Осада - Трой Деннинг
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
21 Миртула, год Дикой Магии (1372 по Л.Д)
Уходя, Вала стерла со стены охраняющий символ, вынырнула из крошечного логова и, пригнувшись, побежала вниз по древней канализации. Узел размером с кулак пульсировал на ее бедре, а сама рана сочилась ровным потоком горячей жидкости. К счастью, причина травмы Валы умерла, не отложив яйцо. Она нашла эту штуку в хвосте фаэримма, когда отрезала шип, чтобы пополнить свою коллекцию. После того, как магия левитации, наконец, закончилась, она упала на мертвое существо и должна была ждать, пока парализующий яд пройдет. Если бы яйцо было отложено в нее, она все еще лежала бы на мертвом фаэримме, уткнувшись лицом в его внутренности.
А Валу просто так лихорадило, что о том, чтобы догнать свою добычу, не могло быть и речи. Ей потребовалась вся ее сила, чтобы, прихрамывая, неуклюже сгорбившись, идти по туннелю и не забрызгать повязку мутной жидкостью, застывшей на дне. Хотя канализация не использовалась по назначению в течение шести столетий, наполнявшая ее грязь была порождением постоянной смерти и разложения и воняла еще ужаснее, чем отбросы, которые она должна была терпеть. Вала подошла к букве «Т» в коридоре и, пройдя десять шагов по правой ветке, заметила короткий шипастый хвост, исчезающий за углом. Вала шагнула в устье противоположной развилки и задела плечом и рукой грязную стену, оставив широкий след в плесени, затем отступила назад к перекрестку и прижалась спиной к стене. Предсказав, что маленький фаэримм побежит вправо, Коринеус ждал в сотне шагов вверх по туннелю, готовый загнать тварь обратно в ее логово. Вала предпочла бы загнать шипастого в засаду баэлнорна, но его аура холода не позволяла ему застать кого-либо врасплох в подземелье.
Треск и грохот приближающейся битвы заклинаний возвестили о возвращении фаэримма. Вала поцеловала клинок своего темного меча и произнесла молитву за своего сына на случай, если Темпус решит взять ее в этом почетном месте, затем застыла, держа оружие наготове рядом с перекрестком. Через несколько мгновений из устья туннеля вырвался яркий оранжевый свет, ослепив Валу и обжигая ее кожу. Она отвернулась, подняв свободную руку, чтобы прикрыть лицо, когда потрескивающий шар пламени с шипением пронесся мимо и исчез в противоположном проходе.
Вала открыла глаза и увидела только хлопающие оранжевые круги. Фаэримм мог быть в трех дюймах от ее лица, готовясь вонзить свой хвост в ее горло, или он мог прятаться в десяти футах выше по коридору, ожидая увидеть, что же его магия ему вынесет. Догадавшись, что фаэримм немного отстал от своего заклинания, она отсчитала три секунды, опустила меч и ударила во что-то твердое.
Свирепый порыв ветра пронесся по канализации и почти мгновенно стих. Когда меч Валы упал и коснулся пола, и она обнаружила, что все еще жива, она сделала вывод, что, по крайней мере, попала в эту штуку, и начала наугад рубить по перекрестку, выводя своим клинком слепую защиту в виде восьмерки и пытаясь сморгнуть оранжевые пятна с глаз.
— Ты убила фаэримма — сказал Коринеус из коридора. — Ты пытаешься убить его призрака, или я тебе больше не нужен, потому что мы уничтожили последнего?
— Он мертв? — Вала перестала тыкать, но не вернула меч в ножны. Фаэриммы были хитрыми созданиями, и даже если шлем шадовар защитит ее от контроля разума, ему будет легко использовать свою магию, чтобы выдать себя за баэлнорна. — Ты уверен?
— Я уверен. — Ледяная рука схватила ее и направила темный меч обратно в ножны. — Убери это. У меня есть кое-что, что я хочу тебе дать.
Вала вложила оружие в ножны, уверенная в личности баэлнорна. Она так привыкла к его холодной ауре, что почти не замечала ее, пока он не взял ее за руку.
— Ты должен сказать мне, что, — сказала она. — Боюсь, мои глаза все еще немного ослеплены этим огненным шаром.
— Это сокровище из Миф Драннора.
Коринеус надел ей на палец кольцо, и она увидела его, не увядшего баэлнорна, которого она узнала во время испытаний в Иритлиуме, а высокого солнечного эльфа с золотыми крапинками в глазах и длинной гривой шелковистых рыжих волос.
— Когда ты наденешь его таким образом, — сказал эльф, — ты увидишь вещи такими, какие они есть на самом деле. — Он повернул кольцо на четверть оборота, и зрение Валы вернулось в норму – то есть она ничего не видела, поскольку ее рука не лежала на темном мече.
— Когда ты наденешь его таким образом, никто не узнает, что ты его носишь, — он повернул его еще на четверть оборота. — И когда ты наденешь его так, никто не увидит тебя. — Коринеус попытался убрать свою ледяную руку, но Вала поймала ее.
— Ты же знаешь, что я убила фаэриммов по своим собственным причинам, — сказала она. — Нет необходимости дарить мне подарок.
— Думаю, да, Вала Торсдоттер. Коринеус высвободил свои руки и отступил. — Я немного видел будущее, пока мы были вместе.
Холодная аура начала быстро исчезать. Вала повернула кольцо и увидела мертвого фаэримма, плавающего в воде в виде двух половинок, каждая из которых была не длиннее ее руки. Она отодвинула их в сторону и вгляделась в туннель, из которого он вышел, где благородная фигура Коринеуса уходила в темноту.
— Спасибо тебе, Коринеус! — Крикнула она ему вслед, — и не только за кольцо.
Кориней повернул голову на плечах и широко улыбнулся ей, напомнив радостную улыбку Галаэрона, которая была у него когда-то.
— Спасибо тебе, Вала Торсдоттер — сказал он, — и не только за то, что ты убила фаэриммов.
Что касается подземелий, то подземелье под Цитаделью в Арабеле было лучше большинства – определенно лучше, чем тесные камеры Стражи Гробниц Эверески, где разрушителей склепов заставляли стоять на коленях с руками, запертыми в колодки, и кляпами во рту. Здесь Галаэрон и Руха сидели бок о бок в камерах, а Арис был прикован к стене в комнате для допросов снаружи. Крыс не было, только типичные для человека нашествия блох и вшей. Если не считать едкого запаха гарного масла, использовавшегося в настенных светильниках, здесь даже пахло не так уж плохо. И здесь было безопасно.
Арис полночи скреб раствор вокруг своих
