроде даже сожалеет, что так обстоятельства сложились. Но положенные по свадебному уставу слова оба произнесли четко и правильно. Ее их накануне повторить заставили, как будто каждая уважающая себя девушка их еще с детства не знает наизусть.
Потом они вместе в Лионский замок вернулись, и тут их гостям представляли, а гостей им. Древних родов понаехало — такого и в королевском дворце не увидишь. Там больше фавориты снуют, а тут — цвет нации. Орлетта невольно гордость испытала, хоть и знала, что все они исключительно по настоятельному приглашению короля прибыли.
Храм в замке небольшой, знатные гости еле поместились. Жрец тоже только один, но в данном случае это и хорошо было, больше бы просто не влезло. Венец во время обряда у нее над головой принц Тристум держал, спасибо ему, не стал чваниться. Рядом с таким здоровенным голубоглазым блондином она смотрелась особенно изящно и трогательно. А над женихом венец Маэлла держала. Конечно, принцессой ее можно считать чисто условно, сейчас и вовсе без владений осталась, но формально ее отец — суверенный монарх. Вообще, традиция, когда над женихом венец подруга невесты держать должна, не всегда удобна. Но Маэлла ростом выше герцога, ей тянуться не пришлось. Кстати, шлейф невесте (теперь уже жене) при выходе из храма Маэллина сестра Нейма поддерживала. Возраст у нее, конечно, уже великоват для такого, скоро двенадцать, но выглядит еще на десять. Не в Маэллу пошла, та, говорят, каланчой прямо с колыбели росла. Но зато шлейф тоже принцесса несла. В общем, уровень — выше некуда.
Свадебный пир тоже шикарный был, герцог Лионский денег не пожалел. Про перемены блюд и говорить нечего, сплошные изыски, а по числу — все со счета сбились. Но, главное, весь обед шел под непрерывное пение трубадуров, сопровождаемое восхитительными иллюзиями, создаваемыми лучшими магами королевства. Пели куртуазно, до всяких принятых у дэнцев пошлостей, вроде «выпьем мы за Гуго, Гуго дорогого!», никто не опускался. Нет, были изящные и возвышенные стихи про прекрасных дам и благородных рыцарей, а уж про невесту так трогательно пели, что и Орлетта прослезилась.
И это все во время войны, когда завтра решающий бой!
Пир затянулся до
