Отверженный IV: Эскалация (СИ) - Опсокополос Алексис

— Да. Там в машине мой товарищ. Так получилось, что…

— Давай ты мне это расскажешь за столом, — перебила меня бабушка. — Зови своего друга, я приглашаю вас на обед.

Обеденный зал поражал размерами и роскошью. Я не знал, в каком зале обедает английская королева, но был уверен, что бабушка её переплюнула. Стол накрыли на дюжину гостей, и для меня осталось загадкой: обедала бабушка так каждый день или каким-то образом это всё приготовили и накрыли в честь моего приезда. Но так или иначе, это всё впечатляло. И ещё появилась прислуга — много прислуги. Они бегали, суетились, носили блюда с едой и судя по их радостным лицам пытались всячески показать княгине, как они рады ей прислуживать.

На Бориса бабушка и её жилище произвели не меньшее впечатление, чем на меня. Его рот, как открылся от изумления ещё во дворе, так полностью и не закрывался, хотя нас уже усадили за стол. Пока мы с агентом Милютина разглядывали интерьер обеденного зала, слуга в белом смокинге подкатил к бабушке тележку, на которой стояли несколько бутылок вина. Княгиня Белозерская молча указала на одну из бутылок, слуга тут же её открыл и разлил вино по бокалам. Бабушка подняла свой бокал и, улыбнувшись, сказала:

— За твой приезд, мой мальчик. Я давно тебя ждала, и, признаюсь, ты меня удивил, приехав так поздно.

«Вы меня тоже продолжаете удивлять», — подумал я, поднимая бокал и делая глоток.

— Но это даже хорошо, — продолжила говорить непонятные для меня вещи бабушка. — Я вижу, что ты стал уже не по годам взрослым.

— Пришлось, — вырвалось у меня.

Бабушка Катя опять улыбнулась своей потрясающей волшебной улыбкой и сказала:

— Расскажешь, зачем пожаловал?

Я понимал, что врать не стоит, и сказал правду:

— Мы с Борисом пытались выбраться за границу области, хотели прорваться в Карелию, но у нас ничего не получилось. Я вспомнил про Вас и решил навестить.

Про то, что я хотел попросить помочь мне встретиться отцом, говорить пока не рискнул.

— Как это мило, — сказала бабушка. — Мой внук пытается пробиться через границу с одарённым сотрудником федеральных спецслужб в разгар противостояния Петербурга и Новгорода, но неожиданно вспоминает про меня и решает навестить. Мне очень приятно.

Выглядели слова бабушки как издёвка, но говорила она их с невероятной теплотой. И я просто не знал, как на это реагировать.

— Раз уж ты ко мне заехал, надеюсь, останешься на денёк? — спросила бабушка и тут же, заметив моё удивление и беспокойство Бориса, добавила: — Твоего друга отвезут до границы и обеспечат переход в любом её месте. А мы с тобой пообщаемся, потолкуем о наших семейных делах.

Отказывать было глупо. Чем дольше я общался с бабушкой, тем отчётливее понимал: она при желании сможет мне помочь встретиться с отцом. И если я хотел вызвать у неё такое желание, то отказываться от приглашения не стоило.

— Почту за честь, — ответил я. — Но боюсь, с переходом Бориса через границу могут возникнуть сложности.

— У меня не возникали сложности уже примерно лет пятьдесят, — возразила бабушка. — И не вижу причин, чтобы это случилось сейчас. Ристо лично отвезёт твоего друга до границы и проконтролирует, чтобы он её перешёл.

— Благодарю! — произнесли мы с Борисом хором, не сговариваясь.

После этого мы приступили к обеду. За трапезой говорили о разной ерунде. Бабушка интересовалась, как нам её павлины и пальмы, Борис нахваливал повара, а я в основном молчал и думал, как бы подвести разговор к моей просьбе.

После обеда бабушка вызвала эльфа, который встретил меня в самом начале, которого она называла Ристо, и поручила ему доставить Бориса до границы и обеспечить её переход. Я попрощался с агентом столичного КФБ и попросил его передать Милютину, что я пока ещё не сдался, и шансы поговорить с отцом ещё есть. После этого Борис и Ристо уехали.

— Я чувствую, что ты недавно испытал сильный стресс и сейчас переживаешь за свою жизнь, — сказала бабушка, как только мы остались вдвоём. — Что случилось?

