Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)
Волки, в ожидании ответа принцессы Солнца, смотрели напряженно, застыл вполоборота даже непоседа Мэллин — лишь покручивал в руке пряник, будто метательный нож.
Заяви она об обиде — обошлось бы без дуэли, невежу порвали бы на месте, но солнечная девочка смолчала, а Фордгалл рассыпался в извинениях дому Солнца и дому Волка, прося прощения за случайную потерю равновесия.
— Рана не дает мне покоя, — добавил он.
Фордгалл нарочито неловко уселся обратно на резную скамью и принялся натягивать перчатки. Темно-коричневая замша была украшена золотой вышивкой раскидистого дерева — королевский знак, на который он, будучи вересковым ребенком, не имел особого права. Фордгалл виновато улыбнулся Лианне и протянул ладонь:
— Но я готов отрубить себе руку, лишь бы не огорчать вас, моя принцесса. Примете ли вы извинения вашего покорного слуги?
— Разумеется, принц Фордгалл. Я принимаю ваши извинения и не держу зла ни рукой, ни сердцем, — ответила она полной формой прощения.
Темно-карие глаза лесовика сверкнули оранжевым, а полные губы сложились в довольную улыбку.
Волки, ворча, начали возвращаться на свои места, продолжая неодобрительно поглядывать на Фордгалла.
«Головы сносили из-за меньшего!» — пронеслось по залу достаточно четко.
Лианна порозовела от волнения. Обвела волков взглядом, остановила взор на Мидире и вымолвила, прижав руки к груди:
— Дорогие хозяева, не стоит придавать случившемуся слишком большого значения. Я прощаю принцу Фордгаллу его невольный промах, тем более, он пострадал из-за меня. И вас, владыка, тоже умоляю простить его!
Еще немного, и начнет извиняться за милягу Фордгалла перед «добрыми волками», как она их величала. Без сомнения, дети Солнца иногда видели в окружающих только свет.
Мидир кивнул, и Лианна вздохнула с облегчением.
Воган выцепил за руку пробегавшего мимо помощника покрепче, шепнул что-то, и трехсотлетний верзила важно встал за спиной тридесятого лесного принца. Видно, чтобы бдить чужую честь и удержать лесовика от очередного «ненамеренного» оскорбления.
Мидир прищурился. Рановато Фордгалл начал приручать солнечную девочку. Или это было разыграно для Джилроя? Если Фордгалл и питал какие-то чувства к Лианне, кроме вожделения, они стояли далеко после солнечного трона и соперничества с Джилроем — второго по значимости принца Благого двора.
Небесный витязь не ревновал и вел себя очень ровно, как по отношению к любимой, так и к другу. Да если бы он был уверен в счастии Лианны, то непременно сам вручил бы Фордгаллу ее руку!
Это стремление отдавать, как и странная похожесть на Джареда, неприятно задели Мидира.
— В вашей воле исцелить любую рану, моя принцесса. Сегодня дивный день для лечения и всевозможных благих решений. Я очень, очень надеюсь на это, — многозначительно произнес лесной принц, склоняясь ближе, но не пересекая на сей раз границу вежливости.
— Что воля, что нево-о-о-оля, о-одна благая до-о-оля, — пропел Мэллин и, обернувшись, крикнул Вогану: — А можно пирожки?
— Пирожки закончились, мой принц, — ответил тот не оборачиваясь, поправляя что-то на дополнительном дальнем столе, служившем временным пристанищем грандиозного количества закусок.
Брат ни капли не расстроился.
— Видно, пошли на кого-то войной, — хихикнул и крикнул задорно вслед уходящему Вогану. — Тогда пряники!
Громадный волк счел нужным ответить:
— Пряники посреди перемены первых блюд не положены!
— Ты слышала? — и Мэллин подмигнул Лианне. Отодвинулся со скрипом от стола и начал жонглировать двумя пряниками.
Для волков его выверты были привычными, принцу прощали то, что не прощали никому, а вот внимание солнечной девочки, лесовика и небесного витязя он приковал намертво. И расцветал от этого. Приосанился, подхватил пряники в одну руку и, наставительно грозя указательным пальцем другой, повторил:
— Во время перемены блюд вмешиваться со сластями запрещено!
Лианна прищурилась, но мерцать попеременно белым и желтым перестала. Опустила взгляд в тарелку и начала ковыряться в зелени двузубой вилкой. То есть хоть сколько-то за обед она съела! Джилрой, словно в поддержку, тоже принялся за свою рыбу.
Фордгалл перестал настороженно зыркать на Мэллина, оценив, что принцесса Солнца более не реагирует на присутствие лесовика и небесного в том, судьбоносном смысле. И при всем Фордгалловом желании двусмысленно расценить её просьбу долить в кубок воды, обращенную к Джилрою, усмотреть в этом нечто с подтекстом ему не удавалось.
