Дини Ши - Помни

- Никто из нас не способен сохранить разум, когда приходит понимание, - произнес он, и музыка его голоса вызвала у нее дрожь и новый поток слез. - И когда наша душа умирает, силу закона обретает заложенная нашими создателями программа. А он умер раньше, чем ты уничтожила его физическое тело.

Он не лгал, открывая перед ней душу. Значит то, что она ощутила на берегу Лерра - то, что по какой-то неведомой прихоти вернула ей память, не было иллюзией, не было обманом или коварством золотоглазого убийцы... безошибочный инстинкт эмпата выдал ей его истинные чувства. Он убил, понимая, что потерял, и она тоже, но у нее все же был выбор... или не было?

Ответ она прочла в обращенном к ней взгляде, ответ, который наполнил ее холодным ужасом. И воспоминания, которые она так глубоко упрятала, стараясь вновь научиться жить, нахлынули на нее, окончательно выбросив из реальности...

...В то утро они выехали на берег озера, оставив за спиной полные невыразимого ужаса Дикие Леса. Их осталось шестеро из десяти, уехавших из Айрнрода. Они потеряли мага Дарена и троих воинов, а четвертый умирал, и Нилария, их целительница, ничем не могла ему помочь. Болезнь, поразившая его, была неизлечима. Он умер спустя полтора часа после того, как они устроили привал. Нилария, измученная борьбой за его жизнь, проворочавшись с боку на бок целый час, наконец уснула. Ее лицо опухло от слез. Бинкаари сидел на берегу озера, негромко переговариваясь о чем-то с единственным оставшимся в живых воином эскорта. Ариана - о, тогда ее еще звали Ариана - наблюдала за ними, стоя у кромки леса, и ее взгляд с бесстрастной четкостью отмечал бессильно поникшие плечи посла и насквозь пропитавшуюся кровью повязку на плече Индрила. Такими они и остались в ее памяти - два темных силуэта обрамленные ртутным блеском вод озера Лерра. Лишь ей самой, Дамиру и послу Бинкаари суждено было вернуться в Айрнрод.

Почему она вдруг развернулась и пошла вглубь леса, и как Дамир Солан оказался рядом - так и осталось для нее тайной. Она чувствовала необъяснимое волнение, ее охватила нервная дрожь, безотчетная тревога нарастала с каждой секундой, заставляя ее ускорять шаг, и вскоре она уже неслась сквозь лес, не разбирая дороги, продираясь сквозь подлесок и заросли ядовитых трав, не обращая внимания на хлещущие ее лицо и руки ветки, а вслед ей летел крик Дамира. Она не различала слов. Ее цель была уже близка, и когда сила, влекущая ее за собой, неожиданно исчезла, она остановилась, словно налетев на невидимую стену, так же внезапно, как сорвалась с места. Ее лицо горело от ударов и царапин, выбившиеся из косы длинные пряди упали на глаза, мешая смотреть. Она отбросила их назад нетерпеливым движением и подняла голову...

Он стоял посреди открывшейся перед ней прогалины и смотрел на нее. Его глаза горели словно два изумруда в обрамлении черных ресниц, длинные едва заметно вьющиеся темные волосы мягкими волнами рассыпались по плечам, четко очерченные полные губы приоткрылись, словно собираясь что-то сказать, мгновение спустя он улыбнулся, и сердце Арианы остановилось. Взгляд ее скользил по нему, отмечая невероятное количество деталей... узкое загорелое лицо, высокие скулы, чуть приподнятые к вискам уголки его удивительных глаз, темные стрелы бровей, черточки морщинок на гладкой коже в уголках губ, оттенившие его улыбку... Он протянул ей руки - каждая их линия была создана божественным резцом, являя собой совершенство формы и движения, и у нее перехватило дыхание. Для него она не была Арианой, та, кого он видел, выглядела иначе - но тогда она не сознавала этого. Она сделала шаг ему навстречу. Рукава его рубашки были закатаны, и ее светлый материал оттенял смуглую кожу рук так, что она казалась более темной, чем была на самом деле. Каждое его движение, исполненное пластики и внутренней грации, было пределом того, к чему может стремиться плоть. Все его гибкое стройное тело окутывал струящийся радужный ореол, временами затуманивая его черты, словно в них скрывалось много больше того, что ей удалось увидеть.

Ариана сделала еще один неуверенный шаг и прикоснулась к его рукам... в этом прикосновении было все, что только есть на свете. Они смотрели друг на друга, не произнося ни слова - все слова потеряли смысл. Его кожа была прохладной и гладкой, и словно пронизанной неведомым потоком энергии, ощущавшейся как легкие электрические разряды, а ее собственная горела будто в огне под его прикосновениями. Она практически утратила контроль над собой, забыв, где находится - ничто на свете не имело значения в это ослепительное мгновение. Она подняла голову, вновь встретившись с ним взглядом, его губы чуть приоткрылись, он смотрел на нее едва дыша, ошеломленный омывающим его теплым потоком, способным, кажется, исцелить любую боль, а она растворялась в сиянии его глаз, чувствуя, как он раскрывает сознание ей навстречу, не оставляя места сомнениям и недопониманию - никогда прежде ей не приходилось испытывать ничего подобного тому, что дарил ей он. Их души слились, открыв перед ними путь к еще более полному единению. Где-то на границе ее сознания, растворившегося в океане его сущности, возникла мысль о поцелуе - она принадлежала им обоим, и их тела мгновенно охватило пламя. Он обнял ее, позволяя переполняющей его энергии объединить их... но неожиданно их связь прервалась, причинив обоим невероятную боль. Сквозь наполнившие глаза слезы, она увидела, что выражение его лица изменилось, и в изумрудных глазах отразился ужас. Он стремительно обернулся, а потом вновь посмотрел на нее - вся боль мира отразилась в этих удивительных глазах, переполнив ее душу отчаянием и невозможностью предотвратить неизбежное. Они обречены - им остались лишь эти несколько минут.

- Нет, - сказал он с болью и яростью, протестуя против того, что не в силах был изменить, и глубокий мелодичный голос заполнил каждую клеточку ее тела, отозвавшуюся дрожью на это последнее прикосновение.

Она знала, что именно он произнес, хотя язык не был ей знаком, и, посмотрев ему за спину, она увидела того, кто пришел за ним и остановился у края прогалины, глядя на них горящими расплавленным золотом глазами, лишенными зрачков. Совершенством форм он мог бы поспорить с тем, кого собирался уничтожить. Она не знала, как долго длилось это мгновение, когда их взгляды встретились, и она с ужасающей четкостью осознала его намерения. Время стало густым, словно патока, они скользили по его краю - все трое, завороженные друг другом и тем, что должно произойти. А потом золотоглазый Охотник со стоном выбросил руки раскрытыми ладонями вперед, и реальность раскололась с хрустальным звоном, прозвучавшим для них словно набат. Колдун с глазами цвета моря изо всех сил оттолкнул от себя Ариану, так что она, не удержавшись на ногах, полетела на землю, и повернулся навстречу сорвавшемуся с раскрытых ладоней огненному потоку чистой энергии. Он раскинул руки, запрокинув голову, словно желая заключить смертоносное пламя в свои объятия, и отправил ему навстречу льдисто-синюю волну света. Все его тело окутало бледно-голубое с радужными отсветами сияние, но практически мгновенно погасло, оставив его беззащитным перед летящим к нему пламенем, и та, что мгновение назад была Арианой, с леденящей кровь уверенностью осознала, что всю свою силу он вложил в один-единственный удар, ничего не оставив для своей защиты - в удар, который должен был спасти ее.