— Я не переживаю за свою жизнь, — ответил я.

— Но я чувствую сильное переживание, исходящее от тебя. И вижу, что ты пережил стресс.

— Всё верно, стресс мы с Борисом испытали сильный — на нас напали и хотели убить, но переживаю я из-за другого. Мне нужно встретиться и поговорить с отцом, но у меня не получается это сделать.

— Почему?

— Он не хочет со мной разговаривать.

— А для тебя это важно?

— Это важно не только для меня. И в первую очередь не для меня.

Я понял, что наступил тот самый момент и рассказал бабушке Кате всё: про похищенных подростков, про то, как был в Польше, что приехал убедить отца поговорить с кесарем, и что от их разговора зависит судьба моих друзей из Восточного и ещё нескольких тысяч похищенных. После этого я попросил о помощи. Княгиня Белозерская внимательно меня выслушала, в процессе моего рассказа она стала невероятно серьёзной, а по окончании его сказала:

— Я знала, что ты когда-нибудь придёшь ко мне за помощью. И это нормально. Я твоя бабушка, хоть и с двумя приставками «пра». Поэтому сам по себе твой визит меня не удивил. И, зная, от кого ты приехал, нетрудно было догадаться о цели этого визита. Но ты пришёл просить не за своего покровителя Романова и даже не за себя, ты пришёл просить за своих друзей. Я почувствовала это. Ты удивил меня, Рома. Сильно удивил.

Бабушка замолчала. Некоторое время она внимательно на меня смотрела, о чём-то думала, затем её губы снова тронула лёгкая прекрасная улыбка, и она произнесла:

— Признаться, меня давно никто так не удивлял — приятные забытые ощущения. И ещё ты меня очень порадовал.

— Это значит, что Вы поможете мне? — с надеждой спросил я.

— Как минимум я постараюсь помочь. Не обещаю, что это будет легко и быстро, но я сделаю всё от меня возможное, — ответила бабушка. — Но скажи мне, кто хотел тебя убить?

— Я понимаю, это прозвучит странно и даже дико, но я почти уверен, что сегодняшнее нападение организовал дядя Володя, мамин брат.

— Володя? — удивилась бабушка. — Волошин? Ты понимаешь, что это очень серьёзное обвинение?

— Понимаю.

— И у тебя есть доказательства?

— Прямых нет.

Я рассказал бабушке про то, как дядя Володя звонил и настойчиво требовал, чтобы я задержался в доме родителей. Также пришлось рассказать про моё похищение в Петербурге и про то, что Милютин считает Волошина едва ли не главным выгодоприобретателем в случае моего убийства, потому что я своими действиями могу нанести вред бизнесу дяди. Бабушка внимательно всё выслушала и повторила:

— Это очень серьёзные обвинения.

— Я понимаю.

— Но если ты прав…

Бабушка недоговорила. Она нахмурилась. Хотя правильнее будет сказать, изменилась в лице. На секунду мне даже показалось, что я вижу совершенно другого эльфа: из милой доброй женщины княгиня Белозерская превратилась… Мне было трудно подобрать слова, чтобы описать лицо бабушки, но на лицо эльфа или человека оно похоже не было, и я не на шутку испугался.

Вдобавок к этому я всем своим нутром прочувствовал какую-то запредельную ярость: не эльфийскую и не человеческую, будто какая-то неизвестная мне злая и агрессивная сущность появилась где-то рядом. Ярость эта была направлена не на меня, но всё равно меня накрыло с головой, да так, что по коже пошли мурашки. И я испугался. Причём сильно. Но почти сразу же к бабушке Кате вернулся её обычный облик, и она произнесла:

— Я очень надеюсь, что это не Володя.

— Ну в чём-то его можно понять, — сказал я. — Он защищает свои интересы.

— Его нельзя понять, — возразила бабушка и уточнила: — С твоей позиции можно. С моей нет!

Мне это объяснение показалось странным, учитывая, что убить мамин брат хотел меня, а не княгиню Белозерскую.

— Володя мне всегда импонировал, — пояснила бабушка, заметив моё удивление. — Здравыми рассуждениями и не закостенелостью взглядов. Лет десять назад у него возникли большие проблемы. Очень большие. Я совершенно случайно о них узнала и решила ему помочь. Без ложной скромности могу сказать, без моей помощи Володя сейчас не был бы тем, кем стал. Вообще, возможно, его бы не было в живых.