Заинтересовавшаяся странным поведением полюбившейся ей принцессы, Этайн наконец съела что-то за компанию с Лианной и Джилроем, отчего Мидир испытал прилив неожиданной благодарности к этим ши с их трагичной любовью. От улучшения настроения и сытости Этайн засияла, на взгляд Мидира, не хуже солнечной, что оживило разговоры за столом, позволило трапезничающим расслабиться и оценить блюда, над которыми Воган по просьбе советника расстарался отдельно.
Перемена блюд следовала одна за одной, трапеза стала настоящим пиром, и Мидир, в отличие от многих, понимал — ради чего все это было затеяно. День помолвки соблюдался по всей форме. Фордгалл тоже думал о подобном, раз косился подозрительно на Джилроя, Мэллина и Вогана, упуская из виду действительного зачинщика происходящего.
Советник восседал по левую руку от Этайн. Ничего не ел, на гостей не смотрел. И слава Лугу: его взглядом можно было замораживать воду. Ещё через волка от него сидел Алан, далее вертелся брат. Принцу положено было сидеть подле короля, но Мэллин сам выбирал себе место, и с этим тоже все давно смирились.
Сначала он попытался удержать ложку носом, когда не вышло, слепил из хлеба человечка, а затем показательно откусил ему голову. Фордгалл сжимал зубы, Лианна еле заметно качала головой, Мидир с трудом сдерживал улыбку — коричневый символизировал дом Леса, но кто рискнет упрекнуть каравай в его природном цвете?
Трапеза завершилась, волки поднялись и разошлись по залу. Поварята вынесли сладости, расставили на круглом столе, а Фордгалл отошел к камину, увлекая за локоток еле заметно упирающуюся Лианну. Если Мидиру не показалось, она пару раз порывалась обернуться и так же пару раз дергался в её сторону Джилрой. Эти двое чувствовали друг друга как самих себя и все равно оставались верны порядкам своих домов!
Теперь Мидиру стало понятно, отчего Джаред настаивал, будто Лианна погаснет без небесного витязя. Потому что их любовь уже состоялась.
Этайн немного зябла в Черном замке без его тепла, и Мидир усадил ее в уютное кресло рядом с камином, набросил на колени теплую меховую накидку. Встал рядом, опираясь о высокую резную спинку локтем, оглядывая сразу весь зал, но особенно присматриваясь к Фордгаллу с Лианной. Этайн, завладев его рукой, быстро и незаметно прижала ее к щеке, к губам, а потом опустила на свое плечо его ладонь. Подняв голову, привычно ласково улыбнулась ему, а затем тоже обратила свой взор на солнечную принцессу.
Лианна, гордо выпрямившись, стояла напротив Фордгалла — ровно на судном месте! — и кусала губы.
— Моя принцесса, вы поразмыслили над моим предложением? — коренастый лесовик показательно тяжело оперся о выступающую полку. — Я готов повторить свои обещания и ещё раз заверить вас в исключительной благости своих намерений!
Он нахмурился и вымученно вздохнул, а в глазах мелькнуло тщательно отрепетированное выражение затаенной муки: напряженные мышцы, на момент дольше прикрытые глаза, легкий вздох невпопад…
…и эхом прозвучал вздох боли Лианны.
Мидир много раз становился свидетелем того, как ши и люди жертвуют собой ради идеалов. Возможно, при других обстоятельствах он бы поаплодировал таланту Фордгалла оборачивать в свою пользу даже чувство вины и долга, но теперь был готов сам оборвать намечающуюся помолвку. Происходящее не укладывалось в голове: солнечная принцесса решила подписать себе смертный приговор, пусть отсроченный, однако неотвратимый. Происходящее вновь неприятно царапнуло, теперь воспоминаниями о старшем брате, который пожертвовал не только собой, но и семьей, сначала позабыв о королевском роде из Нижнего, а потом не став защищать жену и ребенка Верхнего. Не подоспей тогда Мидир, не было бы сейчас и Джареда. Как, ну как можно было волку дать себя зарубить?
Этайн, словно ощутив его злость, сочувственно погладила ладонь, и Мидир задышал вольнее.
— Да, я решила, — ответила через паузу Лианна, вздохнула поглубже, не замечая, как быстро пропали приметы потаённой боли Фордгалла.
Ну еще бы она заметила. Сама-то душевную муку не разыгрывала.
Неловко, в несколько движений, Лианна стянула с шеи длинный, расшитый золотом платок. Помяла в руках.
Джаред стремительно окинул весь зал взглядом и помрачнел, явно не увидев того, что искал, Мидир тоже проследил за обстановкой — ничего подозрительного, даже брат куда-то пропал. Советник опустил руку к ножнам, незаметно перехватывая кинжал за лезвие.
